Отзывы на книги автора «Елена Чижова»

Время женщин, есть ли оно у них и для них? Грустно, тягостно, выстрадано. Молодые и старые, познавшие жизнь и только пытающиеся её развидеть. Эти женщины живут мечтами о том, что благодатное время обязательно наступит. Не сейчас, не сегодня и не завтра. Но с верой шепчут: "Когда-нибудь. Обязательно. Мы будем счастливы". Это будет потом, может быть, в следующей жизни, там, где божьи ангелы встречают у ворот кипарисного рая…. Не со всеми, но конечно случится.

Для меня книга о нелегкой женской доле оказалась сложной и тяжелой.

Сначала сложной в чтении, особенно первую половину. Автор подаёт мысли одного персонажа, затем чьи-то сновидения, потом снова рассуждения, но уже другого книжного героя. Перепады во времени. К такому построению текста нужно привыкнуть. Понимаю, что это некий авторский трюк, оригинальная задумка, но далеко не каждому читателю такие сплетения придутся по вкусу.

Во-вторых, книгу тяжело воспринимать морально. В ней всё угнетает, от первой и до последней страницы. Постоянный голод, тяжкий труд, давление извне, которое испытывает на себе Антонина, болезни, смерть и сиротство. А эти ужасающие способы предохранения, завуалированные беременности, когда веришь, что так и было. Вот читаешь, и хочется кусочек веселья, маленький эпизод счастья. На деле этого нет, и будет ли у Сюзанны-Софьи какая-то радость в жизни ещё неизвестно. Где-то там, на горизонте, маячит призрачное благоденствие, к которому изо всех сил тянутся жилистые костлявые старушечьи руки Евдокии, Ариадны и Гликерии. Дотянуться бы, ради Софьи, ибо нет для них другой отрады….

Весь сюжет точно передаёт аннотация к книге. Но чем жесток этот " парафраз" любимого мною фильма…? Главные героини – они разные. И, если глядя на киношную Катерину веришь, что в сорок лет жизнь только начинается, то героиня Чижовой не вызывает жизнеутверждающих эмоций. С Антониной больно. С ней сложно уже потому, что она не выпускает из своих мыслей того самого столичного франта, вскружившего ей голову. Что остаётся одинокой брошенной бабе с ребенком на руках? Батрачить сверх нормы на заводе, соглашаться с мнением "курятника", иначе заклюют, позволить себе отрез штапеля на единственное платье. И верить, Сюзанночка обязательно станет великой художницей.

Я не знаю, как сложится будущее Софьи, но отчего-то кажется, она повторяет судьбу Гликерии, когда остается в Питере. И, жалея об этом, девушка всё равно не оставляет маму и бабушек. Как можно, даже если старая мебель это всё, что от них осталось.

В целом, необычная и интересная проза. Но, понимаю, что на любителя. Поэтому воздержусь от советов, хочется пока самой переварить и осмыслить прочитанное. Возможно, к автору захочется вернуться, но не сейчас. Пока так.

Они не дают мне спокойно спать… Вот почему надо так скальпировать аккуратно мою психику? Мне больно себя узнавать в бывшем муже главной героини, но уж слишком много совпадений: была с моей стороны и «терракотовая старуха» и пафосная речь мне свойственна и «кремлёвские» мечтания – вполне моё и бессилие перед современной молодёжью и лузеромания и лузерофобия. Т.е. – обидно, потому что правда.

Это сильная книга, оправдавшая полностью мои ожидания. Мои 90-ые были не такими как в романе и это всё не о моём мире, но это всё правда, оно происходило в соседней квартире, в соседнем дворе, с семьями друзей моих родителей, как бы за стеной. И да, я видел рейдерские захваты, неоднократно. Мои 90-ые – времена светлые. Голодные? Наверное, да, но мой отец работал в продуктовом магазине. Туалетное мыло было не найти, но у моей тётки их было около 6000 кусков, она его «коллекционировала», а моя кузина, когда мы бывали у них в гостях распихивала нам с отцом мыло по карманам. Когда тётушка пошла нас провожать, мы с отцом шли чуть впереди и она заметила: «Витя, а что это у тебя с сыном моё дефицитное мыло из карманов вываливается?» Я пошёл работать в школу в 1994 и моей месячной учительской зарплаты не хватало на кг. масла. Тем не менее – у Чижовой – мои 90-ые.

