- Главная
- Все подборки
- Найти себя: разбираем роман Джеффа Дайера «Влюбиться в Венеции, умереть в Варанаси»
Найти себя: разбираем роман Джеффа Дайера «Влюбиться в Венеции, умереть в Варанаси»
6
4.43
MyBook продолжает вести «Книжный обзор». Год назад популярные книжные блогеры объединились и создали собственную версию премии «Ясная Поляна»*. В этот раз мы будем вместе с ними обсуждать иностранный список премии. После обзора всех претендентов они назовут имя победителя и пояснят, почему выбрали именно его.
Наши эксперты: Анастасия Петрич (в «Инстаграме» – drinkcoffee.readbooks), Виктория Горбенко (телеграм-канал «КнигиВикия»), Вера Котенко (телеграм-канал «Книгиня про книги») и Евгения Лисицына (телеграм-канал greenlampbooks).
Сегодня речь пойдет о романе британского писателя Джеффа Дайера «Влюбиться в Венеции, умереть в Варанаси», который получил в 2009 году премию Вудхауза как лучшее юмористическое произведение.
На премию «Ясная Поляна» роман номинировал переводчик, редактор и критик Михаил Визель со словами: «Если не знать заранее, что эта книга получила премию Вудхауза как “лучшее юмористическое произведение 2009 года”, догадаться об этом довольно сложно». Перевод с английского выполнен Алексеем Осиповым.
– Оценки:
Вера Котенко: 1/10
Евгения Лисицына: 4/10
Виктория Горбенко: 5/10
Анастасия Петрич: 3/10
Итого: 3,25/10
– О чем сюжет романа?
Виктория Горбенко: Две не связанные истории о путешествиях мужчины с кризисом среднего возраста. В первой он постоянно пьет и занимается сексом, а во второй его мучает диарея. Возможно, это даже разные мужики, но я не уверена.
Евгения Лисицына: Классика тревелогов про себя. Один журналист отправляется в Италию, чтобы окунуться в страсти. Другой журналист едет в Индию, чтобы изучать культуру смерти – и полностью погружается в тему.
Анастасия Петрич: Два времени, два пространства, один герой и целая куча проблем стран первого мира, показанных взглядом уставшего представителя среднего класса в кризисе среднего возраста. Венеция vs. Варанаси. Разные или все-таки одинаковые?
Вера Котенко: В первой части один мужчина поехал в Венецию и много занимался там сексом, а потом секс кончился, и ему стало грустно. Во второй части один мужчина поехал в Индию, там совсем не было секса, и ему, конечно, тоже стало очень грустно.
– Каков был замысел автора, по вашему мнению?
Петрич: На мой взгляд, книга была призвана показать две противоположные культуры и то, как они влияют на человека. Богатая, помпезная Венеция и нищий, кишащий болезнями Варанаси. Сравнение проходит под общим знаменателем одного рассказчика, переживающего важные моменты жизни.
Котенко: Тот случай, когда я с большим интересом буду читать все, что напишут мои коллеги-эксперты. Ну правда, о чем же это все было, ребята? Ну, наверное, пусть будет вот что: в это непростое для путешествий время стоит сделать вывод, что в Венецию сгонять лучше и безопаснее, чем в Варанаси.
Лисицына: Я думаю, что автор действительно планировал написать пародию на жанр духовных тревелогов, но в итоге настолько увлекся, что просто написал еще одно посредственное произведение в том же ключе – без сатиры, язвительности или стеба.
Горбенко: Наверное, что-то про поиск себя в ситуации тотального отсутствия смыслов. Когда лучший выход – растворить свое никчемное эго в равнодушном мире.
– Почему вы поставили такую оценку? Какая особенность романа на нее повлияла?
Котенко: Критериев очень много. Основные такие: прилежный, едва ли не школьный текст студента по курсу креативного письма. Гормоны – шалят, таланта – ноль, тема и даже структура – списал у соседа по парте. Наши издатели тоже решили добить это комбо: перевод ужасный, редактура отсутствует. Короче, совершенно классический случай, когда звезды сошлись, да еще таким образом, что кое-кого угораздило номинировать это на «Ясную Поляну». Посодействую этому набору удачи своей оценкой – я тоже в деле!
Петрич: У меня сложилось четкое впечатление, что я потеряла несколько дней на чтение книги, которая мне ничего не дала. Да еще и раздражала штампами, клише и примитивным языком.
