Нетерпение сердца

"Сострадание - это палка о двух концах: тому, кто не умеет с ним справиться, лучше не открывать ему доступ в сердце. Только вначале сострадание, точно так же, как и морфий, - благодеяние для больного"

Для того, чтобы хотя бы в какой-то мере подумать о том, что ты понял автора - для этого недостаточно его коротких произведений. Рассказы, новеллы и т.д.- наиболее эффективный способ, чтобы спрятаться от читателя. Исключая некоторых гениальных типов вроде Борхеса, пожелавшего так и остаться загадкой, захоронив себя в коротеньких опусах, но при этом не оставивших сомнения насчет собственного таланта, который сочится из каждой написанной строфы. Тем не менее, например, Чехов имеет несколько видов собственных рассказов, которые будто бы писаны разными людьми - искрометный юмор рядом с тяжелой морализирующей трагедией. До "Драмы на охоте" об авторе судить сложно вообще. Или, скажем, Тэффи, которой будто бы и нет вовсе, ибо даже ее воспоминания написаны в виде коротких заметок, предположительно позже скомпонованных для чего-то более объемного. Все это к чему - гораздо проще избежать собственных надуманных выводов, если иметь под рукой представление о человеке, проверенное внушительным текстом, где он никуда от нас не денется и раскроется в большей степени. Таким образом, "Нетерпение сердца" - первое произведение Стефана Цвейга в моей жизни (после нескольких новелл), где сюжет более-менее реалистичен, а не фантастически-идиотичен, как ранее. Можно было всегда восторгаться содержанием, стилем, диким надрывом в каждой новелле, но ощущение маразматичности первоосновы не покидало с самого начала.

Абсолютно все герои произведений Стефана Цвейга - особенные необычайные альтруисты (вариант "высокодуховные мнительные невротики"), которые необычайно привлекательны своими отклонениями, преподносимыми очень верными дозами, чтобы не отпугнуть читателя с первых страниц. Автор в совершенстве постиг науку - держать аудиторию заинтересованной, нигде не перегнул палку, он сразу же завораживает, затягивает наши глаза вглубь произведения и уже совершенно невозможно их отлепить. Даже если умом и понимаешь, что читаешь полнейший бред и клинику. Эмоции-то и существуют, чтобы притягивать разум. Тебе тяжело дышать, своими эмоциями повествование тебя держит не просто близко, а ты готов впрыгнуть по ходу дела на какую-нибудь страницу, проглатывается все на едином дыхании.

Описание "Нетерпения сердца" долгие годы меня отталкивало, но желание увидеть реального Стефана Цвейга пересилило. Фантастические герои никуда не делись, здесь тот же полный набор суперлюдей, но помимо реализма произведения здесь четко просматривается реализм автора. Таким образом, можно признать, что облик автора, ранее возникший перед внутренним оком после чтения новелл, был робкой версией экспериментатора, только начавшего практиковать более серьезные методы. Вся эта отмороженная ненормальная шелуха, относящаяся как к женщинам произведений Стефана Цвейга, так и к мужчинам, вдруг слетела ураганным ветром и передо мной поднялся другой Стефан Цвейг - с холодным рассудком, очень продуманный и абсолютно рациональный, в котором нет ни капли ненормального, а эмоции - часть действующего плана. В который раз можно посетовать на чужое влияние, ибо столько пытался оградить себя от чужих рецензий и даже биографий, пока собственное мнение не станет устойчивым и понятным. Моя бабушка в бытность так любила Стефана Цвейга, что трудно было этого не заметить и я только теперь понял - за что именно. Вовсе не за предполагавшуюся ранее лирическую ненормальность, эмоциональный посыл, ахи - охи, а за холодный и ясный разум. Этот автор настолько продуман, настолько манипулирует читателями, что сие даже в какой-то мере удручает, ибо указывает нам, стандартным обывателям, на наше скромное место в этом мире.