В книге многое произвело впечатление. Интересно задуман виртуальный суд над русскими классиками и осознанно автором эта идея не раскручивается по полной – это очень тонко и хорошо характеризует персонажа. Отцы – не дети. Два поколения и невозможность понимания. Филологизм книги интересен, но несколько слабоват, можно было бы и поднажать, но языки разных поколений очень ярко разведены автором, ощутимый контраст. Слово «совок» звучит в книге один раз – это знак качества. Каждое поколение – потерянное, но есть некоторые, более потерянные, чем остальные. Эта мысль моя наводит на параллель с недавно прочитанными романами А.Ф. Писемского - «Масоны» и «Люди 40-ых гг.», романами – суждениями о двух потерянных поколениях той России. И у Чижовой и у Писемского много схожих типов личности выведено. Не знаю с чем это связано, могу лишь догадываться.

Очередная книга Чижовой выжала меня как лимон, без остатка… - сухая цедра. Чтение "Терракотовой старухи" доставляет массу эстетических радостей и причиняет страдания, депрессит. Это в радость, если не так часто. Мы не нашли себя, нас подобрала Елена Чижова.

Любите ли вы беседовать сами с собой? Разговаривать и спорить, как будто внутри живёт другой человек. Похожий на вас, и всё же другой.    Не спешите указывать на проблемы с головой, здесь не об этом.  Я про ситуацию, когда внутренняя жизнь насыщеннее  внешней. Да и почему бы не пообщаться с хорошим человеком?
Если мечтательность и прагматизм уживаются в вас, то книга заинтересует. Если  присутствует только одно из этих качеств, роман скорее всего пройдёт мимо.
Мне  от   "Терракотовой старухи" было не оторваться. Раскрыла книгу и провалилась в неё. На какое-то время я стала видеть  мир глазами героини, думать, как она, замечать то, на что раньше не обращала  внимание. Интеллигентная женщина с большим жизненным опытом, хорошим чувством юмора и безграничной фантазией - это центр романа. Весь реальный и выдуманный мир вертится вокруг неё.
Сюжет многослойный, поэтому заинтересует и мыслителей, и литературоведов, и любителей детектива. Для последних - воспоминания о лихих питерских 90-х. А героине есть что вспомнить!
Рассказ ведётся от лица филолога, поэтому стиль, обороты речи и игра слов безупречны. Читать не только интересно, но и ПРИЯТНО.  Непосредственно СЛОВАМ   уделено большое внимание. Например, занятно вдуматься в
метаморфозу понятия "интеллигент". Во времена СССР оно имело скорее положительную окраску.  С началом развала Союза "интеллигент" стал ассоциироваться с неудачником. Сейчас социальный статус интеллигентного человека соотносится с его финансовым благополучием: обеспеченный человек гордо, хотя и не всегда заслуженно, называет себя интеллигентом, а человек низкого достатка воспринимает свою интеллигентность как минус.
Такие вот открытия в отношении, казалось бы, очевидных вещей.
Немного перефразируя  автора, отмечу, что эту книгу "нельзя измерить общеевропейским метром. Другая метрическая система."  И в то же время "Терракотовая старуха"  как-то созвучна произведениям Ремарка. Завораживающе- красиво и немного печально. Особенно зацепила вечная, проблема "отцов и детей", представленная в женском варианте "мать и дочь". Досадно, что критиковала сама; забавно, потому что скоро начнут критиковать меня.
Книга не учит, а указывает, поэтому воспринимается легко, но оставляет долгое послевкусие.
Приятного чтения!

Очень тяжелая, муторная книга. Прочитала - и сама как в горячечном бреду. Язык, слог, фольклорный пласт - все прекрасно, тут не подкопаешься. Персонажи вылеплены мастерски: образы словно живые, а боль, робкие надежды, краткие мгновения счастья каждой из героинь ощущаешь как собственные. И вот вроде не могу сказать, что книга плохая, но - совершенно не моя.

