- Главная
- Все подборки
- О чем пишут в современной Корее: разбираем роман Хан Ган «Вегетарианка»
О чем пишут в современной Корее: разбираем роман Хан Ган «Вегетарианка»
6
4.3
В прошлом году популярные книжные блогеры решили создать собственную версию премии «Ясная Поляна»*. В этот раз мы решили их поддержать. Вместе мы обсудим иностранный список номинантов. Мы уже поговорили о романах «4321» Остера, «В пьянящей тишине» Пиньоля, «Молочник» Бернс и о трилогии Фоссе. Сегодня речь пойдет о романе «Вегетарианка» южнокорейской писательницы Хан Ган, получившем в 2016 году Международную Букеровскую премию.
После обсуждения всех претендентов блогеры назовут имя победителя и пояснят, почему выбрали именно его.
Наши эксперты: Анастасия Петрич (в «Инстаграме» – drinkcoffee.readbooks), Владимир Панкратов (телеграм-канал «Стоунер»), Виктория Горбенко (телеграм-канал «КнигиВикия»), Вера Котенко (телеграм-канал «Книгиня про книги») и Евгения Лисицына (телеграм-канал greenlampbooks).
С романом Хан Ган был связан нешуточный скандал – критики утверждали, что англоязычная версия содержит многочисленные неточности. В России за перевод взялась Ли Сан Юн, доцент кафедры РГПУ и исследователь женской корейской прозы. На премию «Ясная Поляна» книгу номинировала востоковед Мария Осетрова со словами: «Если вы еще никогда не читали ничего корейского, то эта книга сможет дать неплохое представление, как и о чем пишут сейчас в Корее».
– Оценки книге:
Владимир Панкратов: 6/10
Анастасия Петрич: 6/10
Виктория Горбенко: 6/10
Вера Котенко: 5/10
Евгения Лисицына: 8/10
Общая оценка: 6,2/10
– Расскажите о сюжете «Вегетарианки» одним предложением.
Анастасия Петрич: Однажды Ёнхе перестала есть мясо, выкинула все кожаные вещи и хотя она не стала никому ничего доказывать, но добилась очень многого, причем вовсе не благодаря пищевым ограничениям.
Вера Котенко: Одной женщине приснился сон, после которого ее жизнь, как и жизнь всех, кто ее окружает, изменится – в ней появятся любовь к природе, секс и много насилия.
Владимир Панкратов: Женщина перестает делать все, что делают остальные, – и получает среди этих остальных звание самой ненормальной.
Виктория Горбенко: Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Ёнхе обнаружила, что больше не может есть мясо, а потом вообще решила стать деревом.
Евгения Лисицына: Муж, зять и сестра беспокоятся, что девушка отказывается употреблять в пищу мясо, хотя беспокоиться надо совсем о другом.
– Какова главная мысль, заложенная в основу сюжета?
Лисицына: Любые внешние проявления «ненормальности» – следствие внутренних проблем, и лечить нужно именно их. У главной героини неприятие токсичного мира, но в стараниях сделать ей лучше, мир только больше на нее давит.
Горбенко: Домашнее насилие – это плохо, но его «нормальность» настолько укоренилась в сознании, что переломить эту ситуацию можно только радикальными, а возможно, и немного безумными мерами.
Петрич: Это книга о борьбе и надежде, о переосмыслении роли женщины в семье, о необходимости глубоких преобразований.
Панкратов: Интересы общества всегда остаются сильнее и важнее, чем ваши личные интересы.
Котенко: Насилие – это плохо, насилие – это плохо, «НАСИЛИЕ – ЭТО ОЧЕНЬ ПЛОХО» в трех частях.
– Почему такая оценка?
Панкратов: Здесь я действую как блогер и в оценках опираюсь на личное восприятие – я остался безучастен. Но мне запомнилась легкая, то ли сказочная, то ли мифическая манера повествования – в конце концов, ведь это еще и легенда о превращении человека в дерево.
Петрич: Книга неплохая, но есть лучше. Самая яркая особенность романа – его кинематографичность и символичность. «Вегетарианку» очень увлекательно читать и разгадывать не только символы, но и загадочную корейскую душу.
Котенко: Это слишком «не мой» роман, поэтому моя оценка невелика – я к этой книге никогда не вернусь, во многом потому, что совсем не поверила средствам, которыми пользуется Хан Ган для донесения важной для нее идеи. Это и самая яркая особенность «Вегетарианки», и самый большой ее недостаток, по крайней мере для меня.
