Соть

"Соть" написана тридцатилетним Леоновым.
"Самое удачное вторжение подлинного искусства в подлинную действительность", - сказал Горький о романе.
Это потом, потом Леонов станет мудрым, будет в своих книгах решать государственного масштаба задачи. Как например, в "Русском лесе" , который множество раз переиздадут за рубежом. (В одной только Японии переиздавался шесть лет подряд). А вот переводилась ли "Соть" на другие языки? Мне кажется, это невозможно. Роман слишком русский. Впрочем, когда появился роман, а написан он в 1929 году, еще существовало зарубежье, пристально следившее за развитием советской литературы. Предыдущий роман - "Вор" был принят этим зарубежьем на ура. Ну еще бы, агония старого мира. Судорожные попытки приспособиться к Совдепу и увы... смерть, нравственная и физическая. Вот такое - да, приняли восторженно. А "Соть"...
А "Соть" рождение нового мира.
Мечтатель Потемкин, спал и видел построить в своем медвежьем углу целлюлозный комбинат: какой лес пропадает зазря! И ведь пробил-таки лбом бюрократическую стену, добился , заплатив страшную цену - лейкоз.

Крутолобый Увадьев вынес строительство на своих плечах, Чем заплатил? ... Одиночеством? Так сразу и не скажешь. Нет, пожалуй, одиночество суждено ему, удачнику, еще при рождении. Слишком цельный, слишком сильный, слишком заточенный под борьбу и преодоление, чтобы быть счастливым с женщиной. Таким уж уродился. "Варварина выделка", так он себя называет. Варвара - мать. Большая, сильная, созданная рожать много, но родившая его одного. "Я вдова крепкая, мне бы с медведем жить", - шутит. Увадьев созидатель. И поэтому идет к цели напрямую, едва замечая противостояние природы, враждебность людей, опасные игры власти. Отряхивает преграды, как комаров с плеча.

Сузанна, рыжеволосая воительница. Чуть не в шестнадцать сбежала из дому, воевала в рядах белого движения, стреляла, рубила, ходила по краю пропасти. Теперь биолог, смотрит в микроскоп. Внешне холодновата, но углубляться в ее сознание, как в открытое море - страшно, слишком там много свободы от всех и вся.

Строители - людская стихия, часто бессмысленная. часто губительная, но и рождающая новый мир.

Вы уже поняли, что это производственный роман? Но у Леонова всегда не про то, про что вы думали.
Первое место, в которое мы попадаем открыв книгу это старый лесной скит. Монахи из мужиков, парализованный маляр приспособленный под старца. Воспитанник-сирота, юный монашек, мечтающий о грехе с женщиной. И туда-то приезжает Увадьев. Думаете бороться будет с монахами? Наступит, как в муравейник, и пойдет по своим делам.
"Бога нет!" , - крикнет, умирая, фальшивый старец.И начнется война всех со всеми и природы с людьми.

Люди, как люди. Чаще всего они злы, подозрительны, бестолковы. Иногда бывают мечтательны, иногда раздражены и почти всегда смертельно устали. Они такие настоящие, что любовь к ним рождается сама собой, не делая различий между плохими и хорошими. Люди же.

Но мало-помалу, из хаоса возникает новый мир. Комбинат строится. Люди примиряются с собой, принимают себя. Кажется, Бог вернулся, только люди об этом еще не знают.

Вам не кажется, что я пересказываю сюжет? Пусть вам так не кажется. У Леонова всегда не про то, про что вы думали. Сколько не пересказывай.

Роман Леонида Леонова «Соть» о том, как в глухие лесные места приходят прагматичные, прямолинейные, одержимые идеей переустройства мира люди, изменяют древний, веками сложившийся уклад местных деревень, монашеского скита и начинают здесь мощное строительство.
Уже первые строчки о том, как большевик Увадьев, вставив палку в муравейник, нарушает привычный ход жизни муравьиного царства, глубоко символичны.
Герои романа, большевики, люди аскетичные, как правило, лишенные семейных забот, глубоко одинокие и мужественные, обрисованы автором, как новоявленное «войско чертей», неистово и безжалостно работающих на новый строй. Века меняются, меняются и духи.
Новый большевистский, советский дух, изгоняет и побеждает языческое и христианское. Уходят в панике лешие, водяные, приходит в упадок монашеский скит и кажется правыми, те из монахов, кто говорит о «великом соблазне»...
Читая роман, удивляешься беспечности советской цензуры, выпустивших это произведение с двойным, а то и тройным дном, очень неоднозначное по своей трактовке.
Чего не отнять у романа, так это его очаровательный, где-то даже сказовый, очень образный язык, составляющий ткань произведения.
Вот начало романа. «Лось пил воду из ручья. Ручей звонко бежал сквозь тишину. Стоя на раскинутых ногах, лось растерянно слушал свое сердце». Прочитав эти строки и явственно услышав, почувствовав лесную тишину, со звонкой свирелью ручья, я понял, что буду читать этот роман дальше.