Горбенко: Мужчины в кризисе среднего возраста надоели примерно так же, как девы в беде. Не могу сказать, что ощущения героя мне совсем не понятны, но подобных типажей было уже очень много. Дайер не предлагает ничего нового и при этом еще зациклен на сексе. Не подумайте, секс – это, конечно, хорошо, но попробуйте уже разглядеть что-то другое, расположенное за пределами собственного пениса.
Лисицына: Отвратительно и скучно, а еще вот это назидательное: «Если тебе не понравилось, значит, просто не хватило умишка понять слишком тонкую иронию». Ну что за детский сад, если тебе не понравилось, то ты дурак. Как будто автор заранее себя обезопасил и сказал, что он в домике, а литературные критики из премии Вудхауза взяли и повелись на развод.
– Уловили ли вы тонкую иронию, за которую роману дали премию Вудхауза?
Петрич: Нет. Книга скорее поверхностная, а сюжет – ожидаемый. Попытка вывести в центр всего внутренние переживания, проецируемые на локацию и спровоцированные ею, получилась слабая и, опять же, предсказуемая во всем.
Горбенко: Возможно, номинатор разглядел ее там, где я увидела бесконечное самолюбование, прикрытое якобы самоиронией. Есть, знаете, такой тип людей, которые постоянно в шутку себя критикуют, хотя всем понятно, что в действительности они чрезмерно довольны предметом критики. Кажется, Дайер и его герой из таких.
Лисицына: Дайер пытался сделать настолько тонко, что без микроскопа человеческий глаз не способен уловить различия между второсортным духовным чтивом о путешествиях и этим романом. Но с микроскопом читать неудобно.
Котенко: Мне кажется, что ирония – такая штука, про которую многие думают, что тут ничего сложного, сейчас сиронизирую и будет здорово. С Дайером же, кажется, тот случай, когда рыбак видит рыбака: номинаторы и прочие хвалители разных вещей (литературы, кино, музыки) без чувства вот этого тонкого и меткого говорят о присутствии этого тонкого и меткого у авторов, у которых, в свою очередь, этого вовсе нет. У Дайера ирония не работает, потому что она слишком «в лоб» – какая же это ирония, ребята?
– Какая сцена вам больше всего запомнилась?
Лисицына: Замечательное описание секса. Переводчик влился в общую атмосферу маразма и так построил предложение, что я целый абзац всерьез полагала, будто у главного героя на лице выросла вагина. «Ну наконец-то что-то необычное», – обрадовалась я. Ан нет, просто коряво выстроенная фраза.
Горбенко: Кроме шуток, было любопытно читать про погребальные костры. Да и вообще индийская глава в описательной части неплоха.
Котенко: Теряюсь, какую выбрать. Может быть, секс в туалете? (Так долго герои к этому шли – и к туалету, и к, простите, сексу.)
Петрич: С собаками, доедающими какую-то падаль в Варанаси. Не ужаснуло, но запомнилось.
– Какая из частей вам больше понравилась?
Петрич: Никакая. Потому что обе не показали того, что потенциально могли. Контраст изображения Венеции и Варанаси не получился, потому что легкомысленное и упрощенное повествование первой части уже не позволило всерьез воспринимать автора.
Котенко: Господи, очень сложно взять себя в руки и не сказать, что глагол «понравилось» по отношению к этой книжке очень сложно применять. Но мы же тут люди взрослые, да еще и эксперты, так сказать, придется. Выбираю вторую часть, там есть некоторая попытка скрестить лирику и философию и подумать о бренности, душе и о том, как же в Индии не хватает туалетов.
Горбенко: Индийская. Она попросту колоритнее.
Лисицына: Первая, потому что в ней хотя бы есть некое подобие сюжетного развития. А такой мутный поток сознания, как во второй части, написать не так уж и сложно на максимально общие темы.
– Как вам кажется, почему автор выбрал для романа такую структуру: по сути, два романа под одной обложкой?
Лисицына: Эрос и Танатос. Даже далеко ходить не надо, старательно по двум частям разложено.
Горбенко: То есть это все-таки разные мужики? Они оба страдают от бессмысленности своего существования и оба совершают метафорический суицид. Только способы смерти выбирают разные: первый – через влюбленность, второй – через слияние с миром. Чей способ действенней и чье возрождение действительно станет началом чего-то нового, неизвестно.
Петрич: Две части – два противоположных мира, которые, по сути, возможно, являются либо одним и тем же, либо двумя сторонами одной медали – сущности человека.
