Максу и Роми, прочтите, когда вырастете.
И, как всегда, Ханне
Зачем нужны дни?
Дни – это место, где мы живем.
Они приходят и будят нас
Снова и снова.
Каждый день мы должны быть счастливы,
Ведь где еще нам жить, как не здесь?
О, ответ на этот вопрос
Приносят священник и врач.
В длинных пальто
Они спешат к вам по полям.
Филип Ларкин, Дни
Опубликовано по соглашению с Curtis Brown UK и The Van Lear Agency LLC
One day – Copyright © David Nicholls, 2009
© Издание на русском языке, перевод на русский язык. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2010
© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2014
«Для меня это был памятный день, потому что он многое во мне переменил. Но так может быть в жизни каждого. Представьте, как изменился бы ход вашей жизни, если вычеркнуть из нее всего один день. Задержитесь на минутку, читающие эти строки, и поразмышляйте о длинной цепи из железа или золота, терниев или бутонов, которая никогда бы не сковала вас, если бы в тот памятный день не сформировалось ее первое звено».
Чарлз Диккенс, «Большие надежды»
– Мне кажется, самое важное – оставить след, – рассуждала она. – То есть, понимаешь, действительно что-то изменить.
– Изменить мир?
– Не весь мир, нет. Тот маленький кусочек мира, что вокруг нас.
Минуту они лежат молча, прижавшись друг к другу на односпальной кровати, потом одновременно смеются хриплыми предрассветными голосами.
– Невероятно, что я несу. – Она качает головой. – Такая банальность, верно?
– Есть немного.
– Но я пытаюсь тебя воодушевить! Вдохнуть немного возвышенного в твою приземленную душу, прежде чем ты начнешь свое великое путешествие. – Она обращает к нему лицо: – Только вот нужно ли это тебе? Наверняка твое будущее уже аккуратно расписано по пунктикам. Возможно, у тебя даже где-нибудь календарик завалялся с пометками.
– Едва ли.
– Тогда чем ты собираешься заниматься? Каков твой грандиозный план?
– Ну, мои родители заедут за моим барахлом, отвезут к себе, и я пару дней поживу у них в лондонской квартире, повидаюсь с друзьями. Потом во Францию…
– Очень мило…
– Потом, может быть, в Китай, поглядеть, откуда столько шума, после чего, наверное, Индия, попутешествую там немного…
– Увидеть мир, – проговорила она со вздохом. – Это так предсказуемо.
– А что ты имеешь против?
– По мне, так это бегство от реальной жизни.
– По мне, так все только и думают о реальной жизни, – сказал он в надежде, что это прозвучит пессимистично и загадочно.
Она фыркнула:
– Ничего плохого в путешествиях нет, наверное, если тебе это по карману. Но почему просто не сказать: «Я еду отдыхать на два года»? Это же одно и то же.
– Потому что путешествия расширяют горизонты, – ответил он, поднявшись на одном локте и целуя ее.
– На мой взгляд, твои горизонты и так чересчур широки, – заметила она и отвернулась, хотя всего на секунду. Они снова откинулись на подушку. – Вообще-то, я имела в виду не то, что ты делаешь через месяц, а будущее, совсем далекое будущее, когда тебе будет, не знаю… – Она задумалась, точно в голову ей пришла непостижимая мысль, вроде идеи существования пятого измерения. – Сорок или около того. Чем ты хочешь заниматься в сорок лет?
– В сорок лет? – Казалось, сама мысль об этом представлялась ему невозможной. – Понятия не имею. Ничего, если я отвечу, что буду богатым?
– Как несерьезно.
– Ну, хорошо, тогда знаменитым. – Он поцеловал ее в шею. – Звучит ужасно, правда?
– Не ужасно… интересно.
– Интересно! – повторил он, передразнивая ее мягкий йоркширский говор. Пытается выставить ее дурочкой. Ей не впервой такое слышать: богатенькие мальчики, говорящие смешными голосами, будто акцент – это что-то чудное и старомодное. И не впервые она испытала знакомую дрожь неприязни к нему. Высвободившись из его объятий, она прислонилась спиной к холодной спинке кровати.
– Да, интересно. Нам же должно быть любопытно. Столько возможностей. Помнишь, что сказал проректор? «Тысячи возможностей распахнули свои двери перед вами…»
– «Это ваши имена мы увидим в завтрашних газетах…»
– Сомневаюсь.
– Так, значит, тебе любопытно?
– Мне? Боже, нет, конечно, я боюсь подумать о том, что будет в сорок лет.