Роман Л. М. Леонова «Соть» — о жизни и о смерти во всех её смыслах. Рождается и умирает в своём неуёмном коловращении ярославская природа: «хрюкает, лает, поёт» тёмный, неосвоенный лес; буйствует, снося всё на своём пути, беспокойная, вырывающаяся из берегов река. Сюда приезжают жить и умереть идейные строители новой жизни: Фаворов, Увадьев, Сузанна, Потёмкин... Партийно-бюрократическая сторона дела их мало интересует: функционерство, наоборот, порою только вредит их грандиозным замыслам. Увадьев (подобно Чиклину и другим строителям в платоновском «Котловане») готов отдать жизнь не за сухие цифры статистики на очередном партийном заседании, а за простое, понятное — за девочку Катю, что однажды, в прекрасном будущем, прочтёт букварь, напечатанный на бумаге с его фабрики...

В романе «Соть» Л. М. Леонов вновь оперирует сразу несколькими пространствами: мещанским городом, деревней Макарихой, строительным участком Сотьстроя, монашьим скитом... И все эти сюжетные линии, на мой взгляд, частично сплетены скрытым лейтмотивом — системой психоаналитических мотивировок. (Сам Фрейд, к слову, в романе упоминается минимум единожды — в ключевом монологе Виссариона о необходимости отката назад культуры и цивилизации: «Ха, придет еще один Фрейд, и не останется веры ни в чистоту, ни в дружбу, ни в невинность...» Поэтому становится очевидным, что писатель в той или иной мере был знаком с его теорией.)

Многие из героев «Соти» связаны друг с другом половым влечением. Наталья, которую Увадьев вечно кормил шоколадками, но ввиду занятости не дарил ей настоящей любви, пытаясь выглядеть лучше, начинает красить губы, экспериментировать с платьями и в конце уродует себя зелёной краской для волос. («Бывают бутоны, не распускаясь, вянут... » — одна из характерных фраз Натальи, подчёркивающих её желание «распуститься», как женщина. Оба её ребёнка, к слову, гибнут при страшных и случайных обстоятельствах, не успев даже родиться.)

С матерью, Варварой, у Увадьева совсем странные отношения. У Варвары умер муж; она ощущает себя одинокой и иссякшей, пока не встречается с неким нэпманом, который вселяет в неё силы и желание жить. Но история с ним не оканчивается благополучно, поэтому мать переключается на... собственного сына, наконец приезжая к нему на Сотьстрой и ухаживая за ним?.. Да и сам Увадьев представляет её в весьма распутных тонах: «Ему нравилась эта могучая баба, приспособленная рожать много и родившая только одного его... <...> Воистину он любил эти громоздкие, почти триумфальные ворота, через которые вступил в мир» Несмотря на это, в жизни Увадьев сух и с любовной точки зрения нарочито прохладен, как и подобает профессиональному революционеру. Нерастраченную половую энергию он сублимирует в строительство. Сотьстрой для него, как и девочка Катя — своеобразная попытка «непорочного зачатия» эпохи будущего, её обновлённых людей. В нём борются плотское и духовное начало, и духовное начало одерживает победу: Сузанну, вместе с её Бураго, он, несмотря на ревность, отпускает от себя. С обрядом любовной «инициации» сталкивается и монах Геласий, распалённый церковными книгами, которые живописуют женщину во всей её греховной страсти. Встретившись с Сузанной, он не смог от неё оторваться и вскоре приходит к ней в келью, чтобы заняться любовью.

Безусловно, сводить леоновскую «Соть» исключительно к фрейдистскому нарративу было бы неправильно и чересчур голословно. Но нельзя игнорировать, что слишком многое в жизни и судьбе героев «Соти» зависит от их бессознательных влечений. В романе Л. М. Леонова либидальные и мортидальные энергии являются как бы непосредственными участниками сотьстроевского процесса, противоборствующими силами его участников. Всё это накладывается на языческые, христианские, коммунистические пласты мировоззрения, на язык самой природы, превращая «Соть» в уникальный источник для тонкого психологического чтения.