Горбенко: По моей шкале оценка – среднеположительная. Хан Ган поднимает важную тему и раскрывает ее под необычным углом. Но ментальные отличия все-таки не позволяют полностью расшифровать ее метафоры, поэтому книжка кажется несколько странной.
Лисицына: Мне книга понравилась больше, чем остальным, – возможно, потому, что я читаю ее второй раз после большого перерыва. Она глубже, чем кажется на первый взгляд, потому что корейцы любят напустить туману. Здесь много про натуралистический стихийный феминизм, что редко встречается в подобной литературе, чаще гораздо более прямолинейной.
– Что такое «вегетарианство» для главной героини, помимо непосредственно отказа от мяса?
Горбенко: Противление злу ненасилием, некая форма протеста и одновременно результат травмы. В сознании героини мясоедство тесно переплетается с предшествующим актом насилия (это и само по себе логично, и завязывается на детские воспоминания) и отторгается уже на физиологическом уровне.
Лисицына: Ёнхе совершенно точно запуталась в давящем на нее мире, и вокруг не было никого, кто протянул бы руку помощи. В итоге она выбирает внешне абсурдный, но натуралистически органичный способ раствориться в островке спокойствия (природе), начав с вегетарианства и закончив цветами, вырастающими из паха. Другая могла бы фанфики писать или вышивать крестиком.
Панкратов: Героиня отказывается от всего наносного и обращается внутрь себя. Но она не идет в монастырь – она учится жить именно сама с собой, а не во имя или для чего-то.
Котенко: Можно начать изучать латынь, можно стать хикикомори (затворником. – Прим. ред.), можно уйти в плаванье в море – и еще сотни способов отчуждения себя от этого мира, где все неправильно, слишком мало любви и слишком много насилия.
Петрич: Психологическая травма – это причина поведения Ёнхе в целом, а вот вегетарианство – способ бросить немой вызов обществу. Единственно доступный для нее в связи и с ее прошлым, и с текущим положением.
– Почему все три части романа рассказаны не главной героиней, а людьми из ее окружения?
Котенко: Это хороший прием – Ёнхе уже не была в одной с читателем реальности на момент знакомства с ней. Сон уже приснился, Аннушка разлила масло, лед тронулся. К тому же мы не знаем наверняка, но можно предположить, что у деревьев и растений действительно нет мыслей.
Горбенко: Мне кажется, таким образом Хан Ган пытается изобразить отсутствие у героини субъектности. Муж воспринимает ее как источник вкусной еды, поглаженных рубашек и доступного секса, муж сестры – как сексуальный объект, и даже сестра, тоже женщина, но встроенная в патриархальный уклад, воспринимает Ёнхе как объект заботы, а не как личность, способную принимать самостоятельные решения.
Лисицына: Предполагаю, что это был бы сумбурный поток сознания, и расшифровать его было бы очень непросто. А так у нас получаются три разные точки в пространстве, по которым можно довольно точно определить положение искомой координаты.
Панкратов: Именно второстепенные герои тут на самом деле главные, так же как и их реакция – об этом и книга.
Петрич: Доверять повествование персонажу с сомнительным состоянием психики просто не было задачей автора для отражения темы. К тому же куда более интересно узнать, что о происходящем думали и как всё оценивали другие участники событий.
– Можно ли спроецировать книгу на российские реалии, или важен азиатский менталитет?
Петрич: Концепт книги довольно универсальный, а вот реализация – глубоко азиатского типа, поэтому, если смотреть на поверхность, будет очень сложно понять ход мыслей героев и логику их поступков. А если посмотреть чуть глубже, то многое станет проще и понятнее, как ни странно. Обычно бывает наоборот.
Горбенко: Корневая проблема та же, что и у нас. Базовое представление о том, что женщина должна и не должна, – то же самое. Расхождения прослеживаются только в деталях, они несколько тормозят эмпатию, но ими вполне можно пренебречь.
Котенко: Мне не кажется, что эта история очень зависит от какого-либо менталитета: в глобальном смысле здесь про слишком многое из того, что происходит в любой стране, – о неприятии, о насилии, о роли женщины в мужском мире.
Лисицына: Я бы не назвала «Вегетарианку» универсальной книгой, но она отлично подходит ко всем странам с доминирующим патриархатом, то есть для нас тоже. Легко представить, как на застолье тебе в рот силой впихивают холодец, а муж бесится из-за не постиранных вовремя носков.
