Анна ощущала себя на седьмом небе от счастья. В Москве жили ее старшие братья Карл и Александр, но она не только хотела жить рядом с ними, но и мечтала о Большом оперном театре, мечтала о походах по магазинам и прогулках по просторным улицам с мощеными тротуарами…

В Москве Леонард решил сразу заявить о себе как о человеке состоятельном, а потому они обосновались в роскошной квартире, завели слуг, познакомились со многими интересными людьми и стали давать вечера, на которые, благодаря Анне, покоряющей гостей своим красивым и нежно звучащим сопрано, все приходили весьма охотно.

– Так и слушал бы вас бесконечно, – говорил, целуя ей руку, профессор консерватории Павел Соломонович, непременный участник всех этих вечеров.

Вскоре Анна вновь забеременела и родила еще одного мальчика. Леонард был горд. У него теперь было два сына! Нет, он, конечно, любил свою дочку Оленьку, но благодарил Бога, что тот послал им с женой еще одного парнишку, а не еще одну девочку.

Дома родители практически всегда говорили между собой по-немецки, и вполне естественно, что дети также свободно владели этим языком. Кроме того, все как один унаследовали от матери не только любовь к музыке, но и ее певческий талант.

– Это неплохо, что ты учишь детей игре на рояле, – говорил жене Леонард. – Пусть развиваются. Но не очень-то в этом усердствуй. Оленька пусть бренчит и поет сколько ее душе угодно, а вот мальчики должны налегать главным образом на изучение точных наук! Им надо настоящую профессию получать.

Но вопреки желаниям Леонарда блестяще преуспевал в точных науках лишь один старший сын Константин. После окончания гимназии по настоянию отца он поступил в Технологический институт для получения самой востребованной в то время профессии инженера по строительству железных дорог. В России в это время еще только начинали связывать между собой ее огромные просторы, а потому в особом дефиците были специалисты по прокладыванию туннелей в горах, коих на территории империи было предостаточно. Леонард выбрал для Константина именно эту стезю.

– Теперь мой мальчик не пропадет! – радовался отец, когда Константин пошел на первый курс. – Володю, как подрастет, тоже направим по этому руслу.

Но как назло у младшего сына совсем не шли точные науки, а вот успехи по вокалу и игре на рояле были вполне ощутимы.

– Что за дурень растет, – негодовал Леонард. – Одни тройки по математике, а по физике так и вообще полный профан. Совсем не занимается! Лентяй и дурень! За каждую двойку надо лишать его ужина, а за тройку – сладкого!

Но это совершенно не помогало. Ведь получал он эти двойки и тройки не потому, что ленился, а потому, что решительно ничего не понимал в этих науках, но зато совершенно чисто и приятным голосом исполнял арии из тех опер, которые слушал вместе с родителями и сестрой в Большом театре.

– И совсем ни к чему Вове эти точные науки. Зачем его мучить? – жалела Вову старшая сестра Ольга. – Он ведь может стать знаменитым певцом…

– Когда Володя вырастет, из него действительно может выйти неплохой тенор, – поддержала ее мать как профессионал. – Стоящих теноров, мой дорогой, в опере очень мало.

– Это еще что за бредовые мысли? – возмутился Леонард. – Петь на сцене – это вообще не профессия! Я заставлю его учиться!

И бедный мальчик пытался решать задачи по математике, физике и химии, методично принося домой только тройки и двойки. Отец кричал: «Идиот! В кого ты такой дурак уродился?» – и даже иногда хватался за ремень, бегая за сыном по квартире в попытках ударить его. Мать и сестра, в свою очередь, бегали следом. Все эмоционально кричали, нервничали, а Володя плакал. Слезы его текли не из-за боли, так как отцу никогда так и не удавалось ударить сына, а исключительно от унижения.

– Все! – заявил как-то Леонард. – К роялю чтобы больше не подходил! И если я узнаю, что ты, Анна, – обратился он к жене, – позволишь ему это в мое отсутствие, я выброшу этот инструмент к черту! Поняли? И никаких походов в театр! Никаких арий! Чтобы я больше ничего этого не слышал!

Арий Володя уже к этому времени и не пел, так как у него началась мутация голоса и мать строго-настрого запретила ему это делать, а вот без рояля он жить не мог. Для бедного мальчика начались черные дни. Ему наняли преподавателей по точным наукам, и теперь столь ненавистные и непонятные ему предметы приходилось изучать еще и дома. Правда, вскоре это дало свои плоды, и однажды Владимир принес за контрольную по математике четверку!

– Ну вот! – радовался отец. – Я же сказал, что сделаю из тебя человека!

Но он еще не знал, что и его дочь Ольга, так рьяно защищавшая младшего брата, сама мечтает стать актрисой. То, что она увлеченно занималась иностранными языками, музыкой, пением и литературой, отец поощрял. Зачем девочке точные науки? Он был уверен, что девочки получают воспитание только для того, чтобы удачно выйти замуж. А уж его-то дочь, получив такое благородное образование в лучшей частной женской гимназии Москвы, обязательно составит себе выгодную партию! Но случилось непредвиденное. Ольга, закончив гимназию, заявила отцу, что хочет стать актрисой. Разразился страшный скандал.

