Скутаревский

В романе Леонова нет приятных людей.
Каждый по-своему скверен, по-своему зол, по-своему неудобен, как кость в горле. И - у каждого своя драма, каждый горит на своем собственном медленном огне трагедии. Самый неприятный тип - Сергей Андреевич Скутаревский, профессор физики.
Захар Прилепин (а может быть и до него, не знаю) утверждает, что в Скутаревском Леонов вывел себя. Да. Невероятного уровня мышления. Невероятной энергетической мощи. Мудр по-змеиному. Адски неприятен. Не испытывающий склонности к дружбе. Не желающий быть приятным. Затравленный каждой дворовой собакой. Упрямо движущийся вперед. Оставшийся победителем.
Но, давайте вернемся к героям.
Вы бы встали на сторону Скутаревского (ибо человеку нравится занимать чью-то сторону)... но он не всегда прав. Он только огромен, он талант, он гений эпохи зари электричества. Даже прозвище его было - "Комета", за огромную - и разрушительную, и созидетельную силу его личности.
Вы бы встали на сторону Жени... но кто она? Для него - неспетая песня, бомба, взорвавшая судьбу, то самое слово, ни разу не произнесенное. Сама по себе - просто голодная молодая девчонка, не особенно умная или красивая. Равная любой другой комсомолке этой страны.
Тут я коснулась слегка сюжета книги. Откройте аннотацию, почитайте, и посмейтесь вместе со мной. На самом деле, эта книга о любви старого профессора к молодой девочке. Старая, как мир история, многократно описанная литераторами. Мегатонно прочитанная. И никогда - никогда в моей богатой читательской профессии! - это не было так красиво. Согласитесь, в этой теме писателя подстерегает немало опасностей - старый может вдруг выползти из текста похотливым козлом или слюнявым импотентом, хитрым жестоким развратником, вызвать злость или брезгливость. А молодая - вдруг покажется победительной самкой, или доверчивой дурочкой, жертвой или охотницей. Скрыть это в тексте практически невозможно, это тихим червяком переползет из мозгов автора в душу читателя.
Но Леонов! Ни на секунду, ни на лексему не получил никто из этой пары перевеса. Скутаревский попал во все ловушки - и сумел остаться выше. Женя все отдала - и осталась чиста. Потому, что у чистого все чисто, а они - чистые души. С непростыми характерами, правда.
И Леонов был бы не Леонов, если бы книга была только об этом.
Еще - о травле, о том радостном, звенящем "Акелла промахнулся!", приводящем в движение горные лавины судьбы. О дружбе - какой она бывает, действительно ли ее рождение, или действительна только ее смерть? О любви - о праве любви, о безумном благоразумии, о провальной успешности, о трусости, приводящей на край пропасти. О бесплодной правоте. О недостойной жизни и достойной смерти. О судьбе ученого и судьбе художника в молодой Советской России.
Я хотела сравнить советское государство с огромным стальным шаром, медленно катящимся по костям людей. Шар в своем праве - он защищает себя, идею, мечту, справедливость (а врагов хватает!), но - по костям... В тексте романа нашелся образ поярче: институтский сторож со смехом рассказывает, как придя на работу обул валенки, проходил целый день и все не понимал: почему в одном из них мокро? Промочить было негде, дождя не было, луж тоже, откуда? Вечером оказалось, что в один из валенков еще с ночи забралась мышь... Ученый и художник могут найти свое место в новом государстве, место теплое и защищеное. Но что с ними будет, когда придет пролетарий, сунет в валенок свои нечувствительные к нежному ноги и пойдет делать свою работу?

Не могу не сравнить роман с "Русским лесом" того же автора Был тут у нас спор о том, правда ли Леонов намеренно упростил "Русский лес" ради декларирования идеи. Тогда казалось - где упрощение? Куда уж сложнее и глубже?
Так вот. Там было упрощение. Здесь не просто глубина, здесь космос.

