Они спрятались в засаде в устье реки и захватили несколько рыбацких лодок, но нашли в них мало чего стоящего и не смогли добиться внятных ответов от находившихся там людей, есть ли поблизости богатые поселения. Когда они убили двоих из них и всё ещё не получили вразумительного ответа от остальных, то они отпустили их на свободу, ибо вида они были жалкого, не годились в гребцы и не принесли бы никакой выгоды как рабы. Не раз они после высаживались на берег под покровом ночи, но мало чего этим добились, ибо люди в этих краях жили в больших и хорошо защищённых деревнях, и несколько раз им пришлось поторопиться к своим кораблям, дабы не быть окружёнными противником превосходящим их числом. Но они надеялись, что скоро минуют земли, где господствовали северяне.

Одним вечером они встретили четыре корабля плывущих с юга; они выглядели тяжело нагруженными, и Крок подвёл свои корабли поближе, чтобы можно было увидеть насколько сильны они людьми. Был тихий вечер, и они медленно гребли навстречу друг другу; незнакомцы прикрепили к верхушке мачты длинный щит острым концом вверх, дабы показать свои мирные намерения, и люди Крока могли разговаривать с ними на расстоянии броска копья, пока их предводители пытались оценить силу друг друга. Незнакомцы сообщили, что они из Ютландии и плывут домой после долгого похода. Они грабили в Бретани на семи кораблях всё прошлое лето и заходили далеко на юг; затем они остались на зимовку в устье Луары и ходили там в набеги вверх по реке, но потом среди них начался жестокий мор, и им пришлось возвращаться домой на тех кораблях, для которых ещё хватало людей. Когда их спросили, сколько добычи они захватили, они сказали в ответ, что мудрый мореход никогда не считает свои богатства, пока не окажется дома в безопасности; но раз люди Крока настаивают, то они могут им сообщить ( поскольку они уже увидели, что достаточно сильны, дабы отбиться от желающих поживиться их добром), что повода жаловаться на размер своего улова у них нет. Конечно, по сравнению с былыми временами, теперь не всегда возможно награбить достаточно, как бы далеко на юг ты ни плавал; но любой кто окажется в той части Бретани, что каким-то чудом ещё не была пока разграблена, всегда сможет найти там достойную награду за свои труды.

Крок спросил, нет ли у них вина или доброго пива, которое они могли бы обменять на свинину и сушёную рыбу, пытаясь тем временем подойти поближе к их кораблям, ибо его так и подмывало напасть на них внезапно, и таким образом возместить все свои затраты на поход одним махом. Но предводитель ютов выставил свой корабль у них на пути, развернув его к ним носом и прокричал, что вино и пиво они предпочитают оставить для себя.

«Но, конечно, подходи ближе, – крикнул он Кроку, – если есть что-то ещё, чего ты хочешь попробовать!»

Крок взвешивал в руке копье, и казалось, колебался как ему поступить; но в этот момент на одном из кораблей ютов началась суматоха. Было видно, как двое мужчин борются друг с другом у края борта; затем они оба свалились в воду, так и не разжав враждебных объятий. Они исчезли под водой и один из них больше не появился; но второй вынырнул уже на расстоянии от корабля и тут же нырнул снова, чтобы уклониться от копья, которое в него кто-то метнул с судна. На кораблях ютов продолжалась перебранка, но когда Крок спросил, что у них случилось, ему не ответили. Тем временем начали спускаться сумерки и после короткого обмена замечаниями юты снова взялись за вёсла прежде, чем Крок смог окончательно решиться – начинать ему бой или нет. Токи, который сидел на своём месте гребца на корабле Крока сразу после Орма, крикнул ему:

«Подойди и взгляни сюда! Моя удача в рыбной ловле растёт с каждым днём!»

Одна рука крепко сжимала весло Токи, а другая весло Орма, а между ними из воды торчала голова незнакомца не спускавшего глаз с корабля. Он был очень бледен с большими глазами, черноволосый и чернобородый.

«Он храбрый человек и неплохой пловец, – сказал один из людей на борту, – он нырнул под наш корабль, чтобы спрятаться от ютов».

«И он достаточно мудр, – сказал другой, – дабы понять, что мы лучше, чем они».

А третий заметил: «Он чёрен как тролль и жёлт как труп, и не похож на человека, который бы принёс нам удачу. Было бы опасно брать такого на борт».