– Никогда! – громыхал Леонард Августович. – Ты что, хочешь пополнить ряды доступных женщин?

– Почему ты так говоришь? – заступилась за дочь Анна. – Я не хочу сказать, что я поддерживаю Олю в ее желаниях, но все-таки посмотри, в каком почете наши примы в Малом театре, уже не говоря про Александринку. Сам император с императрицей устраивают им бенефисы, дарят дорогие подарки…

– Так это же примы! Ты уверена, что твоя дочь не будет в театре на выходах?

– Уверена! Ольга очень талантлива. Ты же знаешь, как она прекрасно поет, играет на рояле…

– Ты тоже играешь на рояле и поешь не хуже, чем в Большом театре, но ведь ты же не пошла в артистки! Ты вышла замуж. И удачно вышла, – гордо заявил Леонард Августович. – Ты преданная жена и хорошая мать. Тебя уважают в обществе. А если бы ты после окончания консерватории пошла на сцену, то еще неизвестно, где бы ты сейчас была. Господи! Для чего же я старался, зарабатывал деньги, давал детям образование! То Владимиру, видите ли, певческий талант покою не давал, так теперь еще и Ольга в артистки захотела! Нет, только одного правильного сына дал нам Господь. Один Константин в нашем доме уродился нормальным человеком. Получает такую профессию, что ему всегда будут почет и уважение! А какие деньги при этом он будет зарабатывать!

Леонард Августович так разволновался, что под конец своего монолога стал даже немного заикаться, что с ним частенько бывало в последнее время в периоды сильных стрессов.

– Ты п-пойдешь в актрисы только через мой т-труп! П-поняла? Т-только через мой т-труп! – закончил он разговор.

Ольга решила не перечить отцу и, глотая слезы, замолчала, а Леонард Августович как будто накликал на себя недуг. Ему вдруг стало трудно дышать, и казалось, что еще немного – и он задохнется. С этого дня приступы удушья стали повторяться, но к врачам он не обращался, говоря жене, что все это наверняка происходит с ним на нервной почве. Как раз в этом году он уволился с работы, уступив место управляющего среднему сыну хозяина, которого тот решил приобщать к делу. Леонард Августович понимал, что, будь он сам владельцем завода, поступил бы по отношению к своему сыну точно так же, но тем не менее это увольнение морально далось ему нелегко и, вероятно, тоже отразилось на здоровье. Утешало Леонарда только то, что при увольнении Шлиппе выплатил ему зарплату за год вперед. Что ж. Теперь Леонард Августович засел дома и еще пристальнее стал заниматься своими детьми.

– А почему бы нашей Оле не заняться живописью? – однажды предложил он, видя, как дочь мается от безделья после окончания гимназии. – Она всегда неплохо рисовала.

Он решил, что было бы совсем неплохо дочке все-таки получить хоть какую-нибудь профессию. Так. На всякий случай! Кроме того, профессия художника, в отличие от актерства, в обществе уважаема, да и для замужества, если это когда-нибудь состоится, совсем не станет препятствием. Он предложил, а Ольга с удовольствием согласилась. Правда, она совсем не скучала, как ошибочно считал отец, а усиленно продолжала совершенствоваться в английском языке и игре на рояле, но рисовать она любила, а потому, полная энтузиазма постичь и это искусство, поступила в художественную школу. Отец безропотно оплачивал эти совсем не дешевые занятия, а ее акварельные эскизы приводили его в полный восторг.

– По-моему, у Оли большой талант, – говорил Леонард Августович жене, гордясь, что именно он направил ее на нужную дорогу. – Между прочим, ты знаешь, как дорого стоят портреты на заказ? Со временем она сможет, если понадобится, неплохо зарабатывать. Надо будет показать ее Маковскому. Интересно, что он скажет.

Константин Евгеньевич Маковский, художник, картины которого успешно выставлялись в Москве и Петербурге, был другом семьи и частым гостем в доме. Он пришел, посмотрел и высказался.

– Твоя дочь обладает кое-каким даром, но настоящий художник из нее вряд ли получится, – вынес он свой вердикт.

С этого дня энтузиазм отца в финансовой поддержке дочери на поприще рисования иссяк. Ольга не расстроилась. Она легко оставила курсы по занятию живописью и вскоре объявила, что вместо них будет посещать любительский драматический кружок при заводе Гончаровых. Так, исподволь, стала она готовить своих домашних к тому, что всегда и было ее мечтой.

– Моими партнерами по сцене будут люди самых разных кругов. В том числе и аристократы, – солгала она, зная, что это будет весомым аргументом для отца.

– Аристократы? – изумился Леонард.

– Ну конечно! – вновь соврала не моргнув глазом Ольга. – Это же любительский кружок.

Естественно, Леонард разрешил. А для Ольги это был первый шаг к осуществлению ее мечты! Она ликовала!