Я мало знакома с китайской литературой и потому, прельстившись сладкой хурмой на обложке, была готова ко всему, в том числе к тому, что вообще ничего не пойму. Но запасы недоумения пришлось отложить на будущее: «Один день что три осени» — настолько образцово-показательный представитель магического реализма, что эту книгу стоило бы представить на Международную выставку достижений магического реализма, если бы таковая проводилась.
И, если подумать, в этом нет ничего удивительного: характерные для буддизма представления о перерождении души и том, что поступки, совершённые в прошлой жизни, влияют на последующие, так естественно вписываются в магический реализм, одной из типичных черт которого является смешение мира живых и миры мёртвых, что лучшего и пожелать нельзя.
Что интересно, первоначально термин «магический реализм» использовался для описания направления в живописи, к литературе его стали применять несколько позже. А Лю Чжэньюнь в предисловии к роману рассказывает о том, что источником вдохновения для него послужили картины дядюшки, образы с которых он постарался перенести в текст как можно более точно; сюжет же служит для них своеобразной рамой. Замечательно традиционный подход, я считаю.
В «Одном дне» рассказывается история двух поколений одной семьи, в сравнении с семью поколениями «Ста лет одиночества» выглядит, на первый взгляд, мелковато. Но! Но если учесть, что мёртвые участвуют в событиях наравне с живыми, а брачные узы, изображавшиеся на театральных подмостках или завязавшиеся в прошлой жизни, имеют не меньшее значение, чем зарегистрированные в соответствующем государственном учреждении, да прибавить к этому то, что в Китае вежливым обращением служат слова «дядюшка/тётушка» и «братец/cестрица», то семья получается очень уж расширенная. Так что народу в «Один день» набилось полным-полно, только успевай имена запоминать.
Живописная хурма на обложке и фея из аннотации, приходящая в человеческие сны за новыми шутками, как бы намекают, что книга эта лёгкая и поэтичная — на самом деле нет. Если прикрывать глаза на фантастических эпизодах, то становится видно, что это история об обычных людях, с которыми происходят обычные вещи. И пусть даже происходящее в этой жизни было обусловлено поведением в прошлой, жить от этого легче не становится. Несмотря на китайский колорит, персонажей романа легко представить своими знакомыми, соседями, даже родственниками. (А может, это даже мы, как бы ни было неприятно признавать себя обычной тётей; или дядей). С ними происходят грустные вещи, горькие вещи, ужасные вещи. Но точно такие же вещи происходят и в нашей жизни, если не с нами, так с родственниками, если не с родственниками, так со знакомыми родственников. Тот, кто не переживал ничего подобного, с кем не делились переживаниями о чём-то похожем, либо очень молод, либо исключительно везуч.
Собственно, в этом и заключается посыл книги: бывают плохие времена, бывают хорошие времена, бывают времена ни то ни сё. Но какие бы времена ни настали, надо жить, быть порядочным человеком, заботиться о родных, помогать друзьям. Не ради какой-то конкретной цели или козырной реинкарнации, а просто потому что. Правда, в случае героев романа с хурмой на обложке ситуация осложняется тем, что в помощи нуждаются не только живые, но и мёртвые. Читая о посмертных злоключениях одной из героинь, хотелось всплеснуть руками и запричитать: «Святые угодники, да неужто же и на том свете не отдохнуть?»
Прелестная фея наведывается в человеческие сны за свежими анекдотами, и, как правило, не обманывается в своих ожиданиях. Но то загадочная китайская фея, а вот мне ни одна шутка не показалась смешной. Поначалу я думала, что вся соль утерялась при переводе, но потом переменила своё мнение — перевод хорош, текст живой и лёгкий. Поэтому я склонна списать всё на китайский (фейский?) менталитет.
А может, дело и не в менталитете; может, стоит вспомнить другое значение слова «анекдот». Персонажи часто шутят о своей жизни, вспоминая самые тяжёлые её моменты. И правда ведь, человеческая жизнь и есть анекдот. Просто грустный.