Котенко: К слову, у меня есть сомнения, что у главных героев обеих частей имеются какие-то отличия, – и мы не знаем вовсе, не один и тот же ли это человек. Более того, нельзя быть уверенным, что это не лично автор говорит с нами через своеобразное литературное альтер эго. Кроме того, это текст, который очень старательно написан по-разному: здесь веселимся, тут грустим, тут потребление, тут морализаторство, здесь белое, тут черное, ну, мы поняли, что части две и они разные, а что с того – а ничего.
– Кому можно посоветовать эту книжку?
Горбенко: Мужчинам в кризисе среднего возраста.
Лисицына: Читателям с микроскопом. Или тем, кто всерьез любит книжки для расслабления мозгов, где персонаж А поехал в локацию Б и ничего особенного там не делал.
Петрич: Даже врагу бы не стала советовать, а то он про меня пустит слух нехороший. А так – любителям шантарамов и прочих книг на эту тему.
Котенко: Наконец-то! Это тот самый случай, когда я могу сказать: «Пятьдесят оттенков серого» реально лучше!
– Назовите книжки, которые хотели бы посоветовать вместо Дайера, но схожие с ним.
Горбенко: Хотела назвать как раз «Есть. Молиться. Любить» Элизабет Гилберт, но оказалось, что это самая очевидная ассоциация. «Серотонин» и «Возможность острова» Уэльбека, конечно. Уж не знаю, почему в этом году среди номинантов «Ясной Поляны» так много подобных книг. «Наивно. Супер» Эрленда Лу – там можно найти способ борьбы с кризисом и апатией, который не предполагает поездок на другой конец света. В ситуации пандемии это очень актуально.
Лисицына: Как хороший тревелог, например, «Год в Провансе» Питера Мейла. А еще из прошлогодней «Ясной Поляны» про путешествия журналиста – Тибор Фишер, «Как править миром». Заодно и тонкую британскую иронию в ней можно найти.
Котенко: Я вспомню замечательного Александра Стесина и его «Нью-Йоркский обход», и знаете, почему? Герой у Стесина также проходит через определенные испытания, он так же едет искать себя куда-то в Индию и, в общем-то, так же находит – и книга также делится на две условные части про жизнь и про просветление. Разница только в том, что «Обход» – это очень, очень, очень хорошая книжка.
Петрич: Можно попробовать почитать «Шантарам», наверное, в качестве параллельного. А вместо Дайера лучше читать индийских авторов, потому что его картина изображает лишь верхушку айсберга жизни в этой стране. Например, «Бога Мелочей» Арундати Рой или «Состояние свободы» Нила Мукерджи .
* Литературная премия «Ясная Поляна» — ежегодная общероссийская литературная премия, учрежденная в 2003 г. Музеем-усадьбой Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» и компанией Samsung Electronics.
** Некоторые произведения временно недоступны в каталоге MyBook по желанию правообладателей.
Наши эксперты: Анастасия Петрич (в «Инстаграме» – drinkcoffee.readbooks), Виктория Горбенко (телеграм-канал «КнигиВикия»), Вера Котенко (телеграм-канал «Книгиня про книги») и Евгения Лисицына (телеграм-канал greenlampbooks).
«Влюбиться в Венеции, умереть в Варанаси», Джефф Даейр
(Издательство «РиполКлассик», 2011)
– Оценки:
Вера Котенко: 1/10
Евгения Лисицына: 4/10
Виктория Горбенко: 5/10
Анастасия Петрич: 3/10
– О чем сюжет романа?
Виктория Горбенко: Две не связанные истории о путешествиях мужчины с кризисом среднего возраста. В первой он постоянно пьет и занимается сексом, а во второй его мучает диарея. Возможно, это даже разные мужики, но я не уверена.
Евгения Лисицына: Классика тревелогов про себя. Один журналист отправляется в Италию, чтобы окунуться в страсти. Другой журналист едет в Индию, чтобы изучать культуру смерти – и полностью погружается в тему.
Анастасия Петрич: Два времени, два пространства, один герой и целая куча проблем стран первого мира, показанных взглядом уставшего представителя среднего класса в кризисе среднего возраста. Венеция vs. Варанаси. Разные или все-таки одинаковые?
Вера Котенко: В первой части один мужчина поехал в Венецию и много занимался там сексом, а потом секс кончился, и ему стало грустно. Во второй части один мужчина поехал в Индию, там совсем не было секса, и ему, конечно, тоже стало очень грустно.
– Каков был замысел автора, по вашему мнению?
Петрич: На мой взгляд, книга была призвана показать две противоположные культуры и то, как они влияют на человека. Богатая, помпезная Венеция и нищий, кишащий болезнями Варанаси. Сравнение проходит под общим знаменателем одного рассказчика, переживающего важные моменты жизни.