И на прощание. Вот первый абзац романа. Я влюблена. Он жил во мне на протяжении всего последнего флэш-моба (я намерено откладывала чтение). Сравнение шести книг моба с одним только абзацем было явно не в пользу шести книг. Попробуйте ради интереса подсчитать количество информации, заложенное автором в одном первом абзаце:

Воспоминание начиналось так. — Тусклый фаянс тарелки и горка обсосанных костей на ее щербатом борту. Минутой позже он различал вкруг стола своих покойных братьев и сестер. Дети пристально глядели на ржавую селедочную голову — лакомство и остаток еды. Потом издалека возникала длинная, вся в кислотных пятнах рука отца, вооруженная почти трезубцем. Орудие лениво вонзалось в рыбий позвонок и уносило его с собою, в гулкую дыру отцовского рта. Здесь и начиналось сознательное детство Скутаревского.

Номинально «Скутаревский» - это роман о «втором дне социалистической революции», высоких устремлениях советских учёных и буднях научно-исследовательского института. По всей видимости, именно в таком ключе роман был прочитан современниками и немедленно раскритикован, причём с «обеих», если можно так выразиться, сторон.

Официальную критику возмутила как фигура учёного, эксцентричного физика-мечтателя (по сути, советского Теслы), занятого «фантастическими» исследованиями в области беспроводной передачи электричества: «Скутаревский гораздо более походит на чудаковатых, взлохмаченных и тёмных профессоров старой Москвы, столь беспощадно изображённых в воспоминаниях Белого, чем на учёного, строящего социализм», так и изображение действительности в романе - «надуманное и ложное». В то же время Павел Флоренский в 1937 году писал с Соловков дочери о «Скутаревском»: «Недавно прочел роман Леонова, о нём много говорили, но, как оказалось, не совсем заслуженно. Основная целеустремленность автора - заразить энтузиазмом строительства. Ho автор этого не достигает, ибо он только декларирует таковую, но не показывает. Показать же не может, т. к. взялся за тему не по своим силам и главное не по своим знаниям. Нельзя же давать безграмотную бутафорию и уверять, что это нечто великое: читатель не верит утверждениям автора, не только не доказательным, но порою и смешным».

Но если бы Леонов действительно стремился изобразить «энтузиазм строительства» и «процесс научного творчества», то главным героем романа был бы Черимов. Поскольку этого не произошло, значит, целеустремленность автора заключалась в чём-то ином. Читатели-современники единодушно посчитали, что задача Леонова – «дать правдивую картину действительности». Но как писал Марсель Пруст, «реальность – это маска, задача писателя – снять маску с реальности». Действительность, безусловно, присутствует в романе Леонова, но, скажем, дело Промпартии (линия «вредителей» из группы Петрыгина в романе) имеет такое же отношение к теме и идее «Скутаревского», как дело Дрейфуса к теме и идее «Поисков утраченного времени». Книга о другом.

На мой взгляд «Скутаревский» - это история поисков священного Грааля. (Но лишь на мой взгляд, и он не вполне соответствует авторскому. По словам самого писателя, его романы 30-ых годов, в том числе и «Скутаревский», «отражают историю столкновения наступающей новизны с российской архаикой», это размышления о «соотношении идеи «сотворении нового мира» с генетическим материалом – простым, «стихийным человеком», обремененным грузом прошлого»). Мне же кажется, что Сергей Андреич Скутаревский, изобретатель и искатель, стремящийся к познанию, демонстрирует те же «бурлящие чувства», что когда-то вдохновляли эпических героев на поиски Святого Грааля. Словно отражение или эхо его поисков – судьба брата, Фёдора Андреича Скутаревского, художника, переживающего творческий кризис, причина которого - неразрешимый конфликт между желанием и неумение соответствовать «соцзаказу исторического момента».

Одно время я служил в музее; я охранял камни, которые ненавидел; ежедневно я смотрел эти знаменитые холсты в бесценных рамах, которые презирал, не понимая. Я все искал: в какой пропорции эпоха примешивалась в их краски. Я изучил разлитую по холсту желчь Кея, падение складок в таких будничных шелках Терборха, могучую пасмурь Рейсдаля, кровавые, ростбифом писанные натюрморты Снайдерса, шекспировские мяса Иордана …
… ведь и раньше, случалось, валились древние боги, когда наотмашь ударяло их гневной человеческой волной.

