Отзывы на книги автора «Иван Шмелев»

Опять повелась на рецензии друзей-сочитателей.(Живите долго и не кашляйте, но желаю вам пару раз икнуть :))
Главное условие для чтения книги: должна быть близка и интересна тема православия. Если у вас этого нет, не мучайте ни себя , ни книгу, т.к. именно о Карелии, о святой земле-Валаам и истории здесь очень-очень мало. Но те, что есть описания природы, написано так красиво, что просто хочется посетить эти места.

Вся книга-повесть - описание жития-бытия монастыря, которое Шмелев увидел во время свадебного путешествия(!!!) Странный выбор, не правда ли? Шмелев очень подробно описал уклад жизни монахов. На острове всё делается "во имя", с благословения и никак иначе.

Читать или нет? Для общего развития - да.
Я не попала с настроением и поэтому совсем небольшую повесть, пусть и написанную красивым языком, читала аж 3 дня

Небольшая повесть, совсем небольшая. О самом простом человеке, крепостном, но ставшим художником, иконописцем.
Вначале как-то с трудом включилась в книгу, но потом, она меня настолько захватила, вовлекла в себя и не отпускала до самого конца. И все на себе чувствуешь, что происходит с главным героем. Сомнения, мысли, дела...
Нелегкая жизнь и тем не менее сказка... Да, пусть эта книга сказка для взрослых, при чем очень добрая, но такие книги тоже нужны. Вот уже и другую книгу слушать начала, а все равно от этой книги до сих пор тепло и светло на душе.

«Богомолье» словно лист отрывного календаря под названием «Лето господне». Уже знакомые и близкие Ваня и Горкин с попутчиками отправляются к светлому празднику в Троице-Сергиеву Лавру. Светом и радостью наполнена книга. Счастье беззаботного детства перекликается с яркими красками русского лета, народные приметы и суеверия накладываются на искреннюю веру в величие божьего промысла. Люди и города, мимо которых ведут свой путь богомольцы, выписаны с любовью и нежностью к их провинциальности и патриархальности. Размерен и немногословен уклад старой России, щедры и прямодушны люди старины. Благолепен монастырь, куда устремились наши герои. Светел и чист образ святого отца Варнавы. Вся книга - предвкушение некоего чуда. И чудо будет. Чудо веры, душевной чистоты, сердечной теплоты.

Шмелёва не устаёшь читать никогда. Более того, его стиль, сочный язык как лекарство врачует и от усталости, и от хандры. Вдвойне осознаёшь мощь книги, когда узнаешь, что написана она в эмиграции. Может прозвучать пафосно, но Шмелёву удалось вдали от России создать неимоверную (хотя и совсем небольшую по размерам) книгу, наполненную любовью к покинутой России. Представляешь, сколько боли стоит за всеми событиями, которые автору пришлось пережить, но в книге одна только радость.

1. «Человек из ресторана». Поначалу я даже думала: «Ну какой это Шмелёв?». Так было удивительно услышать от автора просторечный (иногда нарочито просторечный) язык «маленького человека», официанта из ресторана, отца семейства. Но Шмелёв так необыкновенно точен в передаче всех нюансов речи привыкшего кланяться и терпеть снисходительное пренебрежение сильных, что перед тобой возникает целостный образ, очень яркий и колоритный. Образ человека, принужденного каждый день видеть большие деньги и грязь, которая приходит вместе с ним. Но сам при этом Яков Софронович остаётся чистым человеком, соблюдающим нравственные принципы.