Я все понимаю: что вижу, о том пою; что наша литература все еще (и, вероятно, долго еще) будет переживать советский опыт, т.к. травма для многих; что если пишешь о том времени, вряд ли можно выдать что-то радужно-счастливое... Но все-таки как утомила и эта тема, и декорации. Почему открыла книгу? Потому что женские образы в нашей литературе - это, конечно, уже не зверь из красной книги, но до сих пор область почти неизведанная. А тут и автор женщина, и Букер. Видимо, ожидала я от этой книги много. И начали вроде бы хорошо: знакомство с героинями, перипетиями их жизни; все это на фоне коммуналки, пересуд "сердобольных" кумушек на заводе, несбывшихся надежд Тони; дочка, вроде здоровая, а не говорит -  инвалид? и ведь смышленая; и вроде ни шатко, ни валко, но - жизнь... И тут вдруг страшное, свалившееся как снежный ком - рак. Книга началась и абсолютно внезапно закончилась, словно обрубили нить, так и не досказав что-то важное. И историю дальнейшей судьбы Сюзанны-Софьи не узнали: как жилось ей с отчимом? когда заговорила? что вообще дальше было?

Не хватило объема. Как будто черновик или первая глава будущего романа.

В конце концов, она действительно полукровка. Родилась в смешанном браке. В ее крови сошлись две национальные судьбы, соединенные накрепко и несовместимые. В этом источник ее неодолимой притягательной решимости.

«Китаист» Елены Чижовой открыл мне замечательно интересного автора, к творчеству которого/которой время от времени нельзя не вернуться. Н-ну, хотя бы потому, что она из тех немногих, кто пишет поперек. В одной из лекций Быкова было о том, что советскую литературу, при всем ее многообразии, условно можно разделить на три группы: 1.произведения, призванные оправдать власть, 2. осудить ее и 3. непосредственно имеющие ее своим адресатом. Нам, живущим во времена первоначального дикого интерактива, выпало время, когда всякий пишущий, даже если продуктом его творчества становится известное слово на заборе, словно бы адресуется прямиком к Путину. По крайней мере, не исключает гипотетической возможности, что ВВ может прочесть при случае написанное кровью его сердца (прочими физиологическими жидкостями тоже). На этом фоне Елена Чижова выделяется тем, что адресуется к совести. В довольно идеологизированном пространстве ее книг, власти, как адресата, не существует. К чему метать бисер перед теми, кому не писан, не читан, не понят, не так?

Впрочем, читатель в большинстве тоже склонен понимать не совсем так. Излишне буквально. Бодро отрапортует, что «Полукровка» - это о пятом пункте и о еврейской девушке, которая, в стремлении обойти налагаемые им ограничения, совершает подлог, становясь на саморазрушительный путь служения злу, и прочее бла-бла-бла. Шире – о судьбах еврейства в России. А что, не об этом? Почему же, и об этом. Но хорошая книга отличается тем, что изнутри она намного больше, чем снаружи. Что до возможности расширения-углубления интерпретации - его определяет уровень интерпретатора. В конце концов, я тоже полукровка и кому, как не мне, знать, каково это, с детства быть усаживаемой между двух стульев. Нет, к мировому сионизму отношения не имею, но если вы думаете, что детям от смешанных браков другого типа намного проще, чем героине, разочарую вас – это не так.

ХХ век в России прошел под знаком великого слома патриархального уклада с лозунгами «довольно нам жить законом, данным Адамом и Евой», «Пятнадцать республик – пятнадцать сестер». «Эта коммунальная, коммунальная квартира; эта коммунальная, коммунальная страна». Которые хорошо звучали с трибун и во время застольных посиделок с возлияниями (последнее). Но в реальности, совмещение двух культур в пространстве одной семьи доставляло участникам примерно столько же удовольствия, сколько жизнь в коммунальной квартире. Дети от подобных браков, лишенные невидимой, но действенной поддержки, даваемой принадлежностью к безусловно своим, с детства учились постигать великую науку лавирования. Когда в одной семье ты при всякой детской шалости «эта татарва», а в другой «эта хохлушка», маккиавелизм, в соединении с острой реакцией на несправедливость, становится второй натурой даже и без чтения «Государя». И, кстати, я тоже записана в паспорте русской. Хотя в моем случае принадлежность к титульной нации не могла дать привилегий при поступлении. В Казахстане национальная политика обеспечивала льготные условия только казахам (потому что в двадцатые продразверстка привела к геноциду коренного населения).

