Исключительные

Просто находясь здесь, в этом вигваме, в назначенный час, каждый из них искушал других величием или хотя бы намеком на такую перспективу. Предвкушением величия.

Шестеро подростков 15-16 лет знакомятся в творческом летнем лагере под названием "Лесной дух" и, как это бывает только в юном возрасте, моментально сходятся, образуют замкнутое, эксклюзивное сообщество и нарекают себя "Исключительными". Они молоды, они мнят себя творцами и уверены в собственном таланте и возможности его реализации в дальнейшем. Они легковесны и смотрят в будущее с тем юношеским максимализмом и неоправданным оптимизмом, через который мы все проходили в юности - когда мир, казалось, лежал у твоих ног, так и прося покорить его твоей особенностью, люди вокруг были изумительны, а полудетская дружба должна была длиться вечно.
Мы все переживаем нечто подобное. Мы все переживаем это по-разному. И мы все, если копнуть поглубже, неизменно несем на себе отпечаток Того времени, Тех увлечений и Тех отношений, просто умело маскируем его слоями последующего жизненного опыта, который Вулицер очень удачно описала как "в чем-то похожий на плесень".

Автор этого романа вообще слишком наблюдательна.
А еще - безжалостна и каким-то невообразимым образом умудряется облечь в точные слова те смутные образы и ощущения, что бродят у человека внутри (даже не сказать, что в голове, а будто по всему телу) в период кризиса среднего возраста.
Всё так. Синдром нереализованных возможностей, ощущение чего-то упущенного, первые опасения по поводу ускоряющегося бега лет, болезненное желание сравнивать себя с более (или менее) успешными сверстниками, знакомыми с юности (нет, серьезно, что такое встреча одноклассников, как не изысканное садо-мазо-развлечение с привкусом горечи - если не от зависти, то от осознания, что хотя ты и выглядишь/ живешь/ устроился лучше других, то совершенно непонятно, какого лешего тебя вообще тянет себя с ними сравнивать и почему результаты сравнения с людьми, которых не увидишь еще в лучшем случае пару лет, вдруг так для тебя важны?)

Дальше...

Вулицер берет тебя за шкирку сильной рукой, встряхивает пару раз, и из тебя, из всех твоих потайных кармашков и сумочек, сыплются припрятанные сокровища и гнилые огрызки яблок, про которые ты и думать забыл, где их припрятал.
Не выпуская твой воротник из пальцев (нет, от неё не убежишь, не спрячешься, держит крепко), она создает удивительно живых героев и плетет размеренное повествование о судьбах шести очень разных людей, которые пронесли зародившиеся в летнем лагере отношения, амбиции и конфликты через всю жизнь.
И пусть нам позволят влезть в мысли только к троим из них, этого вполне достаточно, чтобы с головой погрузиться в эту историю.

Первые 5 страниц книги с хвалебными отзывами известных и не очень изданий я поначалу пролистнула, чтобы не дать себе возможности составить представление о будущем чтении заранее.
Потом вернулась полюбопытствовать, что же там пишут, и кое-чему удивилась, а кое с чем не согласилась.
Вулицер, например, сравнивают с Франзеном. Мне тяжело оценить их схожесть или различия, поскольку Франзена я, к собственному стыду, пока так и не читала.
Зато на ум пришло совсем другое сравнение - "Маленькая жизнь" Янагихары. Та же размеренность повествования, временами скачущего туда-сюда между героями и временными отрезками, та же глубина погружения в описанные судьбы и та же констатация ценности "маленькой жизни" на фоне меняющихся эпох американского общества со всеми их отличительными чертами, вроде Уотергейтского скандала, хиппи и прочих башен-близнецов.
Здесь даже есть свой Джуд со слегка похожим именем Джона Бэй. И хотя его травма детства по градусу жестокости не сравнится с Джудовой, он тоже страдает много, беспокойно и, как и большая часть этих героев, - на фоне нереализованного творческого потенциала.

Последнее сходство с "Маленькой жизнью" - большое количество переводчиков (тут их пять).
Возможно, я себя как-то не так настроила, но мне четко казалось, что текст местами отличается по мелодике и строению, а кое-где и вовсе расходится с ранее написанным.
Впрочем, само повествование увлекает настолько, что постепенно на это перестаешь обращать внимание (как и на приличное количество опечаток в тексте).

