Подпоручик Киже

Тынянов для меня всегда оставался темной лошадкой. В свое время не пошло чтение его романа «Пушкин», вот прямо от слова «совсем». Пушкина самого очень люблю – роман о нем показался надуманным, искусственным, не моим...
Но я и Грибоедова люблю. И каким-то своим внутренним чутьем поняла, что надо дать Тынянову еще один шанс и попробовать разобраться, кто он такой в качестве автора биографических произведений. В общем-то, я не пожалела об этом...

О Тынянове в свое время говорил его секретарь (и очень любимая мною личность!) Ираклий Андроников, что он «писал не просто биографические романы, а средствами поэтического слова выяснял судьбы культуры». Теперь я понимаю, что это не просто сказано хорошо, но и сформулировано в стиле самого Тынянова. «Выясняет» - вот что делает Тынянов в своем произведении. Разбирается, сопоставляет, выворачивает наружу потаённое – не своё, но близкое ему по духу (или, как минимум, очень ему интересное). Анализ эпохи, политической и психологической атмосферы, окружающей Грибоедова, «докапывание» до сути мотивов и скрытых подтекстов – много всего. Я это почувствовала – и с благодарностью приняла.

Не буду скрывать: прорываться сквозь тягучую и вязкую прозу приходилось порой с большой натугой. Судите сами (фразы вырваны буквально наугад): «Бунт и женщины были сладострастием стихов и даже слов обыденного разговора. Отсюда же шла и смерть, от бунта и женщин. Людей, умиравших раньше своего века, смерть застигала внезапно, как любовь, как дождь»... Красиво, но требует вчитывания, вдумывания, порой расшифровки...
Я, хоть и знакома была с тыняновской манерой письма, была почему-то уверена, что о Грибоедове должен был у него получиться более привычный по форме и увлекательный по содержанию роман. Получилось же хоть и увлекательно, но оооочень непривычно (впрочем, это, скорее, комплимент автору!)..

Метафоричность языка. Вот что одновременно и притягивало, и напрягало. Так сказать, на грани фола: еще чуть-чуть – и покажется напыщенным фарсом. «Чуть-чуть» не произошло, слава Богу. И я, впрочем, даже рада, что о такой личности, как Грибоедов (кстати, после прочтения романа Тынянова у меня случился когнитивный диссонанс, и я теперь не знаю, каким мне представлять Александра Сергеевича: образ его ожил в моем сознании и заиграл новыми красками), написано не просто беллетристическое произведение, а произведение искусства...

Мета-роман – вот такое определение я дам тыняновской книге (подобный термин я использовала и при написании отзыва о романе Д.Литтелла "Благоволительницы"). И это тоже радует и напрягает одновременно: появляется желание расшифровывать некоторые аллюзии, параллели, намеки – это хороший знак. Но как же жаль, что нет времени заняться подробным изучением всего скрытого в этом романе, как, к примеру, это сделала Ольга Мышинская в статье «Мандельштамовские подтексты романа Ю.Н.Тынянова "Смерть Вазир-Мухтара" (напомню: роман Тынянова написан в 1928-ом году, что объясняет данную параллель с Мандельштамом). К слову скажу, что интересных исследований этого романа немало, - а это тоже знак того, что книга глубока, многослойна и – конечно же - противоречива.

Актуальность романа поражает. Одной из самых острых проблем, поднятых автором, стала для меня проблема служения государству. Добавлю: служения государству, недостойному этой службы. А если учесть, что сам «служитель» - человек глубокий, сильный, умный, проблема становится более весомой и привлекающей к себе наше внимание.
Еще одно: самоощущение сильной личности, потерявшей основной жизненный стержень и попавшей по этой причине в плен апатии, пессимизма, скептицизма... Критики ругали Тынянова за такой аспект изображения Грибоедова, я же в этом увидела вполне реалистичный подход к раскрытию сущности человека. Думаю, такой ракурс более логичен, чем, к примеру, изображение патриотичного фанатика, беззаветно служащего государственной власти (именно это, на мой взгляд, является другой возможной крайностью в утрировании образа Грибоедова).

Центральный образ – вазир-мухтар (на персидском языке «полномочный представитель») Грибоедов. Знаю его биографию, знала о страшном финале его жизни. Знала. Теперь – всё это буквально стоит перед моими глазами. Как будто посмотрела фильм или, точнее, страшный сон. Тынянов меня в какой-то степени морально убил чрезмерно ощутимым проникновением в мое сознание, он вплел меня в повествование, из которого два дня не могу вырваться.

Узнала ли я что-то новое, что может пригодиться мне на уроках литературы? – пожалуй, нет. Но сменилась тональность моего восприятия этого образа. Раньше я говорила о Грибоедове как о любимом авторе и уважаемой мной личности – теперь буду говорить как.... да, наверное, как о частице себя. Именно так. В моей голове поселилось его сознание. Сама этому не рада.
И я больше не буду говорить о Грибоедове как о бесстрашном умнице-рыцаре. Теперь для меня это очень трагическая личность. Более трагическая, к примеру, чем воспринималась мною личность Лермонтова.

В общем, люди, я почти в депрессии.
Я не жалею, что прочитала книгу. Да, мне есть за что ее покритиковать , но не буду – это и так многие делали, включая, к примеру, Солженицына.
Я, пожалуй, просто скажу спасибо автору: именно благодаря ему я уже второй день не могу не думать о личности Александра Сергеевича Грибоедова, открывшегося мне с новых, порой не самых героических, но очень объяснимо-человеческих сторон.