Котенко: Тот случай, когда я с большим интересом буду читать все, что напишут мои коллеги-эксперты. Ну правда, о чем же это все было, ребята? Ну, наверное, пусть будет вот что: в это непростое для путешествий время стоит сделать вывод, что в Венецию сгонять лучше и безопаснее, чем в Варанаси.
Лисицына: Я думаю, что автор действительно планировал написать пародию на жанр духовных тревелогов, но в итоге настолько увлекся, что просто написал еще одно посредственное произведение в том же ключе – без сатиры, язвительности или стеба.
Горбенко: Наверное, что-то про поиск себя в ситуации тотального отсутствия смыслов. Когда лучший выход – растворить свое никчемное эго в равнодушном мире.
– Почему вы поставили такую оценку? Какая особенность романа на нее повлияла?
Котенко: Критериев очень много. Основные такие: прилежный, едва ли не школьный текст студента по курсу креативного письма. Гормоны – шалят, таланта – ноль, тема и даже структура – списал у соседа по парте. Наши издатели тоже решили добить это комбо: перевод ужасный, редактура отсутствует. Короче, совершенно классический случай, когда звезды сошлись, да еще таким образом, что кое-кого угораздило номинировать это на «Ясную Поляну». Посодействую этому набору удачи своей оценкой – я тоже в деле!
Петрич: У меня сложилось четкое впечатление, что я потеряла несколько дней на чтение книги, которая мне ничего не дала. Да еще и раздражала штампами, клише и примитивным языком.
Горбенко: Мужчины в кризисе среднего возраста надоели примерно так же, как девы в беде. Не могу сказать, что ощущения героя мне совсем не понятны, но подобных типажей было уже очень много. Дайер не предлагает ничего нового и при этом еще зациклен на сексе. Не подумайте, секс – это, конечно, хорошо, но попробуйте уже разглядеть что-то другое, расположенное за пределами собственного пениса.
Лисицына: Отвратительно и скучно, а еще вот это назидательное: «Если тебе не понравилось, значит, просто не хватило умишка понять слишком тонкую иронию». Ну что за детский сад, если тебе не понравилось, то ты дурак. Как будто автор заранее себя обезопасил и сказал, что он в домике, а литературные критики из премии Вудхауза взяли и повелись на развод.
– Уловили ли вы тонкую иронию, за которую роману дали премию Вудхауза?
Петрич: Нет. Книга скорее поверхностная, а сюжет – ожидаемый. Попытка вывести в центр всего внутренние переживания, проецируемые на локацию и спровоцированные ею, получилась слабая и, опять же, предсказуемая во всем.
Горбенко: Возможно, номинатор разглядел ее там, где я увидела бесконечное самолюбование, прикрытое якобы самоиронией. Есть, знаете, такой тип людей, которые постоянно в шутку себя критикуют, хотя всем понятно, что в действительности они чрезмерно довольны предметом критики. Кажется, Дайер и его герой из таких.
Лисицына: Дайер пытался сделать настолько тонко, что без микроскопа человеческий глаз не способен уловить различия между второсортным духовным чтивом о путешествиях и этим романом. Но с микроскопом читать неудобно.
Котенко: Мне кажется, что ирония – такая штука, про которую многие думают, что тут ничего сложного, сейчас сиронизирую и будет здорово. С Дайером же, кажется, тот случай, когда рыбак видит рыбака: номинаторы и прочие хвалители разных вещей (литературы, кино, музыки) без чувства вот этого тонкого и меткого говорят о присутствии этого тонкого и меткого у авторов, у которых, в свою очередь, этого вовсе нет. У Дайера ирония не работает, потому что она слишком «в лоб» – какая же это ирония, ребята?
– Какая сцена вам больше всего запомнилась?
Лисицына: Замечательное описание секса. Переводчик влился в общую атмосферу маразма и так построил предложение, что я целый абзац всерьез полагала, будто у главного героя на лице выросла вагина. «Ну наконец-то что-то необычное», – обрадовалась я. Ан нет, просто коряво выстроенная фраза.
Горбенко: Кроме шуток, было любопытно читать про погребальные костры. Да и вообще индийская глава в описательной части неплоха.
Котенко: Теряюсь, какую выбрать. Может быть, секс в туалете? (Так долго герои к этому шли – и к туалету, и к, простите, сексу.)
Петрич: С собаками, доедающими какую-то падаль в Варанаси. Не ужаснуло, но запомнилось.