"Нетерпение сердца", несмотря на незамысловатость сюжета, очень разноплановое, ибо затрагивает самые различные, временами даже стандартные, вопросы, каждый из которых оглушает, удивляет глубиной проникновения, заставляет все больше покрываться красными пупырышками уважения по отношению к автору и язвами гнойного восхищения. В этом любовном романе меньше всего этого самого любовного романа. Произведение ясно демонстрирует игру автора и раскрывает ее последовательность. Получается, что во всех новеллах по сути Цвейг издевается над читателями - берет полнейшую ерунду, высосанную из пальца, делает из нее конфетку, превращая в шедевр. В "Нетерпении сердца" можно увидеть и многое другое. Например, здесь изображен четкий срез общества, который очень сложно разглядеть за основным повествованием - противоречиями и истинными ценностями личности, куда Стефан Цвейг без обиняков залезает в грязных сапогах, хотя и графских. Да и люди - военный, врач, делец - как обычно, исключительно человечны, сострадательны и с рьяным альтруизмом. Может такие где-то в темноте и таятся , но мне лично не попадались. Как здесь, за этими нагромождениями, можно увидеть, что врач очень определенно проехался по своим коллегам, сорвал покровы, раскрыл циничные тайны. Что делец нарисовал стандартные механизмы холодного объегоривания рядовых людей, хотя и пожалел кого-то (деньги и жалость - взаимоисключающие вещи). Что военные настолько глупо и алкоголично бездельничают, что это кажется нормой. Чем не норма у нас.

Мимо темы основной пройти, конечно, не могу. Любовь - жалость, ущербность - благотворительность. Сразу оговорюсь, что все нижесказанное касается исключительно постсоветского пространства, ибо не знаю доподлинно - как и по каким принципам осуществляется благотворительность не у нас. Возможность сравнивать что-то с чем-то, а особенно - себя любимого и других - на этом строится вся система социальных взаимоотношений. Помимо всем известных чувств доброты, которая взирает на нас с любого рекламного плаката, подобные контрасты будят во всех такие прекрасные качества, как зависть, злобу, желание обвинять и заставлять страдать. У человека в чем-то ущербного (в "Нетерпении сердца" идет речь о девушке-инвалиде) подобная контрастность гораздо ярче выражена. Если мы можем завидовать успешным, образованным или красивым, то сие в какой-то степени не смертельно, ибо все большей частью в наших руках. Инвалид же завидует всем, кто не похож на него. В нашей стране, ибо он забыт, забит, заброшен до такой степени, что чувство собственного достоинства им покупается исключительно со ссылкой на папу-маму и т.д., которые являются редкостью, особенно, если на них можно сослаться. Чтобы никого не обвинять в собственных бедах - а это единственный вариант - инвалид не должен знать - кого именно он обвиняет и все масштабы собственной трагедии. А потому - единственный путь к какому-то ощущению нормальности - это не находиться среди людей (эту версию принято подсовывать людям коммерческими организациями, ибо, даже спрятанная под дежурной улыбкой, зависть по отношению к миру все равно когда-нибудь прорвется), а пребывать в неведении. А потому - дочь миллионера (а их очень мало, но именно о них и пишут книги) - это сгусток злобы по определению. Коммерсанты, сосущие средства с помощью инвалидов, дурят их тем, что заводят разговоры о равенстве, которого не видать никому. Все эти многочисленные книжонки о якобы поднявшихся инвалидах (исключительно импортные) - другая сторона благотворительного цирка и тухлая коммерция. Вкладываются только в перспективных инвалидов, об этом сами инвалиды знают прекрасно. Их, осчастливленных и описанных в книгах примерно 0,00001%. А потому Стефан Цвейг прав в том, заложенное изначально в человеке чувство вины заставляет его принимать демонстративные позы, когда корочка лица на час-другой покрывается благородным налетом и слезы проступают на щеках от ощущения себя, такого хорошего. Прав Стефан Цвейг и в том, что ко всему человек приходит исключительно опытом собственной шкуры. Но любовь никакого отношения к жалости не имеет в принципе.

"Как неодолимо тягостное чувство неприязни, которое испытывает должник к кредитору, ибо одному из них неизменно суждена роль дающего, а другому - только получающего, так и больной таит в себе раздражение."

