Сеансы одновременного чтения

Впервые читаю так красиво и образно написанную книгу, где из кранов течёт сухая тишина, а надписи на табличках стираются от ежедневных взглядов.
Хоть роман и отдаёт пустотой и холодом, но это не тот холод, который от снега и зимой, а холод одиночества и мороз страха, который продиктован близостью военных действий.
Чего не отнять у Горана Пе́тровича, так это поэтичности языка и богатого на образы текста.
Чтобы проникнуться книгой, надо подключить чувственное восприятие и провалиться в историю, как это делают главные герои, для которых книги стали местом свиданий, ведь они могут там встречаться, когда читают одно и то же произведение.
Прежде всего это роман о любви, роман о книгах и роман о любви к книгам.
Интересно, что здесь раз двадцать появляются "Сафьяновые переплёты", как и в прошлом романе, где в такие переплёты одевали поддельные книги. Только здесь ещё уточняется, что этот материал появился в марокканском городе Сафи, в чью честь и получил своё название.
Произведение очень необычное, я бы даже сказал странное.
Даже работа героини очень необычна, она помогает разбирать воспоминания одной старой леди, посещающей "уже" или "ещё" несуществующие магазины.
А для вводных пояснений герои использую реку, понимаете, да: река, вода, водные, вводные...
Немного подпортило впечатление, что даже в книге про любовь упоминается война, как и почти в каждой книге. Продолжаю искать книги без войны и Вам таких же желаю.

Мне понадобилось три дня, чтобы собрать воедино впечатления от книги, которая начиналась как мучительная тягомотина, которую надо прочитать, раз уж Killwish так распорядился. Мысленно обругала себя за то, что тащу в виш что попало, попыхтела страниц 30 и ... пропала. Пропала в тонком, прекрасном, бьющем прямиком в сердце любого читающего человека мире. Как ни странно, при всей моей любви к фэнтези и фантастике, я не умею воспринимать магический реализм, если он не латиноамериканский. То есть, у меня в голове где-то стоит указатель, что магический реализм - это не чудеса, а мировосприятие, когда чудеса составляют часть обыденности, а это как раз свойственно литературе Южной Америки, и вообще просто их менталитету. И вот за этот год второй раз встречаю магический реализм славянского происхождения, и оказывается, что он гораздо пронзительнее и трогательнее взлетающей в небо девушки Маркеса...

Белград, наши дни или около того. Действующие лица: Адам Лозанич - студент, филолог, в качестве редактора и корректора подрабатывает в журнале, постоянно нарываясь на неприятности с редактором, который в своей статье запросто может написать о полярных медведях, пасущихся прямо тут за городом. Девушка Елена - вечно под мышкой английский словарь, вечно в мечтах о том, как она уедет в благословенную желанную страну, как только будут готовы документы, а пока приходится подрабатывать компаньонкой у странноватой старой девы...

Когда она поняла, что совместное чтение подразумевает одновременное чтение одной и той же книги, более того — одних и тех же страниц, то не смогла побороть впечатления, что поступки госпожи Димитриевич опасно колеблются на самой грани здравого рассудка.

Что общего между этими людьми, а также бывшим сотрудником госбезопасности Сретеном Покимицей, глухой служанкой Златаной, профессором археологии и рядом не очень чётко описанных личностей? А вот что - они могут встретиться ... в книге. Вообще-то, это могут все люди. Если кто-то читает одновременно одну и ту же книгу, совершенно точно перед ними разворачивается описанное, отражается в их глазах, входит в их сердце и разум - и стоит только в это поверить, как вы уже там, на тех лугах, осыпанных весенними цветами, в тёмном лесу или на прекрасном балу... И коли ты не один читаешь книгу - вот и встреча.

Возможность при совместном чтении встретить где-то там, внутри текста, другого читателя, при том что оба смогут, хотя и не обязательно, узнать друг друга, определила впоследствии большую часть жизни Анастаса.