Именно в контексте поисков Грааля для меня обрела смысл линия Жени, поначалу показавшаяся фальшивой, с нелепой развязкой, а также финальное объяснение Скутаревского и Черимова, где последний демонстрирует поразительное великодушие и уступчивость. Юная Женя, случайно встретившаяся на пути Скутаревского, и пробудившая в старом учёном неведомое ранее чувство переживания за другого человека, с одной стороны, ассоциируется со священным Граалем («через сострадание к любви»), но с другой - она же выступает в роли Кундри, соблазняя «рыцаря» и препятствуя ему в достижении намеченной цели. Ну, а сцена с Черимовом в финале романа, где Скутаревскому после провального опыта по передачи энергии без проводов даётся разрешение и дальше «ставить это центральной проблемой института», вполне соответствует идее безрезультатности поисков Грааля. «Не успокоение желания, но его постоянство, не свершение, но ожидание и вечное повторение»…

Таким видится мне «Скутаревский» - роман, пытающийся дать ответ на извечный вопрос: что означает поиск самого себя...

Дурная голова смазала книгу вместе с рецензией. Придётся повториться.

Поэтому начну сразу с главного - с шурпы! Леонов устами героя-узбека поясняет, что это "лапша по-вашему". Это не так! Шурпа - наваристый, ароматный суп из баранины с нутом и кислым яблочком, никакой вермишели там нет ;)))

Булка и яблоки - вот ее пища, пища богов и кроликов.

Но, пожалуй, это единственная претензия к писателю. Он великолепно владеет мозаичным, сложным стилем письма, когда в тягучей патоке обстоятельного и плотного текста сверкают алмазы коротких, ёмких наблюдений.

...прекрасная человеческая жадность - знать!

- Весна... это когда дуреешь, и не совестно.

У Платонова в "Счастливой Москве" есть совершенно удивительная фраза: "Сарториус заметил это и улыбнулся ей своим неточным широким лицом, похожим на сельскую местность." Одна фраза - и пейзаж, портрет, космос сразу. У Леонова в "Скутаревском" я тоже встретила живопись. По меткому замечанию laonov (из снесённого отзыва), это уже Пикассо.

Тот скрытно улыбнулся куском лица, видимо предназначенным только для этой цели.

Представляете характер человека, у которого для улыбки не рот и губы, а кусок лица? Легко и в малоприятных деталях!

Этим замечателен Леонов. Цепляет, выделяет и подаёт в тонкой сервировке свои острые наблюдения за внутренним и внешним. Причём умеет сочетать личное и общественное. Мне более всего понравилась именно форма романа, владение словом, но сюжет, содержание тоже интересны и занимательны. В них приметы времени, электрификация и гпу шагают по стране, но в них и человеческое вневременное. Любовь и возраст, молодость и старость, пошлость, вкус, благородство и мещанство. Музыка, живопись и наука на службе у личности и на службе у государства - как примирить, как гармонизировать или обязательно нужно выбирать, вести непримиримый бой. Размышления о власти, о деньгах, о войне, о социализме и личных трагедиях.

- Отмени, товарищ, отмени... в своем ты уме? Какой я правитель? Лежу в жизни бездвижно, как говядина...

Кстати, про еду заметно много пишет. Вскользь, но часто. Роман датируется 1932-м годом, начало голодомора в Украине. Нет, я не провожу параллелей, просто отмечаю совпадения. Голодное было время. Может быть, поэтому у чувства юмора Леонова (которое мне очень импонирует) такой язвительный, слегка "огрызательный" характер. Снова про еду:

И прожуйте сперва: вы расходуете хлеб на мой пиджак.

С Леоновым абсолютно точно моё знакомство продолжится и надеюсь, будет столь же впечатляющим.

Она спросила, нравится ли она ему; он признался сконфуженно, что в общем она довольно благоприятно действует ему на сетчатую оболочку...

Рекомендую всем любителям хорошей советской прозы, отлично действует на все рецепторы!