Роман написан от лица главного героя, и что поражает, так это то, насколько писателю удалось быть убедительным в передаче мыслей, эмоций своего персонажа. Яков Софронович рассказывает о себе, своей службе, семейных трудностях, проблемах воспитания своих детей – обо всём, что его тревожит и заботит. Вместе с тем за всеми бытовыми неурядицами встают и большие проблемы. Через истории судеб его детей - Николая и Наташи, - которых так хотелось Якову Софроновичу вырастить, поставить на ноги и направить по правильному пути, повеет ветром революции и свободной любви. Главному герою придётся учиться принимать новое и неизбежное. И вот тут ещё раз скажу: после первых страниц чтения, когда к главному герою возникает какая-то неприязнь из-за его речевых оборотов, уже совсем по-другому смотришь на этого человека. Уважаешь его внутренний стержень, житейскую мудрость. «Эй, человек!» - кричат в ресторане слуге, совсем не видя в нём человека. А Шмелёв увидел.

2. Чистое и светлое чувство в душе. «Неупиваемая чаша» - повесть о крепостном художнике с божьим благословением. Красивая, трогательная и очень чистая история. Необыкновенным языком, близким к сказительству, наполненным особой благостью рассказывает И. Шмелёв совершенно русскую историю, похожую на притчу.

Илья, сын маляра, был талантливым художником. После многих лет исканий стал иконописцем. Годы ученичества, поиски ответов на вопросы, соблюдение тела и мыслей в безгрешности. Мог бы остаться в Италии, но его тянуло к русским церквям. В них он, несвободный, чувствовал свободу души. Роспись стен церкви – труд, который вызывал ликование души Ильи. Он не просто делился своим даром, он окрашивал свои работы в цвета светлой радости, цвета любви к Богу. Илья и в самом начале своего пути писал иконы, на которых святые были похожи на близких по духу ему людей, и со стен церкви, в которой он трудился, смотрели лики мучеников, в которых легко узнавались «… маляр Терешка, и Спиридоша-повар, и утонувший в выгребной яме Архипка-плотник, и кривая Любка, и глупенькая Сафо-Сонька, и живописный мастер Арефий… многое множество».

Но вот закончена работа, получена вольная, а душе всё нет покоя. И приходит Илье искушение. И ещё одно испытание целомудренности души. И как исход – невозможное чудо иконы Божьей матери «Неупиваемая чаша». А в глазах святого лика «и нежность, и боль непередаваемая» той, которую любил.

Чистоту повести не портят даже страницы, связанные с непотребствами барина «Жеребца» и странностями его сына. На фоне этой пошлости контрастно сияет праведность труда Ильи.

3. Начну с признания. Когда поняла, что в заявке вместо одной книги с одним произведением указала сборник, в котором был уже много раз читанный роман, хотела схитрить. Подумалось: читала «Лето господне» раз шесть, промахну. Но стоило мне скользнуть глазами по первой строчке – всё, пропала, залипла, ушла с головой. Читала, в очередной раз обливаясь слезами, и понимала, что снова и снова буду возвращаться к этому нежному, искреннему, чистому детскому взгляду на патриархальную Москву, на семью. Понимала, что снова и снова будет притягивать к себе эта история о круге земного бытия с человеческими радостями и скорбями. Не моё это время – Россия Шмелёва, но роман читаешь всегда с ностальгией по ушедшему и потерянному миру.

Весьма своеобразным для моего восприятия языком написана эта светлая повесть, ставшая для меня почти первым произведением автора. Язык красивый, мелодичный, но довольно непривычный в расположении слов в предложении, поэтому у меня лично требовал стопроцентного внимания во время чтения, иначе можно было потерять мысль.

Очень светлая и грустная история одного крепостного иконописца, прожившего очень недолгий век в служении людям, искусству и своей Родине, на которую он вернулся с чужой стороны после обучения, не смотря на то, что имел возможность остаться и жить более доходной и спокойной жизнью в Италии.

Но тяга к родным местам, обещания и вещие сны, объединившись вместе, призвали его обратно, где он встретил свою любовь, вынужденную стать платонической и духовной, поскольку оказалась запретной. Видимо, у каждого человека свой путь и своя роль, которую он должен отыграть за свою жизнь. Будь эта любовь счастливой, не подарил бы он, быть может, целительную икону миру, в которую вылилась она во всей своей красоте и силе.