Напоследок отмечу еще два важных для восприятия этой книги момента.
Первый - она почти наверняка не увлечет сильно молодых читателей. Для того, чтобы понять глубину переживаний героев в зрелом возрасте, надо быть хотя бы чуточку к ним ближе. К их возрасту и ко всем сопутствующим экзистенциальным вопросам и собственным ответам на них - то отчаянным, то бодрящимся, с примесью самообмана.
Второй момент - в первой половине книги довольно много сексуальных сцен и аллюзий на них. Причем они, как бы это сказать... странные. Например, герои решают заняться любовью, но кровать расположена на втором ярусе, куда надо забираться по лесенке. Они раздеваются внизу, и героиня размышляет, почему она не может полезть туда первой (какие глубины ей еще открывать избраннику рановато). Герой, как настоящий мужчина, идет первым, а она снизу рассматривает, что и как там у него качается. Извините за такие подробности, но я просто не знаю, как иначе передать странность всего этого. Местами подобное напоминало мне неуместный фарс (например, когда икру в ресторане описали как "маленькие шарики, урожай таинственной подводной овуляции"). В других случаях оно было уместно и очень необычно. В любом случае лучше быть готовым ко всяким таким вывертам и знать, что впечатление от книги они, даже у такой брезгливой придиры, как я, портят не больше, чем на полбалла.

В остальном это замечательная, хотя и очень печальная книга с сильным послевкусием.
Возможно, чуть прямолинейная (Вулицер по нескольку раз проговаривает все основные темы и завершает текст мощным шлепком для непонятливых), но способная зацепить любого, кто хоть раз задумывался о природе и воплощении таланта, нереализованных возможностях и исключительности собственной молодости.

Нельзя взять и просто взять талантливым, но бывают разные таланты. ... Талант - это особая привилегия; он проникает в жизнь там, где его не ожидаешь встретить; и полностью отсутствует где-то еще.

Приятного вам шелеста страниц!

Как-то прямо ОЧЕНЬ зашла мне книга. Она объемная, негромкая, но в ней целая жизнь шести людей, которые встретились пятнадцатилетними в творческом летнем лагере, и хотя жизнь их раскидывала, как-то продолжали держать связь. Четверо из них дружили десятилетиями (роман охватывает период с 1974 года до начала десятых), и читая про их жизни, постоянно шевелишь извилинами, примеряя это все на себя и задаваясь вопросами: "А что я сделала в жизни? Нужно ли кому-то мое творчество? Яркая ли у меня индивидуальность и важно ли это? Что дальше?" Это хорошо.

Когда ты молод и полон сил, тебе кажется, что так будет продолжаться вечно, что все пути открыты перед тобой, какой бы ты ни избрал, и в определенном возрасте каждый из нас верит, что вот ему-то под силу изменить весь мир. В эгоизме юности мы верим в собственную исключительность, мы радуемся жизни, пьем ее как игристое вино, но сознавая, что вот это - наши лучшие годы, а дальше будет только бесконечный бег в колесе в тщетных попытках их вернуть. У кого-то с помощью детей и некого родительского вампиризма, когда ты сам уже делал это в первый раз, а теперь пытаешься заново пережить эти же эмоции с помощью ребенка, для которого первый класс, первый выпускной, первая неудача, первая любовь, первое разочарование происходят действительно впервые. Кто-то вампирит на чужих детях, связывая свою жизнь с работой с подростками, и подсознательно все равно пытается прожить их жизнь за них, выйти в свет софитов молодости самому. Кто-то смиряется, а кому-то везет найти себя в профессии и оправдать детские мечты. Последних исчезающе мало. И всем нам кажется, что наша жизнь хуже, чем жизнь наших друзей, хотя у всех свои проблемы, и не всегда нам доподлинно известно все, что происходит за закрытыми дверями. В современном мире мощной визуальной культуры, когда нам в лицо каждый день тычут фотографиями счастливых моментов, если задуматься, вот эта дикая одержимость собой и своим образом, создаваемым для глаз других людей - тот еще невроз, который с годами аукнется.