КНИГА ПРОЧИТАНА В РАМКАХ ИГРЫ «ДОЛГАЯ ПРОГУЛКА», ТУР IX.

По стихам узнаешь думы. По страданию - талант.
***
Лишь бы веровать, что где-то, через лета и гранит
Стих российского поэта чье-то сердце сохранит.
А.Градский.

Выше и чище этой прозы давно не встречалось мне в русской литературе.
Роман - история, роман - ассоциации, роман - трагедия, роман-намек.

История русская, история гибели дипломата Грибоедова.
Ой, зря М.Л. Гаспаров так опрометчиво заявил о Тынянове, что он «садистически переиначивал историю».
Зря. Количество его горячих почитателей и читателей сократилось ровно на одну единицу.

Писал Ю.Н.Тынянов не учебник истории - писал он историю человека и поэта,
который волей обстоятельств и по собственному желанию служит государству,
которое никогда не бывало честным по отношению к людям честным и достойным.
История эта - история предательства.
Последние части читать невозможно - разрывается сердце: еще и Грибоедов...

А его успеваешь полюбить, понять, найти параллели и сходства не только с любимыми героями,
но и с любимыми людьми, близкими и не очень.
Тут, как с человеками: твой - не твой, свой - чужой.
Тыняновский Грибоедов попал в точку - свой, понятный, близкий.
И не высокий привычный идеал, и диалог с совестью более чем красноречив,
а вот поди же - читаешь, как о родном.

И вот перед ним встала совесть, и он начал разговаривать со своей совестью, как с человеком.
***
– Зачем ты бросил свое детство, что вышло из твоей науки, из твоей деятельности?
***
– Может быть, ты ошибся в чем-нибудь?
– Зачем же ты женился на девочке, на дитяти, и бросил ее. Она мучается теперь беременностью и ждет тебя.
– ... Нужно больше добродушия, милый, и даже в чиновничьем положении.
– Но ведь у меня в словесности большой неуспех, – сказал неохотно Грибоедов, – все-таки Восток…
– Может быть, нужна была прямо русская одежда, кусок земли. Ты не любишь людей, стало быть, приносишь им вред. Подумай.
– Ты что-то позабыл с самого детства. Твои шуточки с Мальцовым! Ты ошибся. Может быть, ты не автор и не политик?
– Что же я такое? – усмехнулся Грибоедов.
– Может быть, ты убежишь, скроешься? Ничего, что скажут: неуспех. Ты можешь выдать евнуха, ты можешь начать новую жизнь, получишь назначение.

– Да мимо идет меня чаша эта.

Выбор сделан. И выбор сделал его человеком.
А о предательстве - читаешь с отвращением и тоской: "Да мимо идет меня чаша эта."

И язык. За каждой строчкой - жизнь, многомерная, яркая. Каждая строчка выворачивает душу - врачует редко. И тем спасает, верно.

И только один парадокс.
Читать надо в детстве. А в детстве - еще не понять. А в юности - не читают. А в молодости - уже не знают. А к старости - поздно, друг мой, поздно. Выбор сделан.

Редкий случай, когда аудиокнига совсем не пошла. Начитка, возможно, и не блестящая (Вячеслав Герасимов - на любителя), но дело даже не в этом, а в том, что эту книгу воспринимать со слуха совершенно невозможно. Да и читать ее с непривычки тоже невыразимо тяжело - у меня ушел месяц, маленькими порциями, с поиском огромного количества незнакомых слов в словаре, с перечитыванием отдельных отрывков, чтобы наконец вчитаться и понять. Потому что язык, построение фраз, использование слов и всевозможных художественных приемов довольно непривычны для читателя XXI века, хотя Юрий Тынянов написал роман "Смерть Вазир-Мухтара" относительно "недавно", в 1928 году. Видно, что писал профессиональный литературовед и филолог. Поэзия в прозе, замешанная на архаичной стилизации. На самом деле, это потрясающе, каждая фраза - как драгоценный камень, но непрофессиональному ювелиру читателю оценить такой стиль невероятно сложно, приходится каждую фразу-драгоценность внимательно рассматривать со всех сторон и все равно получается составить только дилетантское мнение, а часто не удается и этого - ничего не понятно.

В романе идет речь о последнем годе жизни А.С. Грибоедова: о его приезде в Петербург с Туркманчайским мирным договором, о назначении полномочным министром в Персию, о женитьбе на Нине Чавчавадзе, об отъезде в Персию и о гибели от рук исламских фанатиков. Заканчивается книга приездом внука персидского шаха Хозрева-Мирзы в Санкт-Петербург, благодаря чему "инцидент" с убийством русской посольской миссии был предан забвению. Я бы не назвала эту книгу биографичной или тем более историчной. Все исторические персонажи выглядят как эскизы художника, сделавшего несколько довольно произвольных, хоть и точных мазков кистью: сходство с оригиналом угадывается, и все же эти наброски столь же далеки от оригинала, как, к примеру, картины импрессионистов (то же самое можно сказать и об авторском описании Москвы, Санкт-Петербурга, Грузии, Ирана). Поэтому, наверное, каждый видит в нарисованной писателем картине что-то свое, получается, что стилистическая сложность дает удивительную свободу воображения читателю.