В апреле издательство CORPVS выпустило книгу Себастьяна Барри The Secret Scripture - тайное, то бишь, писание - которая в русском варианте стала "Скрижалями судьбы", и это, скажу я вам, не самый плохой заголовок к роману о скрижалях судьбы.
Скрижалями служит стопка листов бумаги, позабытая и неучтенная сотрудниками одного ирландского дурдома - исключительно потому, что это ирландский дурдом и все его обитатели там прежде всего тоскуют и говорят как сказители с Иниш Койла, и только потом приступают к своим прямым обязанностям - сходят с ума или моют пол.
На этой бумаге столетняя Розанна Клир пишет историю своей памяти, обращаясь то к богу, то к читателю, то к несуразному доктору Грену, который иногда ее неумело проведывает, а более всего - к самой себе из того времени, которое ей хочется и вспомнить, и забыть.
Параллельно с этим несуразный доктор Грен, незаметно для самого себя стареющий и покрывающийся несчастьями человек, пишет в свой журнал непрофессиональные заметки о себе и своих пациентах, которые перерастают потихоньку в разговор с самим собой человека, который никогда и ни с кем не разговаривал.
И вот две эти историю потихоньку схватываются в одну поистине ирландским цементом из плясок на поминках и воспоминаний о счастье там, где впору было толкать ногой табуретку, к которой прилипла жизнь.
Пересказать историю Розанны не представляется возможным, потому что с самых первых страниц с ней начинает происходить судьба всей Ирландии: бесконечные войны и дележка самоидентификации, похожей на одеяло из сказки: или голову прикроем, или ноги обрубим. Розанна растет на кладбище, ловит с отцом крыс, работает официанткой в кафе, играет на пианино джаз - и шестьдесят лет проводит в дурдоме в трезвом уме и иногда твердой памяти. С ней случилось в общем-то всё, но с самых первых страниц она говорит, как неверно, как неправильно с ее стороны было думать, что кто-то кроме нее является автором и творцом ее жизни. О несчастьях она говорит без жалостливого воя, счастливые минуты гордо протягивает читателю, повторяя, что надо им вести учет, пока тебя не накрыло ирландией лет этак на сорок.
Эта книга о женщине, у которой было три часа счастья и восемьдесят лет горя, и - это лучшее средство от укоренившегося в воздухе чувства дурноты и депрессии, потому что по сравнению с историей Розанны, например, ужасы работы в офисе или, допустим даже ненаступившая весна кажутся теми самыми счастливыми минутами, которым бездумно не ведешь учет. Розанна шестьдесят лет сидит в дурдоме, ей сто, на щеке у нее сыпь, а во рту черно - и она спокойна и ждет, когда зацветут нарциссы в парке. Об этом хорошо помнить утром в метро.
Это и успевает понять мягкий и мятый доктор Грен, который начинает лечить Розанну, а вылечивается сам: в шестьдесят лет он вдруг обнаруживает, что у его истории, малюсенькой и тощенькой и никому не нужненькой, есть еще одна - и нужна она прежде всего ему самому, чтобы перестать мять в памяти один шажок налево, который превратил его жизнь в бесконечное стояние в углу.
Это роман об ирландском счастье: когда не было ни гроша, вот и воровать больше нечего.