Панкратов: Очень даже можем спроецировать. Но тут дело в самой форме, в самой интонации, в самом способе рассказать историю. Подобная книга, написанная по-русски, кажется, была бы гораздо более громкой и неспокойной.
– Кому стоит обратить внимание на этот роман?
Панкратов: Тем, у кого был такой же, как у героини, опыт — подействует лучше всякой книги по саморазвитию.
Петрич: Любителям корейского кино. Тем, кто увлекается психологией, и тем, кто занимается ею профессионально. И конечно, тем, кого не пугают темы насилия, как физического, так и эмоционального.
Котенко: Наверное, из очевидного – ценителям азиатской литературы, драмы, книг о травме.
Горбенко: Поклонникам корейской культуры, вегетарианцам и всем, кто сейчас активно выступает за криминализацию домашнего насилия (возможно, даже Регине Тодоренко).
Лисицына: Всем, кому не чуждо феминистическое начало, всем пострадавшим от любых видов абьюза, всем тем, кто мечтал когда-нибудь отрешиться от проблем и стать птичкой, рыбкой, камнем, цветком.
– Посоветуйте похожие книги для чтения.
Котенко: Есть крошечная книжка аргентинки Саманты Швеблин «Дистанция спасения», попавшая в шорт-лист «Международного Букера» (как, в общем-то, и следующий роман Швеблин). Это настолько же, а то и еще более неуютный и где-то страшный текст о том, что природу, мать нашу, нужно беречь. Это очень нервный роман, похожий на кошмарный сон, и, да простят меня поклонники Хан Ган, написан он куда более талантливо.
Петрич: По настроению книга напомнила ощущения от «Женщины в песках» Кобо Абэ и его же «Чужого лица». Это медленные, психологические книги о душе и о людях, об их отношениях с миром и их самообманах. И да, «Превращение» Кафки. Просто потому, что много схожих мотивов.
Горбенко: «Роза Марена», Стивен Кинг. Героиню бьет муж и она сбегает, причем частично тоже в вымышленный мир.
Лисицына: Можно просто почитать новую Хан Ган – «Человеческие поступки». А про давление на девушку, с которым у нее нет сил справиться обычными методами, можно почитать «Ученицу» Тары Вестовер.
Панкратов: В прошлом году в длинном списке «Ясной Поляны» была очень похожая книга «Тайная жизнь растений» Ли Сын У – там тоже был полумифический сюжет о превращении людей в деревья. Но параллели можно провести и с более известными книгами – с тем же «Молочником» Бернс (где героиня не желает идти в ногу с обществом) или даже с «Нормальными людьми» Салли Руни (где герои, к сожалению, неминуемо этим самым «обществом» и становятся).
* Литературная премия «Ясная Поляна» — ежегодная общероссийская литературная премия, учрежденная в 2003 г. Музеем-усадьбой Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» и компанией Samsung Electronics.
После обсуждения всех претендентов блогеры назовут имя победителя и пояснят, почему выбрали именно его.
Наши эксперты: Анастасия Петрич (в «Инстаграме» – drinkcoffee.readbooks), Владимир Панкратов (телеграм-канал «Стоунер»), Виктория Горбенко (телеграм-канал «КнигиВикия»), Вера Котенко (телеграм-канал «Книгиня про книги») и Евгения Лисицына (телеграм-канал greenlampbooks).
Хан Ган. «Вегетарианка»
АСТ, 2017
– Оценки книге:
Владимир Панкратов: 6/10
Анастасия Петрич: 6/10
Виктория Горбенко: 6/10
Вера Котенко: 5/10
Евгения Лисицына: 8/10
Общая оценка: 6,2/10
– Расскажите о сюжете «Вегетарианки» одним предложением.
Анастасия Петрич: Однажды Ёнхе перестала есть мясо, выкинула все кожаные вещи и хотя она не стала никому ничего доказывать, но добилась очень многого, причем вовсе не благодаря пищевым ограничениям.
Вера Котенко: Одной женщине приснился сон, после которого ее жизнь, как и жизнь всех, кто ее окружает, изменится – в ней появятся любовь к природе, секс и много насилия.
Владимир Панкратов: Женщина перестает делать все, что делают остальные, – и получает среди этих остальных звание самой ненормальной.
Виктория Горбенко: Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Ёнхе обнаружила, что больше не может есть мясо, а потом вообще решила стать деревом.
Евгения Лисицына: Муж, зять и сестра беспокоятся, что девушка отказывается употреблять в пищу мясо, хотя беспокоиться надо совсем о другом.
– Какова главная мысль, заложенная в основу сюжета?
