Северный лес

История преследует того, кто ее не почитает.

Думает новый владелец пятисот акров массачусетской земли, на которой разбивает яблоневый сад, не позволяя ломать старую хижину на своем участке. Ту, что построили влюбленные из пуританской колонии первопоселенцев: девушку должны были выдать за пьяницу, уморившего побоями первую жену, а юноша был бедняк, и они бежали, и поселились в этих местах, и расчистили землю, и посадили огород, здесь все хорошо плодоносило. Выросла и яблоня, когда разложилось тело того, кто съел яблоко перед тем, как его застрелили возле той хижины. А еще много лет спустя на деревце наткнулся бывший офицер, чудом выживший после удара штыком, которым перед тем разрезали яблоко.

И человек этот больше не захотел быть военным, а хотел он выращивать яблоки, и нашел это место, и купил землю, и разбил на ней сад, где, с дочерьми Алисой и Мэри, прививал черенки от той яблоньки. И назвал сорт Осгудским чудом. Потом началась Война за независимость, у английского офицера Чарли Осгуда не было выбора, уходя сражаться на стороне проигравших, он оставил девушкам наставления по уходу за садом. да они к тому времени уже и сами были доками в этой науке. Сад процветал и после того, как отец не вернулся с войны. Гонения на лоялистов обошли их стороной, все дни были заняты работой, а вечерами сочиняли баллады, Мэри пела, Алиса подыгрывала на флейте. Пока не появился мужчина и случилась трагедия.

Этот дом стал свидетелем и участником еще многого. Станция Подземной железной дороги аболиционистов. Источник вдохновения и место запретной любви художника, купившего дом после долгих лет запустения. Новые владельцы нувориши, хозяйку преследуют слуховые галлюцинации, имеющие содержанием забавы тех, что рифмуются с "доломитами" (похоже, скоро все мы будем пользоваться такими эвфемизмами). Место проведения спиритического сеанса, в ходе которого аферистка-медиум уверяется, что "есть, друг Горацио", и решает расстаться с ремеслом. Наследник, больной шизофренией и его несчастная мать. Хладнокровный авантюрист убийца, крадущаяся пантера, сгорающий от страсти жук-короед, тру-крайм журналист. Безутешный вдовец бухгалтер, у которого скорбь принимает форму эротомании. Девушка с инсулиновой помпой.

Перевод Светланы Арестовой проводит читателя через четыре столетия со всеми "отведай" и "вкусил", с "д-а" - для одних героев означавших "дьявола", для других "дерьма". От архаизма к современности, от трагичного к смешному. Я слушала "Северный лес" аудиокнигой, читает Алексей Багдасаров великолепно, но это уж всегда так - и неожиданно разревелась в конце части про историка-любителя. Прямо слезами и навзрыд. От того, как хорошо. И в этом воплощенное чудо текста

Дэниел Мейсон сплетает дивной красоты метамодернистское полотно, где главным героем выступает природа, а детализация реализма соединяется с мерцающим обаянием мифа.

Прекрасно было яблоко, что с древа
Адаму на беду сорвала Ева.
Шекспир Сонет 93

Когда я только начала читать этот роман, то была разочарована — как, и это Дэниел Мейсон, так полюбившийся мне со своим "Зимним солдатом"! Но буквально через несколько страниц я упала и очнулась в лесу.
В зачарованном лесу в западном Массачусетсе, куда порой с трудом проникает свет. Где пение птиц оглушает. Где горный лев (кродёться) неслышно ступает, готовый напасть в любой момент.

...Где раскинулся яблоневый сад с вкуснейшими плодами.
Где стоит старый разлапистый дом, в котором с трудом угадывается жёлтый цвет.
Где несколько владельцев этого дома так или иначе окончили свои дни…

Роман невероятной красоты и поэтичности! Столетия сменяют друг друга, и времена года проходят своим чередом, а лес то сбрасывает листья, то стоит замёрзший и пустой, то вновь наполняется жизнью.
Побег, идея, зависть, вожделение, одиночество, смерть.
И — воскрешение.

Природа! На яблонях первые плоды. Земляника уже поспела. Грибы такие крупные, что под ними можно укрываться от дождя. Стебли золотарника кивают мне вслед - мои шапочные знакомцы. Слизни оставляют иероглифы на буковой коре. Последнее наблюдение: цапля на верхушке дерева - неужто они и впрямь забираются так высоко? А я всегда представлял их гуляющими среди болот. Но вон там, в ветвях, мой ответ.

Читаешь книгу и кажется, что на свете не существует ничего кроме таинственного северного леса, так нежно и бережно описанного автором.
Строки текста живые, зелёные, мягкие: будто своими глазами видишь, как сияют кремовым цветом каштаны, и различаешь "тысячи времён года, кроющихся в канонических четырёх".
С какой любовью герои говорят про это место!
Обложка и иллюстрации гармонично создают атмосферу, обрамляя роман магией, создавая тот самый лес Броселианд Мерлина.
Все это не превращает книгу в ботанический сборник или гримуар, хотя читатель встретит здесь и сверхъестественное. Герои книги разные: одни светлы и открыты, они посмеиваются над непросвященностью и чудаковатостью своего общества, хотя общество их самих считает чудаками, другие замкнуты и немногословны. Они романтики, они мечтатели, они ищут себя, сбегают с любимыми, разбивают яблоневый сад, мечтают о счастье, о свободе, они неистовы и решительны в гневе. Мы узнаем о них из писем, записок, рассказов от первого лица, или смотрим глазами второстепенных персонажей. Встречаем героев разными и даже после их смерти.
Среди них есть деревья, споры и жуки, они тоже живут, наслаждаются своей жизнью.
Место это хранит тайны, оно видело не одну смерть (не дом, а склеп, подумал один из персонажей). Но что такое смерть в сравнении с вечностью?

Единственный способ не рассматривать мир как историю утрат – это рассматривать его как историю перемен.

Мы наблюдаем цикличность истории: повторяющиеся фразы, поступки, предметы - всё это накрепко связывает сюжет и плотно пришивает его к северному лесу. Прошлое пересекается с настоящим и проникает в будущее. От индейцев и первых поселение вперёд до самых далёких далей, где всё начнётся сначала.
Последняя глава книги называется "Сукцессия". Сукце́ссия — (ботан.) последовательная смена во времени одних видов растительности, животных другим на каком-либо участке земной поверхности. Сама книга в полной мере отражает этот термин не только в биологическом, но и в метафорическом значении. Сукцессия, преемственность - вот основной лейтмотив произведения. И мне было крайне интересно совершить постепенное и последовательное путешествие во времени, наблюдая преемственность во всех её проявлениях. А новым читателям - в добрый путь!