А теперь скажите, вы по-прежнему думаете, что вопросы национальной самоидентификации можно раз и навсегда решить, кинув в массы что-нибудь, вроде «хинди-руссу – бхай, бхай» или «Москва-Пекин – дружба навек»? И, кстати же, в Казахстане евреев традиционно уважают, если бы кто подсказал Марии ехать поступать в Алма-Ату, она наверняка, стала бы студенткой с первой попытки. Постой, ты все не то говоришь. Девушка осуществила подлог. И кражу. И выступила взяткодателем. Что с того? Кому она сделала плохо тем, что обеспечила себе возможность учиться? Кому тем, что освободила из плена книги? Кому тем, что подарила близким счастье жить в отдельной квартире не с подселенными троглодитами? Все она правильно делает. Вот сложит с себя миссию вывода своего бедного народа из египетского плена, и воссияет во славе. А почему это она должна складывать? Во-первых, потому что не Моисей. А во-вторых, потому, что народ не ее, что бы себе ни воображала и она навсегда останется для них полукровкой.

А что будет с моим пеплом, когда сожгут меня? Не иначе, разделят на две кучки, одну – туда, другую – сюда.

Смелая фантазма… У нас опасно фантазировать о войне, не в политическом смысле, скорее в нравственном. Слишком близко, горячо ещё, жжёт. Ведь есть какая-то правда всамделишняя и она отличается от правды нашей и их правды. И в это очень сложно поверить, а надо ли – каждый решает для себя сам. И художественно изображённое Еленой Чижовой разделение русских людей на сов-русских и нем-русских – сложносочинённая метафора, за которой тянется длиннющий шлейф ассоциаций. Очень много связей. И у меня в первую очередь во время чтения возникла параллель не с нашей современностью, хотя она явно есть, уж больно книжный фюрер похож на того, чьё имя нельзя называть, а с русской эмиграцией. Русский мир разделился в первой половине прошлого века на два восприятия, две культуры, две духовности, две правды. Герои, кумиры и предатели - разные. И беда в том, что эти миры несоединимы, как мне кажется, в ближайшем обозримом будущем.

Роман Елены Чижовой вызвал множество литературных ассоциаций, перечислю только самые явные. «Китаист» превосходит «Человека в высоком замке» Филиппа Дика художественно и достоверностью описанного мира, по-моему. Роман Елены Чижовой получился осмысленней, он ставит серьёзные проблемы, у Филиппа Дика не такая смелая фантазия, его фашистская Америка не так детально прописана и коллекционирование американских раритетов довоенного времени – странная идея, у Дика интересно другое. Но есть менее схожие с «Китаистом» произведения, которым «Китаист» уступает по многим статьям. Это: «Пятое путешествие Гулливера» Михаила Козырева, где Гулливер оказывается в стране Юберралии (аллюзия на фашистскую Германию), жители которой сами себя наказывают, отсекают себе головы, и вешаются на площадях; «Возвращение Мюнхгаузена» С.Д. Кржижановского, где главный герой оказывается в советской России и ужасается тому, что его самые смелые враки «героически» воплощены и с лихвой превзойдены большевиками; «Осечка-67» Кира Булычёва, где Ленин не дошёл до Смольного и история свернула на другую тропинку. Хотя сравнивать эти книги с «Китаистом», наверное, не вполне корректно. Есть ещё одна книга – «Мечеть Парижской Богоматери» Елены Чудиновой – странная книга и художественно явно «Китаисту» уступающая, но меня позабавило… интеллектуально.

Понравилась искажаемая «оккупированным прошлым» ((с) Елена Чижова) картина мира главного героя. Его перелицовка увиденного: когда пазлы не сходятся, их можно либо поменять местами, либо втиснуть. Алексей Руско всегда втискивает, а если надо, края надрывает. Вообще сам герой интересен как диагноз. Нам, мне… свойственно самообманываться, видеть себя чуточку лучше… или не чуточку, чем есть. Но в нас есть критерий совести, у Алексея его нет. Но у него есть незримый собеседник, что тоже добавляет ему литературного шарма. А ещё он синолог или китаист, как в книге. Вот тут невольно напрашивается параллель с ещё одним литературным синологом – героем романа Элиаса Канетти «Ослепление», беседовавшим с давно умершими китайскими философами и ронявшим из головы книги. Смыслы всех его бесед, общения с разными людьми на «оккупированной» территории, все его выводы – всегда наизнанку, Алексей – кривое зеркало мира.