Сильный, глубокий, эмоциональный, проникновенный рассказ. Это такая большая, растянутая до размеров романа, очень Цвейговская новелла о любви, сострадании, выборе, малодушии, долге.
О содержании написано много, поэтому повторяться не буду. Скажу лишь, что герои у Цвейга, как всегда, многогранны и интересны. На мой взгляд, нет в этом романе отрицательных персонажей. Все в нем живые люди со своими достоинствами и недостатками. Взять хотя бы историю барона фон Кекешфальва: аферист, прощелыга и вдруг такая чуткость и совестливость! Откуда, почему?! Или Антон Гофмиллер... Вот уж не стала бы упрекать его во всех грехах! Положа руку на сердце, 90% молодых людей повело бы себя так же малодушно. Одно дело сочувствовать, а другое — взять на себя обязательства. А то, что сбежал и не объяснился — это трусость, только, думаю, конец все равно был предрешен. Очень уж неуравновешанна, истерична и надломлена была Эдит.
А доктору Кондору — низкий поклон! Почти каждое его выражение хочется выделить в отдельную цитату и выучить наизусть.
Замечательный роман! Очень рада, что, наконец-то, прочитала его!

С большим нетерпением ждало моё сердце подходящего настроения для третьей встречи с Цвейгом. Первая фраза рецензии – вовсе не каламбур, обыгрывающий название книги. Стефан Цвейг – действительно тот автор, которого надо читать душой, чувствовать сердцем, пропускать через себя, подчас отключая логику и уступая место эмоциям.

Что касается «Нетерпения сердца», то этот роман особенно близок мне по субъективным причинам. Не хотелось бы вдаваться в подробности и обсуждать эту тему с кем либо, но не написать об этом произведении я не могу. Для обоснования своей позиции мне все-таки придется частично раскрыть карты. Иначе будет неясна двойственность моего отношения к главным героям.

Итак, начну с того, что я нахожусь в положении, очень близком к тому, в котором была Эдит. Однако героине Цвейга сложнее справляться со своим недугом как минимум по трем причинам.

Во-первых, она девушка, следовательно, ей не стыдно быть слабой, давать волю чувствам и жалеть себя чуть больше, нежели мужчине. Однако судьба лишила её этих женских привилегий.

Во-вторых, болезнь Эдит носит приобретенный, а не врожденный характер, следовательно, она знала другую жизнь, ощущала прелесть независимости от окружающих, и вдруг в один миг она потеряла дарованную человеку при рождении свободу. Это ужасно, на мой взгляд, куда хуже, чем сразу появиться на свет не таким, как большинство.

В-третьих, у Эдит совсем не было друзей, Круг её общения ограничивался только родственниками и прислугой, как видно из повествования. Поэтому встреча с Антоном стала для несчастной девушки «лучом света в темном царстве», причем это выражение можно понять буквально, ведь она почти не входила из дома.
Поэтому я понимаю поведение Эдит лучше, чем поступки остальных персонажей.

Теперь об Антоне. Если коротко, то этот герой великолепно иллюстрирует нам суровую житейскую мудрость: «Дорога в ад вымощена благими намерениями». Отношение к лейтенанту менялось множество раз, и я до сих пор не определился со своим мнением о нем. С одной стороны, я как-то слабо представляю, что, прожив четверть века на белом свете, не буду уметь воображать последствия своих действий, наивно недоумевая: «почему же так случилось? Я ведь совсем не этого хотел! Я хотел как лучше, а получилось, ка всегда…» И тут нужно остановиться, поймав себя на мысли другого рода: «сейчас я рассуждаю с позиции человека, выросшего в шкуре Эдит. А таким людям действительно дано видеть, чувствовать и понимать многое из того, что проходит мимо здоровых». Ведь у нас волей случая куда больше времени для размышлений о смысле жизни и прочих высоких материях. Возможно, всё это звучит немного пафосно, но я думаю, что читавшие роман поймут истинный смысл моих слов. И всё же, когда я пытаюсь поставить себя на место Антона, то мне кажется, что в аналогичной ситуации я был бы ненамного благородней его. Доктором Кодором может стать далеко не каждый, но этому герою будет ещё уделено особое внимание.
Пока в качестве вывода скажу, что последнее умозаключение Гофмиллера лично мне говорит о том, что этот человек не является сухарем, несмотря на все проступки, совершенные им в течение жизни. Хотя и трусости в его финальном жесте было немало. В общем, всё очень и очень сложно. Каждый должен сам прочесть эту историю и сделать свои выводы.

