В своем новом романе автор пронзительной «Родины», один из важнейших современных испанских писателей берется за одну из самых болезненных тем – cmеpть ребенка. В основе сюжета – реальная трагедия: взрыв газа в школе маленького баскского городка, унесший жизни детей. Но Арамбуру не пишет хроникальную драму – он исследует тишину после катастрофы, ту мучительную пустоту, которая остается в семьях, потерявших самое дорогое.
Главные герои – родители и дедушка погибшего мальчика. Их горе не кричащее, а глухое, повседневное, встроенное в рутину: отец, который продолжает ходить на работу, мать, перебирающая детские вещи, дед, хранящий воспоминания.
Арамбуру избегает мелодрамы, вместо этого он показывает, как жизнь упорно движется вперед, даже когда кажется, что время остановилось. Автор сознательно отказывается от пафоса. Его проза здесь – как приглушенный свет: никаких надрывных монологов, только обрывки фраз, недоговоренности, тяжелые паузы. Это не книга о смерти, а книга о том, как жить после.
Особенно удачно автор передает мужское горе: отец и дед мальчика не плачут навзрыд, но их боль читается в каждом жесте – в том, как они избегают детской комнаты, как беседуют о пустяках, лишь бы не коснуться главного. Старик Никасио - один из самых пронзительных образов, встречавшихся мне в литературе.
Касательно стиля. Автор использует рискованный прием: здесь текст становится полноценным героем книги (роман по ходу дела сам себя комментирует) и общается с автором и читателем. Но мне этот ход показался оправданным и удачно разбавляющим градус напряжения.
Своей новой книгой Арамбуру снова доказывает, что он – мастер молчаливых драм. Если «Родина» была о последствиях террора, то «Мальчик» – о личной катастрофе, которая ничуть не менее разрушительна. «Мальчик» – это не слезливый роман, а медленное, неотвратимое погружение в горе, которое не кричит, но от этого становится только страшнее, в горе, где самое ужасное – не событие, а жизнь после него.
Роман идеален для тех, кто ценит психологическую прозу без надрыва, но с глубинным пониманием человеческой боли.