Живой Есенин

лирическое «я» русского народа, в венке из васильков и со снопиком ржи в руках… А вот – русский денди, лидер имажинизма, в цилиндре и дорогом пальто… Вот – пьяный хулиган, певец Москвы кабацкой… Новый романтик – в пушкинской пелерине и с тростью… Муж Айседоры Дункан… Родственник Льва Толстого… Успешный нэпман, «хозяин» книжной лавки и поэтического кафе, сорящий деньгами направо и налево… Лишний человек, скиталец… Певец страны советской…

Да и характер – не подарок. Честолюбие непомерное. Животный эгоизм. Азартность, цинизм, жестокость. И вместе с тем – жажда любви, совестливость, щедрость. Ум живой и подвижный.

Русские в Берлине любят рассказывать про нас, немцев, анекдот. Вы слыхали, наверное. В каком-то городе революционное восстание. Берут вокзал. Мечутся по залам. Подбегает русский; кричит: «Почему не выходите на линию? не занимаете платформу?» Немцы отвечают: «Касса закрыта… не выдают перронных билетов». Я рассмеялся и подумал: небось о нас такой анекдотец не сложится. Мой сосед полагает, что «перронные билеты» – залог того, что немцы раньше других и самым коротким и спокойным путем придут к социализму. Вошел Соколов. Хмурый, сердитый. Бурчит: – Знаешь, кажется, брошу все… Не могу… Все это как назло… читаю, видишь ли, им первый акт «Идиота». Помнишь, где Рогожин рассказывает князю Мышкину, как валялся он пьяный ночью на улице в Пскове и – собаки его объели… Только прочел – смех… Спрашиваю: «В чем дело?..» Актеры как-то неловко между собой переглядываются… Потом один и говорит: «Здесь, Неrr Sokolow, плохо переведено. Неправдоподобно… Достоевский так написать не мог…» – «Да что написать-то не мог?..» – «А вот насчет того, что собаки обкусали… Это совсем невозможно… Публика смеяться будет…» – «Чего же смеяться-то?» А сам злиться начинаю. «Да как же, – говорит, – собаки обкусать могут, если они в намордниках?» И ничего, понимаешь ты, им возражать не стал – только руками развел. Так и пришлось это место вычеркнуть… Когда я думаю о Есенине на Западе, мне всегда приходят в голову и первый анекдотец, и соколовский случай. Есенин почувствовал себя, свой внутренний мир и свои стихи неправдоподобными и обреченными на вымарку, как та собака без намордника, которая укусила Рогожина.