Какое-то время они обсуждали преимущества и недостатки последнего предложения, а некоторые из команды пытались громко расспросить незнакомца, но он лежал в воде недвижно, крепко сжимая оба весла, и лишь моргал на них глазами, покачиваясь на волнах. Наконец, Крок велел поднять его на корабль; они всегда успеют убить его, если будет на то нужда, объяснил он тем кто был против его идеи.

Итак, Токи и Орм потянули за свои вёсла и втащили незнакомца на борт; он был хорошо сложен, с желтоватой кожей и обнажён до пояса, и только лишь жалкие лохмотья прикрывали его тело. Он шатался на ногах и едва мог на них стоять, но сумел найти в себе силы, сжать кулак и погрозить им в сторону кораблей ютов, которые уже едва было видно; он плюнул им вслед, заскрежетав зубами. Затем он что-то прокричал и упал головой вперёд, когда корабль качнулся, но снова вскочил, ударил себя в грудь руками, а затем простёр их к небу и закричал жалобным голосом слова, которые никто вокруг не мог понять. Когда Орм состарился, и рассказывал обо всём, что с ним приключалось в жизни, он говорил, что никогда более не слышал столь жуткого скрежета зубов и такого отчаянного и звенящего голоса, чем когда этот незнакомец обращался к небесам.

Все дивились на нового спутника и одолевали его расспросами кто он такой и что с ним приключилось. Он немного понимал из того, о чём его спрашивали, и отвечал им на ломаном языке северян, и многие из команды решили, что он сам ют, и что он просто не любит грести по субботам как все нормальные люди; и что именно поэтому его возненавидели те от кого он сбежал; но это звучало для них настолько бессмысленно и неразумно, что некоторые решили, что он просто помешанный.

Они дали ему еды и питья, и он жадно набросился на бобы и рыбу, но когда они предложили ему солёной свинины, он отверг её с отвращением. Крок сказал, что пока этот человек может пригодиться им как гребец, а потом, когда поход закончится, они смогут продать его за хорошую цену; а тем временем, пусть лучше Берси применит всю свою мудрость и попытается извлечь хоть что-то осмысленное из речей незнакомца, а после поведает им всем, есть ли там для них полезные сведения о землях откуда тот объявился.

Поэтому следующие несколько дней Берси подсаживался к незнакомцу и вёл с ним долгие неторопливые беседы, и казалось, что они понимают друг друга по мере своих сил. Берси был спокойным и неспешным человеком, большим чревоугодником и искусным скальдом, он ушёл в море, чтобы быть подальше от своей сварливой жены; и он был мудр и исполнен хитроумия, и в конце концов, он постепенно смог понять почти всё, что рассказывал ему незнакомец. И всё это он затем поведал Кроку и остальным.

«Он совсем не помешан, – сказал Берси, – хотя и кажется таким со стороны; и он вовсе не ют, хоть мы и думали, что он им был. Сам он говорит, что он иудей. Это люди с Востока, убившие человека, которого христиане почитают своим Богом. Это убийство случилось очень давно, но христиане по-прежнему питают большую ненависть к иудеям и тоже убивают их при каждом удобном случае, не принимают за них никакого выкупа и не выказывают к ним ни малейшего милосердия. По этим причинам большинство иудеев поселилось в землях, где правит калиф Кордовы, ибо в его владениях, человек которого они убили, не считается Богом».

Берси добавил, что он и сам раньше слышал об этом, и многие из команды подтвердили его слова, сказав, что и они знакомы с подобными россказнями. Орм припомнил, что он слышал, как этого убитого иудеями человека затем приколотили к дереву точно так же, как в давние времена это проделали сыновья Рагнара Кожаные Штаны с верховным священником Англии. Но никто всё равно не мог понять, как христиане до сих пор могут продолжать почитать его как бога, если иудеи убили его; ибо очевидно, что Бог не может умереть от рук людей. Затем Берси продолжил рассказывать им, что ещё он сумел почерпнуть полезного из истории иудея.