Лисицына: Любые внешние проявления «ненормальности» – следствие внутренних проблем, и лечить нужно именно их. У главной героини неприятие токсичного мира, но в стараниях сделать ей лучше, мир только больше на нее давит.
Горбенко: Домашнее насилие – это плохо, но его «нормальность» настолько укоренилась в сознании, что переломить эту ситуацию можно только радикальными, а возможно, и немного безумными мерами.
Петрич: Это книга о борьбе и надежде, о переосмыслении роли женщины в семье, о необходимости глубоких преобразований.
Панкратов: Интересы общества всегда остаются сильнее и важнее, чем ваши личные интересы.
Котенко: Насилие – это плохо, насилие – это плохо, «НАСИЛИЕ – ЭТО ОЧЕНЬ ПЛОХО» в трех частях.
– Почему такая оценка?
Панкратов: Здесь я действую как блогер и в оценках опираюсь на личное восприятие – я остался безучастен. Но мне запомнилась легкая, то ли сказочная, то ли мифическая манера повествования – в конце концов, ведь это еще и легенда о превращении человека в дерево.
Петрич: Книга неплохая, но есть лучше. Самая яркая особенность романа – его кинематографичность и символичность. «Вегетарианку» очень увлекательно читать и разгадывать не только символы, но и загадочную корейскую душу.
Котенко: Это слишком «не мой» роман, поэтому моя оценка невелика – я к этой книге никогда не вернусь, во многом потому, что совсем не поверила средствам, которыми пользуется Хан Ган для донесения важной для нее идеи. Это и самая яркая особенность «Вегетарианки», и самый большой ее недостаток, по крайней мере для меня.
Горбенко: По моей шкале оценка – среднеположительная. Хан Ган поднимает важную тему и раскрывает ее под необычным углом. Но ментальные отличия все-таки не позволяют полностью расшифровать ее метафоры, поэтому книжка кажется несколько странной.
Лисицына: Мне книга понравилась больше, чем остальным, – возможно, потому, что я читаю ее второй раз после большого перерыва. Она глубже, чем кажется на первый взгляд, потому что корейцы любят напустить туману. Здесь много про натуралистический стихийный феминизм, что редко встречается в подобной литературе, чаще гораздо более прямолинейной.
– Что такое «вегетарианство» для главной героини, помимо непосредственно отказа от мяса?
Горбенко: Противление злу ненасилием, некая форма протеста и одновременно результат травмы. В сознании героини мясоедство тесно переплетается с предшествующим актом насилия (это и само по себе логично, и завязывается на детские воспоминания) и отторгается уже на физиологическом уровне.
Лисицына: Ёнхе совершенно точно запуталась в давящем на нее мире, и вокруг не было никого, кто протянул бы руку помощи. В итоге она выбирает внешне абсурдный, но натуралистически органичный способ раствориться в островке спокойствия (природе), начав с вегетарианства и закончив цветами, вырастающими из паха. Другая могла бы фанфики писать или вышивать крестиком.
Панкратов: Героиня отказывается от всего наносного и обращается внутрь себя. Но она не идет в монастырь – она учится жить именно сама с собой, а не во имя или для чего-то.
Котенко: Можно начать изучать латынь, можно стать хикикомори (затворником. – Прим. ред.), можно уйти в плаванье в море – и еще сотни способов отчуждения себя от этого мира, где все неправильно, слишком мало любви и слишком много насилия.
Петрич: Психологическая травма – это причина поведения Ёнхе в целом, а вот вегетарианство – способ бросить немой вызов обществу. Единственно доступный для нее в связи и с ее прошлым, и с текущим положением.
– Почему все три части романа рассказаны не главной героиней, а людьми из ее окружения?
Котенко: Это хороший прием – Ёнхе уже не была в одной с читателем реальности на момент знакомства с ней. Сон уже приснился, Аннушка разлила масло, лед тронулся. К тому же мы не знаем наверняка, но можно предположить, что у деревьев и растений действительно нет мыслей.
Горбенко: Мне кажется, таким образом Хан Ган пытается изобразить отсутствие у героини субъектности. Муж воспринимает ее как источник вкусной еды, поглаженных рубашек и доступного секса, муж сестры – как сексуальный объект, и даже сестра, тоже женщина, но встроенная в патриархальный уклад, воспринимает Ёнхе как объект заботы, а не как личность, способную принимать самостоятельные решения.
Лисицына: Предполагаю, что это был бы сумбурный поток сознания, и расшифровать его было бы очень непросто. А так у нас получаются три разные точки в пространстве, по которым можно довольно точно определить положение искомой координаты.