Теперь о докторе, персонаже, который стал для меня одним из любимейших во всей литературе, даже потеснив Равика из Триумфальной арки.

Здесь тоже начну с субъективизма: к счастью, врачи уже несколько лет не говорят мне о том, что смогут полностью вылечить меня: есть определенный максимум, который может дать медицина при конкретном диагнозе, но ждать великого чуда не приходится.

Однако этим летом мне встретился человек, очень схожий с Кондором по образу мышления. Я видел, что он действительно искренне хочет помочь, выжимая из меня все возможные соки, он действительно верит в успех даже больше, чем я сам. Поначалу это было даже приятно. Приятно, что человек взялся за тебя не ради наживы, а ради творческого процесса исцеления больного, ради результата своего труда. Но примерно через месяц после начала курса я буквально не мог дождаться окончания занятий, ибо сил уже просто не было. Трудно описать словами, насколько мне стыдно было от собственных чувств. Осознавая благородство намерений врача умом, сердцем ты пытаешься поскорее избавиться от него, но сказать об этом прямо просто не позволяла совесть. Наверное, простым обывателям крайне сложно понять суть столь противоречивых мыслей больного. Добавлю только, что в подобный психологический лабиринт я попал впервые и очень боюсь вновь возвращаться туда. Отчасти поэтому я взялся за эту книгу именно сейчас, так как имел представление о сюжете...

Поэтому я понимаю всю динамику отношения Эдит к доктору Кондору и сочувствую ей всем сердцем. Однако, минуя субъективизм, подобными людьми необходимо восхищаться, они достойны памятников при жизни, они не зря родились и нашли своё истинное предназначение. Они довольно бедны материально, но очень богаты духовно. Монологи Кондора о профессии медика просто завораживали! Этот МУЖЧИНА поражал стойкостью духа, широтой ума и просто человечностью. Весь его жизненный путь – настоящий подвиг, о котором можно написать отдельный роман. Особенно ярко воспринимается этот герой в контрасте с Антоном: Кондор не забывал одной простой истины, известной нам с детства: «Мы в ответе за тех, кого приручили» Его последний диалог с Антоном о сущности преступления и убийства просто не может оставить равнодушным! Ведь ты понимаешь, что он прав, но в то же время жалеешь наивного героя, загнавшего себя в угол, думая: "какая же всё-таки сложная штука жизнь!"

Цвейг гениален! При том, что читатель с самого начала ощущает предсказуемость сюжета, понимает, что эта история не может закончиться Хэппи эндом, книга просто не отпускает: ты с восхищением наблюдаешь за множеством психологических ловушек, которые так изощренно ставит героям автор. Когда сделан тот или иной шаг, принято какое-либо решения, тебе приходится ужаснуться оттого, насколько всё относительно в нашем мире. А какой эмоциональный накал! Чего стоит только эпизод ожидания Антоном телефонного звонка из Вены! Просто диву даешься, насколько ярко и сочно может писать Цвейг! А какое оригинальное переплетение с историей в заключительной части! Как шикарно раскрыто отношение героя к войне и смерти! Как блистательно показана роль неслучайных случайностей в нашем мире!

В этом романе поднимаются вечные вопросы: ответственности за свои поступки, проблемы выбора, истинной любви, предательства, преступления и наказания, искупления вины, духовной и материальной бедности человека и, конечно, границ сострадания. Поразителен тот факт, что книга основана на реальных событиях. Однако, даже если бы речь шла не о больных и здоровых, не о врачах и пациентах, то проблемы, поднятые в ней, оставались бы актуальными во всех сферах нашей жизни. Поэтому читать эту книгу необходимо всем, ибо она может помочь каждому из нас стать лучше и избежать ошибок, совершенных неопытным главным героем.

Спасибо Цвейгу за потрясающий роман, наполненный эмоциями и проблемами, настолько близкими моему сердцу. Мало кому из авторов, читаемых мной, удается так глубоко проникать в человеческую душу и так виртуозно раскрывать её темные стороны. Браво, Стефан! Вы навсегда стали для меня вторым любимым писателем после Ремарка.

10 из 10 и в любимые