Так что, всё не зря и пусть так и будет. Очень одухотворяющая история, оставляющая глубокий и чистый след в душе. С неё можно начать знакомство с автором.

Главный герой работает в ресторане лакеем, у него двое детей, сын и дочь в гимназии, скоро закончат, жена Лукерья, Луша. Они снимают квартиру у барышень Пупаевых, а комнаты сдают жильцам, чтобы как-то можно было прожить. Старается наш герой всю жизнь, тянется, чтобы дать образование детям, чтобы у них была иная жизнь, лучшая, не думает о себе, только вот о них, чтобы все было хорошо у Колюшки, да у Ташечки…

И здесь одно из заглавных чувств этой книги, что топит и прожигает насквозь -- стыд. Потому что сыну невероятно, немыслимо стыдно за отца, его раболепие, за такую лакейскую работу, за то, как он просит перед всеми прощения «на коленях». Сын-то говорит метафорами, а отец оправдывается, ничего не на коленях… Стыд за родителей. А еще стыд самого героя за то, что видит он на своей работе. Как теряют человеческий облик господа, как юных девочек спаивают и ведут в нумера. Стыдно – найти деньги и не вернуть. Стыдно, когда директор гимназии Колюшки пришел на банкет, а завтра к нему надо идти на ковер. Стыдно за дочь, которую в коляске с офицером видели…

Трагедия маленького человека, который не может изменить ни нравов общества, ни отношения работодателей и посетителей ресторана, ни отношения к своим детям в гимназии, как к «кухаркиным». Ничего. И порой эта безвыходность душит так, что дышать нечем.

«Все ждал, всю-то жизнь ждал — вот будет, вот будет… вот устроюсь… И дождался пустого места».

Вот именно после таких книг я и не могу читать отечественную прозу. Душу выматывает, выжимает как лимон, скручивает внутренности от страха, сжигает стыдом. И что характерно, нет никаких там половинчатых чувств, если стыд – то токсический, если страх, то до ужаса. И бессилие, тотальное, безоговорочное бессилие… Когда лично от тебя ничего не зависит, ты ничего не можешь сделать, только смириться, проглотить, опустить руки, и это ужасно… Чувство после этой книги, будто кость в горле стоит.

«Много прошел я горем своим, и перегорело сердце. Но кому какое внимание? Никому. Больно тому, который плачет и который может проникать и понимать».

Да, это безусловно очень-очень сильная проза. Каждый герой и каждый конфликт прописан так, что за душу берет. Я бы никогда не поверила, что повесть реально написана в 1911 году, если бы не проверила специально. Настолько достоверно прописано и про войну, офицеров, демобилизацию, и про революционные выступления, доносы, аресты, погромы. И так это все… точно, метко. Будто написано в самый разгар 1917. Но все это про факты, про реальные буквы и слова. А чувства, которые поднимает эта книга… Немыслимо описать. Просто невозможно.

Вот именно после таких книг, когда внутри все перевернуто, вытряхнуто из всех ящиков, от боли все скручено и скукожено, я и не могу читать отечественную прозу…

Не знаю кто еще из писателей способен так проникать в душу. В душу героя, в душу читателя. Показать человека, будить человеческое. Автор говорит героем, герой способен заставить читательское сердце сжаться. Это не сентиментальное давление на жалость, хотя я считаю, что способность испытывать и вызывать жалость основной элемент загадочной русской души. Шмелев очень русский автор. Потому что:
он верит в Бога, он духовен; для него это не предмет метаний, поиска, разочарований и обретений; он верит, следует убеждениям и точка.
он русский человек, у него не было французских или английских нянек, его семья не владела крепостными, не дворянин; он из буржуазной среды -из купечества, среды возникшей вследствие здоровой эволюции общества; при этом он прекрасно образован и хорошо воспитан, вопреки мнению, что купечество это толстопузный сброд.
он был предан забвению как певец того русского, что надлежало очернить и забыть;
он нравственно консервативен, но не ханжа.
его русский язык играет всеми оттенками, его герои принадлежат разным слоям общества и имеют разное воспитание и образование; некоторые никакого не имеют, но при этом они настоящие герои.
он пишет о русских людях начала 20-го века; никого не судит потому что скромен, и потому что судить это грех; при этом честно пишет.
он пишет о России начала 20-го века; не важно как он относится к событиям, считает ли их правильными или нет; он констатирует факты.