Панкратов: Именно второстепенные герои тут на самом деле главные, так же как и их реакция – об этом и книга.
Петрич: Доверять повествование персонажу с сомнительным состоянием психики просто не было задачей автора для отражения темы. К тому же куда более интересно узнать, что о происходящем думали и как всё оценивали другие участники событий.
– Можно ли спроецировать книгу на российские реалии, или важен азиатский менталитет?
Петрич: Концепт книги довольно универсальный, а вот реализация – глубоко азиатского типа, поэтому, если смотреть на поверхность, будет очень сложно понять ход мыслей героев и логику их поступков. А если посмотреть чуть глубже, то многое станет проще и понятнее, как ни странно. Обычно бывает наоборот.
Горбенко: Корневая проблема та же, что и у нас. Базовое представление о том, что женщина должна и не должна, – то же самое. Расхождения прослеживаются только в деталях, они несколько тормозят эмпатию, но ими вполне можно пренебречь.
Котенко: Мне не кажется, что эта история очень зависит от какого-либо менталитета: в глобальном смысле здесь про слишком многое из того, что происходит в любой стране, – о неприятии, о насилии, о роли женщины в мужском мире.
Лисицына: Я бы не назвала «Вегетарианку» универсальной книгой, но она отлично подходит ко всем странам с доминирующим патриархатом, то есть для нас тоже. Легко представить, как на застолье тебе в рот силой впихивают холодец, а муж бесится из-за не постиранных вовремя носков.
Панкратов: Очень даже можем спроецировать. Но тут дело в самой форме, в самой интонации, в самом способе рассказать историю. Подобная книга, написанная по-русски, кажется, была бы гораздо более громкой и неспокойной.
– Кому стоит обратить внимание на этот роман?
Панкратов: Тем, у кого был такой же, как у героини, опыт — подействует лучше всякой книги по саморазвитию.
Петрич: Любителям корейского кино. Тем, кто увлекается психологией, и тем, кто занимается ею профессионально. И конечно, тем, кого не пугают темы насилия, как физического, так и эмоционального.
Котенко: Наверное, из очевидного – ценителям азиатской литературы, драмы, книг о травме.
Горбенко: Поклонникам корейской культуры, вегетарианцам и всем, кто сейчас активно выступает за криминализацию домашнего насилия (возможно, даже Регине Тодоренко).
Лисицына: Всем, кому не чуждо феминистическое начало, всем пострадавшим от любых видов абьюза, всем тем, кто мечтал когда-нибудь отрешиться от проблем и стать птичкой, рыбкой, камнем, цветком.
– Посоветуйте похожие книги для чтения.
Котенко: Есть крошечная книжка аргентинки Саманты Швеблин «Дистанция спасения», попавшая в шорт-лист «Международного Букера» (как, в общем-то, и следующий роман Швеблин). Это настолько же, а то и еще более неуютный и где-то страшный текст о том, что природу, мать нашу, нужно беречь. Это очень нервный роман, похожий на кошмарный сон, и, да простят меня поклонники Хан Ган, написан он куда более талантливо.
Петрич: По настроению книга напомнила ощущения от «Женщины в песках» Кобо Абэ и его же «Чужого лица». Это медленные, психологические книги о душе и о людях, об их отношениях с миром и их самообманах. И да, «Превращение» Кафки. Просто потому, что много схожих мотивов.
Горбенко: «Роза Марена», Стивен Кинг. Героиню бьет муж и она сбегает, причем частично тоже в вымышленный мир.
Лисицына: Можно просто почитать новую Хан Ган – «Человеческие поступки». А про давление на девушку, с которым у нее нет сил справиться обычными методами, можно почитать «Ученицу» Тары Вестовер.
Панкратов: В прошлом году в длинном списке «Ясной Поляны» была очень похожая книга «Тайная жизнь растений» Ли Сын У – там тоже был полумифический сюжет о превращении людей в деревья. Но параллели можно провести и с более известными книгами – с тем же «Молочником» Бернс (где героиня не желает идти в ногу с обществом) или даже с «Нормальными людьми» Салли Руни (где герои, к сожалению, неминуемо этим самым «обществом» и становятся).
* Литературная премия «Ясная Поляна» — ежегодная общероссийская литературная премия, учрежденная в 2003 г. Музеем-усадьбой Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» и компанией Samsung Electronics.
Поделиться
Другие материалы по теме «Блогеры читают»
О проекте
О подписке