– Какая из частей вам больше понравилась?
Петрич: Никакая. Потому что обе не показали того, что потенциально могли. Контраст изображения Венеции и Варанаси не получился, потому что легкомысленное и упрощенное повествование первой части уже не позволило всерьез воспринимать автора.
Котенко: Господи, очень сложно взять себя в руки и не сказать, что глагол «понравилось» по отношению к этой книжке очень сложно применять. Но мы же тут люди взрослые, да еще и эксперты, так сказать, придется. Выбираю вторую часть, там есть некоторая попытка скрестить лирику и философию и подумать о бренности, душе и о том, как же в Индии не хватает туалетов.
Горбенко: Индийская. Она попросту колоритнее.
Лисицына: Первая, потому что в ней хотя бы есть некое подобие сюжетного развития. А такой мутный поток сознания, как во второй части, написать не так уж и сложно на максимально общие темы.
– Как вам кажется, почему автор выбрал для романа такую структуру: по сути, два романа под одной обложкой?
Лисицына: Эрос и Танатос. Даже далеко ходить не надо, старательно по двум частям разложено.
Горбенко: То есть это все-таки разные мужики? Они оба страдают от бессмысленности своего существования и оба совершают метафорический суицид. Только способы смерти выбирают разные: первый – через влюбленность, второй – через слияние с миром. Чей способ действенней и чье возрождение действительно станет началом чего-то нового, неизвестно.
Петрич: Две части – два противоположных мира, которые, по сути, возможно, являются либо одним и тем же, либо двумя сторонами одной медали – сущности человека.
Котенко: К слову, у меня есть сомнения, что у главных героев обеих частей имеются какие-то отличия, – и мы не знаем вовсе, не один и тот же ли это человек. Более того, нельзя быть уверенным, что это не лично автор говорит с нами через своеобразное литературное альтер эго. Кроме того, это текст, который очень старательно написан по-разному: здесь веселимся, тут грустим, тут потребление, тут морализаторство, здесь белое, тут черное, ну, мы поняли, что части две и они разные, а что с того – а ничего.
– Кому можно посоветовать эту книжку?
Горбенко: Мужчинам в кризисе среднего возраста.
Лисицына: Читателям с микроскопом. Или тем, кто всерьез любит книжки для расслабления мозгов, где персонаж А поехал в локацию Б и ничего особенного там не делал.
Петрич: Даже врагу бы не стала советовать, а то он про меня пустит слух нехороший. А так – любителям шантарамов и прочих книг на эту тему.
Котенко: Наконец-то! Это тот самый случай, когда я могу сказать: «Пятьдесят оттенков серого» реально лучше!
– Назовите книжки, которые хотели бы посоветовать вместо Дайера, но схожие с ним.
Горбенко: Хотела назвать как раз «Есть. Молиться. Любить» Элизабет Гилберт, но оказалось, что это самая очевидная ассоциация. «Серотонин» и «Возможность острова» Уэльбека, конечно. Уж не знаю, почему в этом году среди номинантов «Ясной Поляны» так много подобных книг. «Наивно. Супер» Эрленда Лу – там можно найти способ борьбы с кризисом и апатией, который не предполагает поездок на другой конец света. В ситуации пандемии это очень актуально.
Лисицына: Как хороший тревелог, например, «Год в Провансе» Питера Мейла. А еще из прошлогодней «Ясной Поляны» про путешествия журналиста – Тибор Фишер, «Как править миром». Заодно и тонкую британскую иронию в ней можно найти.
Котенко: Я вспомню замечательного Александра Стесина и его «Нью-Йоркский обход», и знаете, почему? Герой у Стесина также проходит через определенные испытания, он так же едет искать себя куда-то в Индию и, в общем-то, так же находит – и книга также делится на две условные части про жизнь и про просветление. Разница только в том, что «Обход» – это очень, очень, очень хорошая книжка.
Петрич: Можно попробовать почитать «Шантарам», наверное, в качестве параллельного. А вместо Дайера лучше читать индийских авторов, потому что его картина изображает лишь верхушку айсберга жизни в этой стране. Например, «Бога Мелочей» Арундати Рой или «Состояние свободы» Нила Мукерджи .
* Литературная премия «Ясная Поляна» — ежегодная общероссийская литературная премия, учрежденная в 2003 г. Музеем-усадьбой Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» и компанией Samsung Electronics.
** Некоторые произведения временно недоступны в каталоге MyBook по желанию правообладателей.
Поделиться
Другие материалы по теме «Блогеры читают»
О проекте
О подписке