– Я тоже. С ума сойти… – Он вдруг повернулся и потянулся за сигаретами, лежащими на полу возле кровати, будто ему срочно понадобилось успокоить нервы. – Сорок лет. Сорок. Уму непостижимо.
Улыбнувшись при виде его смятения, она решила подлить масла в огонь:
– Так все-таки, чем ты будешь заниматься в сорок лет?
Он задумчиво закуривает.
– Понимаешь ли, Эм…
– Эм? Что еще за Эм?
– Тебя так называют. Сам слышал.
– Меня друзья так называют.
– Так, значит, и мне можно звать тебя Эм?
– Валяй, Декс.
– Итак, поразмыслив над идеей взросления, я пришел к выводу, что хочу остаться таким же, как сейчас.
Декстер Мэйхью. Она смотрела на него сквозь упавшую на лицо прядь волос, опираясь на обтянутую стеганым винилом спинку дешевой кровати, и даже без очков видела, почему он хочет остаться таким же, как и сейчас. У него была одна особенность: он всегда выглядел так, будто позирует для фото. Вот хоть сейчас: глаза закрыты, сигарета приклеена к нижней губе, утренний свет, проходящий сквозь красный фильтр занавесок, окрашивает в теплый тон одну сторону лица. «Красавец». Глупое слово из девятнадцатого века, по мнению Эммы Морли, но иначе было и не сказать, разве что просто: «Красивый». У него было такое лицо, глядя на которое легко представить форму костей; казалось, даже его голый череп выглядел бы мило. Тонкий, немного лоснящийся нос; темные круги под глазами, почти синяки, – знак отличия, память о выкуренных сигаретах и бессонных ночах, проведенных за игрой в поддавки в стрип-покер с девчонками из привилегированной английской част ной школы. Было в нем что-то кошачье: тонкие брови, самодовольно выпяченные губы, полные и, пожалуй, слишком темные, но сухие и потрескавшиеся, фиолетовые от болгарского красного вина. К счастью, хотя бы его прическа была хуже некуда: коротко остриженные волосы сзади и по бокам и нелепый хохолок спереди. Если даже Декстер использовал гель, то он давно выветрился, и теперь хохолок распушился и торчал, похожий на дурацкую маленькую шляпку.
По-прежнему не открывая глаз, он выпустил дым через нос. Видимо, он знал, что она на него смотрит, потому что сунул одну руку под мышку и напряг грудные мышцы и бицепсы. И откуда у него мышцы? Не от занятий спортом уж точно, если купание голышом и бильярд спортом не считать. Наверное, просто хорошая наследственность, что передается из поколения в поколение вместе с акциями и антикварной мебелью. Ну, значит, и вправду красавец, или просто красивый парень в трусах с «огуречным» узором, спущенных до бедер, каким-то образом оказавшийся в ее узкой кровати в крошечной съемной комнатушке после четырех лет учебы в колледже. «Красавец»? Да кем она себя возомнила – Джейн Эйр? Не будь ребенком. Будь разумной. Не увлекайся.
Она взяла сигарету у него из пальцев.
– А я могу представить тебя в сорок, – произнесла она с нотой злорадства. – Так и вижу, прямо сейчас.
Он улыбнулся, не открывая глаз:
– Так расскажи.
– О’кей… – Она поерзала на кровати, натягивая одеяло до подмышек. – Ты едешь в спортивной машине с опущенным верхом где-нибудь в Кенсингтоне или Челси или в подобном районе, и что самое удивительное в этой тачке, так это то, что она совершенно бесшумна. Потому что в… каком там году? две тысячи шестом?.. все тачки станут абсолютно бесшумными.
Он нахмурил лоб, подсчитывая в уме:
– В две тысяче пятом.
– Она летит по Кингз-роуд в шести дюймах над землей, и под обтянутым кожей рулем у тебя маленькое брюшко – оно как маленькая подушка, – а на руках перчатки без пальцев. Волосы твои редеют, у тебя двойной подбородок. Большой человек в маленькой машине, загорелый, как жареная индейка…
– Может, поговорим о чем-нибудь другом?
– …а рядом с тобой женщина – твоя вторая, нет, третья жена. Очень красивая, модель… хотя нет, бывшая модель, с которой ты познакомился на автосалоне в Ницце, где она возлежала на капоте автомобиля. Она красивая и тупая как пробка…
– Мило. А дети у меня есть?
– Нет, только три бывших жены. Пятница, июль, и ты направляешься в свой загородный дом. В крошечном багажнике летающей машины – теннисные ракетки, деревянные молотки для игры в крокет и корзина для пикника, наполненная дорогим вином, южноафриканским виноградом, бедными маленькими перепелками и спаржей. Ветерок развевает твой редеющий хохолок, и ты чувствуешь себя очень, очень довольным собой. Номер три или четыре улыбается, ослепляя тебя блеском белоснежных виниров, и ты улыбаешься в ответ, стараясь не думать о том, что вам не о чем, абсолютно не о чем поговорить.