У Вулицер получилось все это передать ненавязчиво, просто рассказывая о шестерке друзей детства, взрослая жизнь которых сложилась сильно по-разному. Кто-то из-за пьяной выходки был обречен бежать из страны, чтобы не сесть в тюрьму, и скатился на самое дно жизни. Кто-то с детства упорно шел к своей мечте и вытянул счастливый билет, когда его анимационное шоу стало успешным на долгие годы. Кого-то толкали в творчество родители, занятые отнюдь не творческой работой, и девочка выросла успешным театральным режиссером и драматургом-новатором, при этом вырастила вместе с мужем двоих детей, один из которых с психическим расстройством. Кто-то быстро понял, что таланта ему недостает, и нужно, пока не поздно, срочно учиться чему-то другому, а не пытаться хватать с неба звезды. А кого-то в одиннадцать лет кормили наркотиками, чтобы воровать свежие музыкальные идеи, и с этой травмой мальчик прожил всю жизнь, еще и ориентация добавила проблем. Причем совершенно неважно, из какой ты среды (кто-то прорывается к успеху из низов, а у богатых людей дети становятся наркоманами) и кто твои родители (один ребенок у одних и тех же родителей может состояться, а другой - нет) - каждый человек строит свою жизнь сам, сам делает тот или иной выбор и сам несет ответственность за его последствия.

Мой любимый персонаж из книги - нежный ранимый Джона Бэй, как уже отмечалось в рецензиях, чем-то он неуловимо похож на Джуда из "Маленькой жизни". Талантливый, но скромный, готовый поддержать, но тихий, деликатный и ненавязчивый, не нагружающий своими проблемами и всегда склонный себя винить. Другие персонажи тоже получились интересными и живыми, хотя меня немного раздражало, как Вулицер их постоянно аттрибутировала, словно эти внешние признаки имеют какое-то значение, это как раз для визуалов введено было, видимо. У каждого свои внутренние демоны и борьба с ними, и невозможно как-то ранжировать проблемы по степени тяжести, мол, у этих денег нет, а у этих ребенок аутист, а вот тут у человека рак, а этого бросил партнер после долгих отношений, а вот у этой пышные формы помешали ей сделать карьеру танцовщицы. Все разные и жизнь не щадит никого.

Будь добрым, короче, ведь каждый на твоем пути ведет трудный бой.

Их было шестеро. Здоровяк Гудмен, его сестра Эш, талантливый Итан, красивый Джона, яркая блондинка Кэти и новенькая в их компании Джулз. Они познакомились в летнем лагере для творческих детей “Лесной дух”, который был для них не просто местом отдыха. Он был их идеальным миром, отъезд из которого каждый раз разбивал сердце. Это был их Хогвартс, ворота которого навсегда закрывались для повзрослевших жителей, он исчезал с карты их жизни, оставляя о себе только фото и, кому повезет, волшебную палочку с раскрытым талантом.

Каждому из этой шестерки по своим причинам в лагере было лучше, чем дома. Территория без родительского контроля и ожиданий, безопасный ареал на краю детства, на выходе из которого, как сменку, оставляют беззаботность, меняя ее на ответственность. Место, куда нет возврата, и о котором после тоскуют всю жизнь.

В то лето 1974 года, проводя вечера за разговорами в хижине мальчиков, они решили вывести их дружбу за скобки “Лесного духа”. Он их объединил. Стал для них и общим знаменателем, и теоремой их возможных способностей, которую теперь следовало доказать на большой земле на практике.

Никому пока не удалось выяснить, куда же уходит детство, но Вулицер предлагает посмотреть, что бывает с теми, кто пытается его удержать, кто поставил юношескую дружбу на алтарь воспоминаний, черпая в ней силы и принося неизбежные жертвы.

Пушкин призывал жечь глаголом сердца людей, Мег Вулицер же работает комплексно со всеми частями речи. Остротой своих диалогов она, кажется, бреет налысо своих персонажей, соскребая с них все лицемерие, за которым они прятались сами от себя. За ее обманчивой ироничной мягкостью скрывается внимательный наблюдатель.Описывая их тревоги и страхи, она насмешливо смотрит со страниц романа на читателя, который замер над ними в минуты неловкого узнавания или грусти по ушедшей юности, память о которой прошла так близко, задев по лицу краем своего шарфа из музыки, летних вечеров, первой любви и веры в исключительность своей жизни.

Вулицер написала большой и честный роман об изнанке отношений. Спустилась с черного входа в подвалы дружбы и брака, где прячут от чужих глаз хлам: боль, сомнения, злость и зависть.

Прочитано в Книжном бункере.