Вот уж точно «атмосферная» книга – в ней главенствует всепроникающий запах! Кажется, что ты необъяснимым образом пропитываешься им и продолжаешь пахнуть, даже закрыв последнюю страницу. Наверное, никто, особенно после «Парфюмера», не заблуждается насчёт того, чем могло пахнуть на улицах Парижа XVIII века, но эта книга, заставив своего героя служить Франции на подтопляемом подземными водами кладбище Невинных, снося старые погребения, погружает читателя в тяжелую, почти сводящую с ума атмосферу тлена, склепа, разложившихся трупов. Так что это, конечно, атмосферность, но атмосферность наоборот – «мёртвый воздух». На протяжении всего романа мы, преисполняясь то сочувствия, то горечи, то отвращения, следим, как это служение давит на героя, коверкает его судьбу, заставляя делать многое из того, что противно его натуре.
Вокруг каждого дела, в котором участвует много людей, возникает целый мир событий и отношений, являющийся маленькой копией реального мира. Жан-Батист Баратт, как Д’Артаньян, прибывая в Париж в одиночку, быстро обзаводится начальниками, хозяевами, недругами, приятелями, единомышленниками. Он входит в повседневный мир парижан, живущих вокруг кладбища Невинных, которые веками трудились, верили, любили, боялись, хитрили, пили и пели возле него. Они вовсе не жаждут перемен и, кто внешне, кто внутренне, противятся новшествам. Но молодой провинциал полон энтузиазма и иллюзий, ведь он приехал не просто работать, но исполнять благородную миссию – делать мир чище, избавляя его от скверны. Постепенно оказывается, что не все разделяют этот благородный порыв, да он и сам под влиянием обстоятельств разуверивается в том, что это именно его дело, его проверка себя на прочность. Но… освободиться от взятых на себя обязательств не получается, и миссия превращается в тяжкий крест.
«Атмосферность наоборот» обнаруживается и в том, что книга написана как бы в противовес неким стереотипным ожиданиям читателя. Они попросту не оправдываются, и мне, в принципе, осталось неясным, автор именно так и задумывал свою книгу или попросту подзабыл основы сюжетосложения. Когда в тексте, почти по-чеховски, упоминается волк-оборотень, ты ждёшь его появления полромана, а он так и остаётся невидимым и неслышимым. Поскольку действие происходит в кладбищенском мраке, в каждом постукивании, пощёлкивании и поскрипывании (а их в тексте видимо-невидимо), тебе кажется, что вот-вот появятся стройные ряды оживших метвецов, готовых устроить Парижу Апокалипсис, но они так и не дожидаются своей седьмой трубы. Кот Рагу, как существо, перебегающее из этого мира в тот, тоже воспринимается как связной, некий посланник вестей из ниоткуда в никуда, но так никому и не приносит никакого тайного знака. Господин, ожидающий вместе с Бараттом приёма в холодных аппартаментах Версаля, вопреки ожиданиям, что это его антипод, Тень или враг, так и остаётся неизвестным. Вместо всех этих шаблонов мы имеем дело почти с… «производственным» романом в слегка непривычном смысле этого слова.
«Чистота» не только атмосферна, но и вполне психологична. Мы видим, как атмосфера Парижа поначалу кружит и волнует героя, и он старается «прогнуть» свою чистую, деятельную, в чём-то даже невинную натуру под новый для него мир, стать его частью, но, многое прежив, всё-таки «возвращается к себе», твердя по ночам свой личный катехизис, и «линия камзола», символически почти равная идее смерти-возрождения, завершает это возвращение. Жан-Батист (инженер!), думаю, многим покажется симпатичным, особенно на фоне дефицита положительных героев в современной литературе: он, хотя и не лишен некоторых недостатков, образован, добросовестен, честен, верен себе, делу, которому служит, женщине, которую полюбил. Автор сделал его очень цельной натурой, способной не только контролировать реальность вокруг себя, но и поступать вопреки ожиданиям немилосердного окружения. «Линия любви» к Элоизе подчеркивает эти стороны его души. Его поступки напоминают нам героев А. Кронина, М. Уилсона, даже А.Рэнд, хотя масштаб их более камерный.
Каждая судьба, реальная или литературная, вовлекает в свою орбиту тысячи других судеб и, даже если человек не выбирает её для себя как единственно возможную, сплетается с ними. Арман, Жанна, Мари, Моннары, Зигетта, Лекёр, Лафосс… - в романе много персонажей, за счет самостоятельных историй которых сюжет не воспринимается статично, просто как «трудовые будни инженера Баратта». И в то же время, несмотря на все коллизии, его нельзя назвать динамичным, он кажется просто сменяющей друг друга последовательностью многофигурных, детально выписанных живописных полотен в духе Брейгелей.
Рекомендовать такие книги кому бы то ни было трудно. Видимо, для них нужен какой-то особый момент, чтобы взяться и прочитать, поскольку сам сюжет трудно назвать мотивирующим. Но лично мне было небезынтересно скоротать с ней пару вечеров.