Она резко замолчала. Вот ненормальная, сказала она про себя. Разве можно нести такой бред?
– Хотя, если тебя это утешит, задолго до этого мы все умрем в ядерной войне! – беззаботно добавила она, но он по-прежнему смотрел на нее хмуро.
– Может, я тогда пойду? Раз я такой пустой и аморальный…
– Нет, не уходи, – слишком поспешно отреагировала она. – Четыре утра на дворе.
Он съехал вниз по спинке кровати, пока его лицо не оказалось совсем близко от ее лица.
– Не знаю, откуда у тебя такое мнение обо мне, ведь ты меня почти не знаешь.
– Но знаю твой тип.
– Тип?
– Видала я таких, как вы, – ошиваетесь на факультете современного языкознания и рисуетесь друг перед другом, устраиваете приемы во фраках…
– У меня даже фрака нет. И ни перед кем я не рисуюсь…
– Ходите на яхтах по Средиземному морю и тому подобное…
Он положил руку ей на бедро:
– Если я так ужасен…
– Так оно и есть.
– …почему ты тогда со мной спишь? – Он погладил теплую мягкую плоть ее бедра.
– Вообще-то, я с тобой не спала, тебе не кажется?
– Зависит от того, что понимать под этим словом. – Он наклонился и поцеловал ее. – Дай свое определение. – Его ладонь скользнула между ее ног.
– Кстати, – прошептала она, прижавшись губами к его губам. Ее нога обвила его ногу, придвигая его ближе.
– Что?
– Тебе бы зубы почистить не мешало.
– Я же разрешаю тебе не чистить.
– От тебя ужасно воняет, – сказала она сквозь смех. – Вином и сигаретами.
– Ах, так? От тебя тоже.
Она отстранилась, прервав поцелуй:
– Правда?
– Я не против. Люблю вино и сигареты.
– Я сейчас. – Она, откинув одеяло, перелезла через него.
– Куда это ты? – Он коснулся ее голой спины.
– В тупз. – Она взяла очки, лежавшие на стопке книг у кровати: стандартная модель, в большой черной оправе.
– Тупз… тупз… прости, я не знаком с местным жаргоном…
Она встала, прикрыв рукой грудь, осторожно, чтобы он видел только ее спину.
– Не уходи, – произнесла она, выходя из комнаты и поддев резинки трусов двумя пальцами, чтобы расправить ткань на ягодицах. – И не безобразничай тут без меня.
Выпустив дым через ноздри, он сел на кровати, оглядывая бедную съемную комнату и зная с абсолютной уверенностью, что где-то там, среди открыток из музеев и копий афиш остросоциальных пьес, наверняка найдется фотография Нельсона Манделы, который представляется ей кем-то вроде идеального бойфренда мечты. За последние четыре года, проведенные в этом городе, он повидал немало таких спален, разбросанных по городу, как места преступлений. В этих комнатах альбом Нины Симон[1] всегда находился от тебя не больше чем в шести футах, и хотя он, Декстер, редко бывал в каждой из спален дважды, все они были похожи одна на другую. Догоревшие свечи и засохшие цветы в горшках, запах стирального порошка от дешевых простыней не по размеру кровати. У хозяйки этой комнаты тоже была страсть к фотомонтажу, как и у всех девчонок, считавших себя ценителями искусства: пересвеченные снимки подружек по колледжу и родных соседствовали здесь с репродукциями картин Шагала, Вермеера и Кандинского, портретами Че Гевары, Вуди Аллена и Сэмюэля Беккета. Здесь ничего не было нейтральным, все свидетельствовало о предпочтениях и социальной позиции. Эта спальня была манифестом, и Декстер со вздохом понял, что ее хозяйка – одна из тех, для кого слово «буржуазный» является ругательством. И хотя он мог понять, почему слово «фашист» имеет негативный смысл, ему нравилось понятие «буржуазный» и все, что оно за собой влечет. Уверенность в завтрашнем дне, путешествия, вкусная еда, хорошие манеры, амбиции – в самом деле, за что ему извиняться?
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Один день», автора Дэвида Николса. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанрам: «Зарубежные любовные романы», «Современные любовные романы». Произведение затрагивает такие темы, как «в поисках счастья», «превратности любви». Книга «Один день» была написана в 2009 и издана в 2020 году. Приятного чтения!
О проекте
О подписке
Другие проекты