Вот кого я не упомянула среди действующих лиц - Анастас Браница, человек отдавший жизнь написанию книги, которая должна была стать домом для его любимой девушки. В реальной жизни он не посмел (а возможно, даже и не захотел) подойти к ней, тем более, что всё равно они были из слишком разных семей, и ничего бы не получилось. Но в книге - в своей книге - он создал мир, подробный, красочный, выверенный до последней точечки купленными в реальности чертежами, украшенный картинами, мебелью, антиквариатом, арфой, тоже существующими в реальности, который до последнего штриха был таким, как нравился им обоим. Любовь в книге, страстная, чистая, настоящая, в жизни не состоялась, не получилась. Только пятна от фиолетовых чернил иногда появлялись в самых неожиданных местах нарядов Натали, а пуговицы жилета Анастаса бывали испачканы её любимой пастелью нежных тонов...
Покимица (в своё время ловивший мятежников на Бежином лугу Тургенева), а ныне работающий садовником в мире книги:

История Анастаса Браницы ввела меня в искушение. История без истории, страницы и страницы описаний, и все это ради женщины, которая за пределами книги никогда его не узнала.

Уже упомянутый Адам получает заказ - кое-что исправить в мире книги. Саму книгу в прекрасном сафьяновом переплёте ему приносит очень неприятный, но явно богатый человек. Это его жене "кое-что" не нравится на прекрасной вилле и в саду, особенно пергола в кроваво-красными розами... А Елена волей-неволей сопровождает в этот мир свою хозяйку, неотвратимо теряющую память, но до сих пор помнящую, как Браница приходил к ней, влюблённой в него дочери хозяина книжного магазина, советоваться насчёт слов, предназначенных другой...

Честно говоря, мгновения чтения — это самые продолжительные мгновения на свете. Каждое из них можно сравнить с небольшой вечностью...

И честно говоря, рассказать о книге так, чтобы можно было её почувствовать, я не умею. Она нежная, странная, внушающая желание открывать новые и новые страницы, потому что

литературные герои и события — это далеко не все, что книга предлагает настоящему читателю, и даже более того, это в ней далеко не самое интересное.

ПОСЛЕВКУСИЕ

В котором говорится
о любви к чтению, как к способу любить и понимать мир,
о грезах, меланхолии, воспоминаниях и фантазиях, сила которых мощнее силы мирового устройства, где правит расчет, практичность, действие,
о боли за родину, которая натерпелась как гиря в мясной лавке,
об отчаянии безответной, неузнанной эпистолярной любви, которая прекрасней настоящей,
о способе завладения имуществом, памятью и сознанием,
о контроле неконтролируемого - мыслей,
и все это в эдемском саду, прилегающем к прекрасной вилле, в которой есть кухня с аппетитным запахом кушаний, в которой лишь иногда смотрят в поваренную книгу, библиотека с книгами-мирами, музыкальная гостиная, где играет арфа, спальни с кроватями-болдахинами и шторами в тон им,
в котором возможно будете жить… вы?
в котором хочется окрестить эту книгу сербским «Мастером и Маргаритой», жившими в "былом" Белграде, но разве я могу?

…Очень рано я поняла, что читая можно путешествовать по абсолютно всем мирам, реальным и нет. Можно разговаривать с аптекарями, царями, профессорами, прекрасными дамами и рыцарями, адвокатами, врачами и всеми остальными без ограничения, живущими во все времена - до и после. Поняла еще тогда, когда ребенком читала историю про селезня, живущего в запруде. В запруде была холодная, непрозрачная вода, отдающая тиной и даже когда я опустила руку до плеча, намочив рукав платья, дно не нащупывалось. Потом я ездила в обозе Македонского, беседовала с Екатериной Медичи и всеми последними королями Валуа, потом пряталась за соседним столиком во французских кафе, подглядывая за героями Мопассана, потом, потом…

Но я не видела никаких других читателей там. Может быть, одна читала, а может, просто это не мой уровень. Даже когда начала читать вместе с ЛЛ и имея возможность знать, что читают другие, все равно, ни разу, не видела их. Только когда выныриваю из книги... я или они, только тогда можно узнать, что происходило с ними и со мной там…

Теперь я знаю, что видят подростки и дети, взращенные в компьютерных мирах, когда ничего не замечая вокруг они смотрят в скважину иной реальности. А может, они не смотрят? Может, они там и есть?

P.S. Да, я сошла с ума.