В этом произведении он рассказывает от лица трудового человека. Официанта с долгим стажем работы в дорогом ресторане. Сегодня такой ресторан назвали бы клубом для випперсон. Что значит быть маленьким человеком? Обслугой? Что из себя представляют випперсоны? Можно отправиться в путешествие и узнать. От Шмелева, от его ранимого, безобидного героя. В зарубежной литературе часто встретишь слово "кельнер". Трудовой человек в веселом месте. Но ничего унизительного в такой профессии нет. Тут же - работа на износ и помимо набора профессиональных компетенций - норма раболепия. Но опять таки, все не просто. Наш герой человек со светлой душой. И вот уже не раболепие, а смирение. Русское "так надо". Можно рассуждать, конечно, вот поэтому буржуев и били. Потому что хороших людей обижали. К тому же, это чуть ли не единственная вещь у автора, которую экранизировали в советское время. Но я не стала бы сводить все к классовому знаменателю. Классовое равенство, как лекарство, все равно не вылечило русские болезни унижения и барства.

Но не только про работу в ресторане рассказывает герой. Он глава семьи. Трудился не жалея живота своего всю жизнь и дал детям хорошее образование. Считается, что дать возможность детям учиться, вырваться из среды это благо. Да и разве поспоришь с этим? Вот и наш герой все сделал, что бы дети вырвались в иную жизнь. Они вырвались. Но разве об этом он мечтал? Вечная драма взаимоотношений отцов и детей. Кто кому должен, должен ли? Тянет на эту тему порассуждать, но автор подводит не к практичным рассуждениям. А к умиротворению. И смирению. Нет, это не мазохизм, и не идиотизм. Это мудрость.

Не потерять себя - почти непосильная задача, когда вокруг рушится уютный и привычный мир. В книге речь идёт о семье московского доктора, от которой осталась только дочь Катичка и её старая няня Дарья Сергеевна. Повествование ведётся от имени няни, и это самый большой недостаток романа - для меня лично. Текст пестрит просторечными выражениями, искажёнными словами, и - всё понимаю - это как бы должно сделать его проникновенно-аутентичным, а сделало, опять же, для меня лично, трудным для восприятия. Вот, к примеру, несколько абзацев:

Как же-с, очень хорошо помню, в платье вы в самоновом были, рукава по сех пор, и такие вы счастливые были, барыня… и вдруг мне пять рублей золотой и подарили, ни за что! И Аграфене Семеновне золотой тоже выкинули, – сказали, что много наиграли. И красивые же вы были… прямо как купидомчик!

А там жизнь такая оглашенная – и расстроиться время нет: и к нам народ, и в телефоны звонят, и приглашения всякие, и так шмыжут шмыгалы, чисто голодные собаки рыщут, урвать бы как.

Суть сюжета: революция, гражданская война, путь из родной Москвы в далёкую Америку. Потери, голод, страдания. И всё это служит фоном истории любви Катички и Васеньки Коврова - мильёнщика (вот, прям нянюшкиным тоном начала=D), белогвардейца, а в Америке - анженера иликтрического. Катя - странная девушка, экзальтированная (по моде Серебряного века?), импульсивная, моментами совершенно непонятная, даже собственную няню пугающая:

«Обноски донашивать?!. – записочку-то ей графыня – «получите мои обноски»? – про Васеньку, будто, намекнула, – чашечки подавать? грек грозится?! Довольно, сыты! Чего ты ревешь, дура? – а я напугалась – заплакала, – теперь смеяться будем! Никому не покорюсь, мне будут покоряться!..»