Параллельная история или как оно могло бы быть: фашизм с человеческим лицом, новая религия, новый язык… Особенно новый язык – автору удалось передать своим новоязом множество смыслов. Нем-русский – новояз как минимум оригинальный. Значение слов «захребетники», «фашисты», Санкт-Петербург и Ленинград, лозунг «фольк и партай едины» (опять перекличка с нашим настоящим?)… - это впечатляет. Язык и альтернативная история получились достаточно проработанными. Откровенно не понравилось глумление автора над православием. Можно оправдывать автора тем, что национал-социалистическая церковь – это художественный образ, а не пародия на РПЦ. Но это же не так. Вышло зло и … похоже, но зачем? «Китаист» читался с интересом, увлекательно. Я поклонник художественности Елены Чижовой, но мировоззренчески я с ней не рядом и от этого слегка потряхивало во время чтения. Мозг усиленно работал, фильтруя буквы и смыслы.

Книга в целом произвела на меня тяжёлое впечатление. Если вам нравится иногда читать то, что вам не нравится, то вам понравится. Я как раз из этой серии. Пятая прочитанная мной книга Елены Чижовой и я до сих пор не разочарован. Буду читать дальше.

Если честно, слова, выведенные на обложку книгу, ставят акцент совсем не том, о чём эта книга на самом деле. Ну, по крайней мере, я на первое место поставила совершенно другую идею. В этой истории действительно есть гейм-дизайнер Павлик, который живёт под одной крышей старой питерской квартиры вместе с матерью Анной и полуслепой бабушкой. Павлик мечтает создать «великую» компьютерную игру «Повелитель вещей», но пока не очень-то получается. Между делом он слушает россказни бабушки о Ленинградской блокаде и внедряет их в свой виртуальный мир. Анна - бывшая учительница математики - сейчас моет офисы и безуспешно пытается выбраться из-под влиянии «мамочки», которая всеми силами старается «не позволить, не отпустить, удержать. Словом, оставить при себе». Сама же «мамочка» скорее напоминает бабу ягу или какую-нибудь злую ведьму: она не выходит из квартиры и постоянно унижает дочь. Кажется, что единственное место действия — это та самая квартира в Питере. Это маленькое пространство, которое заключило в свои каменные объятия три разных поколения. Но вопреки логике и здравому смыслу, это пространство не объединяет их, а лишь показывает их разобщенность. Каждый из них существует в своём собственном мире — без эмоциональной близости. Вместе они только в силу обстоятельств.

Я долго размышляла над названием книги. Чем больше я углублялась в повествование, тем больше понимала, что совсем не компьютерная игра дала название роману. Ну, возможно, отчасти. Павлик в какой-то степени одержим манией величия, превосходством над одноклассниками и даже матерью и бабушкой:

Время от времени, словно всплывая из виртуальных глубин на поверхность, он приглядывался к своей затурканной матери – к ее вязкой неосмысленной жизни, до краев наполненной ежедневными делами и хлопотами; взятые вместе, они не приводят к результату, к какой-никакой, но все же осознанной цели. Жалкая реальность бесцельного существования – вот самое страшное, что он не желал вслед за нею повторить.

Он действительно повелитель в созданном им виртуальном пространстве. Но его власть реальна только там, остаётся только там. Анна даже в своём зрелом возрасте постоянно пытается по подростковому восставать против матери. Но делает она это для себя, втайне от неё. Ей совершенно не нужны туфли на высоких каблуках и нарядное платье, которые ей некуда надеть, но она всё равно их покупает, чтобы потом выгуливать их по квартире, когда никто не видит. В этом момент и Анна — повелитель вещей. Сама себе хозяйка. А «мамочка» — владелица большого количества антиквариата, которым напичкана их квартира, и которым все приходящие к ним попрекают и по-злому завидуют. Она тоже повелитель вещей. Непрактичных, в общем-то никому не нужных, покрывающихся пылью.

Я не могу внятно объяснить, чем именно прекрасен русский язык, которым написан этот роман, но меня абсолютно пленила манера изложения. Это сочетание скромной оригинальности, которая, однако, пронизана сарказмом, который не так очевиден, но всё же уловим. В романе чувствуется советчина в её худших проявлениях, но всё-таки не хардкор, а её послеперестроечные остатки. Моя восторженная рецензия и высокая оценка — в меньшинстве. Но, на мой взгляд, роман Елены Чижовой заслуживает вдумчивого прочтения и терпеливого мыслительного процесса во время него.

Прочитав название этой книги, на ум сразу пришла мысль о "Повелителе мух" Голдинга с его идеей о гене зла в каждом человеке. Но интрига, на мой взгляд, не оправдала себя.

Книга о трёх поколениях одной семьи. Главные герои - деспотичная "мамочка",  ныне вечно зудящая бабка, забитая стареющая дочь и сын, компьютерный гений, не терпящий людского общества.