«И он был рабом у ютов целый год, и там он претерпел множество страданий, потому что отказывался грести по субботам; ибо Бог иудеев очень сильно сердится на своих людей, если те осмеливаются трудиться в этот день. Но юты не могли понять его слов, хотя он постоянно пытался им это объяснить, и они били его и морили голодом, когда он не хотел грести. И за то время, пока он был у них в руках, он и выучил то немногое из нашего языка, благодаря чему я мог его понимать; но когда он вспоминал о ютах, он проклинал их на своём родном иудейском, потому что он не знал достаточно бранных слов, чтобы поносить их на нашем северном языке. Он говорит, что часто предавался отчаянию, когда был у них в плену и взывал к своему Богу, дабы Он защитил его; и когда он увидел наш приближающийся корабль, он уверовал, что его мольбы услышаны. Когда он прыгнул за борт, то увлёк за собой человека, который часто избивал его. Он молил своего Бога быть ему щитом и не дать тому человеку избежать своей участи, именно поэтому, как он говорит, ни одно копьё не задело его, и он нашёл в себе силы поднырнуть под наш корабль; и настолько могущественно имя его Бога, что он не может назвать его мне, как бы я не старался убедить его это сделать. И это всё, что он поведал мне о ютах и своём побеге; но, кроме того, у него есть, что ещё рассказать нам, и как он говорит, мы могли бы извлечь для себя из этого немалую выгоду. Но большую часть того, что он рассказывает мне об этом, я никак не могу понять толком».

Их всех начало разбирать любопытство, что же такого этот иудей мог им поведать, что могло бы полезным для них, и наконец Берси изрядно потрудившись, сумел докопаться до сути.

«Он говорит, – сказал им Берси, – что он был богатым человеком в своей стране, которая находится во владениях калифа Кордовы. Его зовут Соломон, он серебряных дел мастер, и как он утверждает, великий скальд. Он попал в плен к христианскому вождю, который пришёл с севера и разграбил страну, где он жил. Этот вождь заставил его послать за большой суммой денег, дабы выкупить себя, а затем продал его торговцам рабами, ибо христиане не любят держать своё слово перед иудеями, потому что они убили их Бога. Эти торговцы продали его в море купцам, которых потом ограбили юты; и захватив его, в довершение всех несчастий, они усадили его за весло именно в субботу. Сейчас-то он ненавидит этих ютов лютой ненавистью, но это ничто, по сравнению с теми чувствами, что он испытывает к христианскому вождю, который предал его. Этот вождь очень богат и живёт лишь в одном дневном переходе от моря; и он говорит, что с радостью покажет нам путь туда, чтобы мы могли лишить этого вождя его богатств и сжечь дотла его дом, вырвать ему глаза и бросить его обнажённое тело среди камней и деревьев. Он сказал, что там хватит сокровищ для нас всех».

Все они согласились, что это лучшие новости из тех, что они услышали за многие дни; и Соломон, который сидел рядом с Берси, пока тот всё это рассказывал, и следивший за ним во все глаза, вдруг вскочил на ноги с ликующим воплем и радостью на лице, а затем простёрся прямо перед Кроком, засунул себе в рот конец своей бороды и принялся жевать его; потом схватил Крока за ногу и поставил её себе на шею, всё это время бормоча как пьяный какие-то слова, которые никто не мог разобрать. Когда он немного успокоился, то подбирая слова из их языка, которые он знал, сказал, что он желал бы верно служить Кроку и его людям до тех пор, пока они не добудут эти богатства, а он не насладится своей местью; но он молит их дать ему твёрдое обещание, что ему будет дозволено своими руками вырвать глаза христианскому вождю. Крок и Берси оба согласились, что это обоснованная просьба.

На каждом из трёх кораблей люди теперь с воодушевлением только и судачили об этих новостях, которые привели их в наилучшее расположение духа. Люди говорили, что незнакомец, возможно, был и не слишком удачлив для себя, если судить по тому, что с ним приключилось, но, может быть, принесёт гораздо больше удачи им всем; а Токи подумал, что никогда ещё не вылавливал лучшей рыбы. Они отнеслись к иудею как к товарищу, собрали между собой для него одежду, дабы он мог прикрыть свою наготу, и угостили его пивом, хотя его у них оставалось немного.

Страна, в которую он собирался их повести, называлась Лэон, и они приблизительно знали, где она находится: по правую руку между землей франков и владениями Кордовского калифа; возможно в пяти днях плавания к югу от бретонского мыса, который они уже видели сейчас своими глазами. Они снова принесли жертву морским богам, и вознаграждённые попутным ветром, двинулись в открытое море.