Вам что нужно, её любовь или её деньги? Если любовь, то моя канцелярия этим не занимается.
Май -- время тепла, тополиного пуха, сирени и сессии. И время вспоминать-переосмысливать, что было бы, если бы нас не было, если бы много лет назад всё пошло бы не так. Такие вещи нельзя забывать, и хоть ещё в школе нас накормили по горло героизмом советских воинов и дикой романтизацией военных действий, есть и другая литература. И только такая достойна чтения, о том, что война -- очевидный, казалось бы, факт -- это плохо.
Особенно интересно взглянуть на эту проблему с другой стороны: со стороны не СССР, а союзников. Как это было в других странах и с другими народами? Как это было для самих немецких солдат? Если лучшее, что когда-то было написано на эту тему на русском, на мой взгляд, это книги Светланы Алексиевич , то про эту книгу Кралль на польском она же говорит: "Я открывала мир благодаря таким авторам, как Ханна Кралль".
Сборник рассказов объединён общей темой -- темой Холокоста.
Шкафы и евреи... Возможно, один из важнейших символов нашего столетия. Жизнь в шкафу... Человек в шкафу... В середине двадцатого века. В центре Европы.
Каждый рассказ -- просто чья-то история, без документалистики, без приукрашиваний, как есть. И все истории, такие разные, в то же время такие... одинаковые. Наверное, потому что страх у всех один. Наверное, потому, что кроме страха тогда почти ничего не было, менялись только герои и обстоятельства. Вот так и нужно писать о событиях тех лет, не о героизме, а о страхе.
Немецкого Хелюся ещё не знала. Как будет шкаф, знала: Schrank. Подушка -- Kissen; это она тоже знала. Прятать -- нашла в словаре: verstecken. Страх -- тоже в словаре: Angst.
Так, хорошо, но если мир объят страхом и все должны бояться войны, кто будет защищать свою страну и свою семью? Зачем пропагандировать страх?
Затем, что если все будут бояться такого будущего для себя, то бояться будет некого. Затем, что те, из-за кого страшно, должны понимать, насколько страшно то, что они делают. Спасибо одному из героев, из рассказа как раз о немецком солдате, а не о еврее:
Извини, что мешаю, но я произвёл кое-какие арифметические расчёты. Если их восемь и если каждый убьёт тридцать тысяч человек, то они могут -- за сколько? -- за три месяца? за четыре? -- они могут убить МИЛЛИОН.
Помимо страха, в этих рассказах разлучённые родственники, потерянные дети, пуля в челюсти ("Если вытащу, потеряю, а так она сидит себе в челюсти, и я знаю, что она есть."), смерть, смерть, смерть от голода, смерть от газа, расстрелы, идеальная тишина между выстрелами и... Описания жизни людей: живущих в одной местности, когда-то знакомых между собой, а затем короткое предложение, упоминание, где и при каких обстоятельствах погиб каждый из них. Повторюсь, описания жизни людей. Настоящих, не выдуманных, живших когда-то.
Благодаря которым я могу наслаждаться запахом сирени без страха перед смертью в любой момент.