В книге попеременно рассказывается о жизни матери и сына, об их переживаниях, ощущениях, о поиске смыслов, об оправдании тех или иных поступков. И всё это на фоне какой-то грозной тайны - правды, которую скрывает постепенно умирающая бабуля.  Позже выясняется, что она была женой исполнителя. Последние слова, которые она крикнула внуку, приняв его в агонии за давно умершего мужа: «Я тебя узнала… Ты. Убийца. Людей». Очевидно, жизнь с таким человеком наложила отпечаток на психику старой женщины, кроме того блокада, которую она пережила, также не лучшим образом сказалась на ней. Вот она и отрывалась всю жизнь на своей доченьки, сделав из неё безвольную тряпку. Внука бабуля не смогла раскатать в поддатливый мякиш, он ощущает себя  Повелителем Вещей в созданной им компьютерной игре. Его знания и умения заинтересовали спецслужбы, поэтому пришлось Павлику бежать за границу. Там он становится режиссёром. Как всегда, заграница на поможет!

Теперь про вещи, коих действительно много в романе. Во-первых, бабуля чахнет над своим антиквариатом и серебром, не позволяя даже в самые голодные 90-е продать что-либо, во-вторых, её дочь, наоборот, страдает от отсутствия вещей, она вечно бедно одета, а когда ей предоставляется возможность, на последние деньги покупает в бутике дорогое платье и косметику, но это не приносит счастья. В-третьих, сынок  с детства собирает всякую мелочь, ну а повзрослев  в своей игре он овладевает огромным военным арсеналом.

Видно, много было мыслей и задумок у автора. В результате получилась какая-то мешанина.  Здесь тебе и палач, и блокада, и бесхребетность, и деспотизм с вещизмом.

Не могу сказать, что книга понравилась. Много депрессивных моментов. Читается легко, язык у Чижовой хороший, образный.

«Время женщин» мне понравилось гораздо больше, чем «Крошки Цахес». Но и здесь есть своя ложка дегтя на бочку меда. Что ж так все уныло, серо и безрадостно? Да понимаю я, что и время тяжелое, и жизнь подарками судьбы не радует, и существование практически на грани нищеты. Но все же откуда у многих наших писателей такая тяга к описанию беспросветности? Читаешь и самой в петлю залезть хочется! Ну ладно взрослые: замученная Антонина, бабульки, скучающие по прошлой жизни, но когда у маленькой девочки сплошные мысли о смерти — это как-то жутковато! И сразу приходят в голову мысли, что может и правда надо было в детсад отдавать ребенка, к детям, что такое домашнее воспитание не на пользу было? Может и молчала-то Сюзанна-Софья от всех этих разговоров про большевиков, про воронов, людские огарки и т.д.? Хотя, конечно, все это не так! И старухи любили девочку, и занимались с ней, и делали все, чтобы ребенок был счастлив. Но вот написала свою историю Елена Чижова такими словами, что хочется схватить Сюзанну в охапку и бежать сломя голову подальше от этой унылой коммуналки, к солнышку, к веселым и нарядным людям. На воздух. И дышать, дышать, дышать...

Нет! Видимо, не мой это автор. Что ж, бывает!

Очень странное впечатление оставила после себя эта книга. Я не могу сказать, что она мне совсем не понравилась, но и положительно оценить ее рука не поднимается. Сюжет достаточно прост: в элитную школу приходит преподаватель английского языка. Умная, талантливая, из разряда людей, которые сделали себя сами. Помимо прекрасных уроков она создает в школе театр, где под ее руководством дети играют Шекспира на английском языке. Ученики ее обожают, несмотря на требовательность и некую надменность, многочисленные делегации (в том числе и иностранные) поражены высоким качеством преподавания, руководство школы буквально ее боготворит. Все замечательно. Но ведь так неинтересно, кто же будет читать такое?! Вот и начинается вымучивание страданий героини-школьницы, от лица которой ведется повествование, выдавливание конфликтных ситуаций, каждая из которых гроша ломаного не стоит. Очень как-то неестественно, вычурно, нарочито. И язык повествования мне не понравился, такой, знаете ли, с претензией на "большее". А может я просто чего-то не поняла? Но осадок остался неприятный: тоскливый такой, унылый.
Я, конечно, прочту попозже "Время женщин", чтобы уж точно понять: мой это автор или нет. Но если честно, желания особого делать это у меня нет.