Она ещё в Москве училась "на теятрах", потом стала звездой кино. Мужчины для неё - ступеньки под ногами, не более. Няня всё переживала, что оступится где-нибудь её куколка,но нет, обошлось.

А у них случаи бывали: за богачей и замуж вылетали, и так, в беззаконный брак, на подержание, карактер как дозволяет.

"Карактер" не позволил Катичке пойти в содержанки, а от Васеньки она требует безоговорочной верности, подозревая его в связи с одной, ныне уже покойной, графиней. Надо сказать, что Ковров, при всей своей любви, как-то не сильно пытается её найти уже в Америке, и когда это более-менее случайно происходит, говорит:

«Ах, няня-няня… лучше бы мне не видать Катерину Костинтиновну, спокойней. Все будто кончилось, а вот…» – губы закусил, гру-устный стал.

Так что пришлось няне брать всё в свои старческие руки и разруливать ситуацию, чтобы они уж наконец поняли, что эта натянутая струна между ними и есть любовь. А главная причина решительности няни, которой даже пришлось возвращаться в Париж, чтобы выяснить все обстоятельства, было, как я понимаю, то, что

много она так с ним, крутила: то притянет, то швырнет.

В отличие от Иван Шмелёв - Лето Господне книга произвела неприятное впечатление. Не только большевики тут нехорошие, это-то как раз нормально в эмигрантской прозе, но основная масса действующих лиц - очень так себе, мягко говоря...

Да что, барыня, – благородный! Был благородный, а теперь чучел огородный, совести-то нет.

Цитата:

Впечатление: несколько дней «до»… до того, как я наткнулась на эту книгу, я как раз подумала, как я хочу съездить на Валаам, тем более желанное так близко. И ещё коллега на работе имеет дачу неподалёку от деланного мною места и как-то упомянула об этом.
Меня скорее поразила тематика запроса: выбрать в качестве медового месяца место, стиль нетипичное для этого-шокирует в сегодняшних реалиях. Я бы точно так не смогла.
И сам рассказ очень пропитан православными деталями и названиями, если человек не близок к Православию, думаю книга его не увлечет.
Но это мое мнение. Для меня рассказ был интересен в рамках игры и места, которое я хочу посетить.

О чем книга: Молодая супружеская пара в качестве медового месяца выбрала посещение святой земли-Валаам. За небольшой рассказ, автор погружает читателя не только в неописуемо-красивую природу места, но и духовную, ненавязчивая жизнь людей на территории. Так же через единичные истории и моменты автор показывает насколько небезгрешен человек живущий.

Читать/не читать: читать в общем потоке

Незабываемые ощущения у меня от слога Шмелёва. А эта книга — особенная, потому что талант пишет о таланте. Но не только. О чуде. Стиль автора непревзойденный — для меня. И суть тоже. Чистота, свет в каждом слове, в каждой букве, несмотря на нелегкий рассказ.
И еще я ошиблась в прогнозе финала! (а это у меня редко бывает с художественными книгами, почему я их и стала меньше читать — уж очень раздражают очевидные ружья, развешенные авторами по всем стенам. Нет, не так выразилась. Уж очень раздражаюсь от самой себя за то, что не могу абстрагироваться от авторских фарватеров, размеченных флажками для загона читателей в нужное русло).
А если именно о содержании «Неупиваемой чаши» говорить — то в который раз поражаюсь, насколько человеческие мерки счастья отличаются от Божественных. Что человеку вожделенно, то перед Богом не ценно. У Шмелёва это видно прекрасно — пожалуй, как ни у кого другого.