Дальний остров

Я с большим энтузиазмом взялась за чтение новой книги Джонатана Франзена – автора обожаемых мною «Поправок» и «Свободы». Сомнений в том, что «Дальний остров» понравится, у меня не было. Тем смешнее: степень несоответствия моих ожиданий реальному впечатлению от книги примерно равна тому нетерпению, с которым я к ней приступала. Не скажу, что это разочарование – скорее, недоумение.

«Дальний остров» - это сборник эссе и публичных выступлений Франзена. Очевидно, что написаны они в разное время и на разные темы. И, как ни прискорбно мне это признавать, Франзен выглядит в них изрядным занудой. Вот знаете, что самое поразительное и противоречивое? Несмотря, казалось бы, на такое тематическое разнообразие, автор постоянно говорит об одном и том же, но при этом (вот что неприятно!) ощущения целостности сборника не создается. Он все равно кажется разрозненным, странным и… скучным.

Темы, конечно, автор выбирает специфические и вряд ли особо интересные не то что массовому читателю, но даже и поклоннику творчества. Франзен, понятное дело, плевал на чей-то там интерес и он, в общем, в своем праве. Но кое-что о Франзене мне, тем не менее, узнать удалось:

- Франзен фанат птиц. Он борется за их защиту, участвует в различных акциях (не только в Америке) и даже сделал одного из персонажей романа «Свобода» таким же сумасшедшим любителем пернатых. Я, честно, ничего против птичек не имею и мне так же отвратительна кипрская кулинарная традиция поедания крошечных славок-черноголовок, но с птицами в сборнике перебор;

- Франзен технофоб. Он, конечно, не пишет свои романы от руки, но много лет пользуется старым лэптопом и примитивным текстовым редактором. Ему этого достаточно. В то же время он любит свой новый BlackBerry, не перестает рефлексировать на эту тему и как будто ругает себя за то удовольствие, которое он получает от вещи, обладания и пользования ею. По-моему, это беспокойство значит даже больше, чем утверждения Франзена о том, что бесконечные нововведения и технологические усовершенствования вовсе не улучшают жизнь;

- Франзен довольно закрытый человек. Он даже не столько защищает личную информацию о себе, сколько не желает знать лишнего о других. Вся суть – в этой цитате. И это едва ли не единственная цитата, которая нашла у меня отклик;

- У Франзена удивительный талант рассказывать о своих любимых книгах так, что их совершенно не тянет прочитать. Книги, похоже, хорошие. Автор искренне их любит, они как-то там даже на него повлияли, он откровенно говорит о своем опыте прочтения, но у меня ни разу не возникло порыва залезть в интернет, чтобы проверить, переведены ли эти книги на русский.

Подведу итоги. Не того я ожидала от «Дальнего острова», но вот еще один парадокс: я не могу сказать, что автор тут на самого себя не похож. Он точно такой же, как и в романах, только там это все совершенно иначе выглядит, гораздо более умело сделано и производит другое впечатление. Кроме того, в эссе слишком заметна публицистичность автора, его опыт как колумниста. Я бы подумала, что проблемы с переводом, если бы не так часто переводные статьи отличались вот этой гладкостью общих мест и ладно пригнанных фраз, за которыми не уловить сути.

Знаете, существует, мало того, популярно увлечение под названием «бёрдинг». Те, кто им увлекаются, берут бинокль или другое приспособление для наблюдения вдали и оборудование для записи (от блокнота до аудиозаписывающей аппаратуры) и идут/едут/бегут/тащатся на болото/озеро/любой другой водоем/город/страну и лицезреют, стремясь увидеть как можно больше пернатых и зафиксировать это. Теперь я знаю слово, которое означает то, что я никогда и ни за что в жизни делать не буду. А вот Франзена можно было бы причислить к бёрдингистам, да вот только эти походу так, любопытствующие, а Франзен уже орнитологом-любителем заделался. Ну, тянет мужика на птиц, что поделаешь?!

Вот, к примеру, по мнению Франзена, великолепие длинноклювого кроншепа самоочевидно и открывает некие истины. Какие – ясно, видно, только автору. А еще есть такая птица, как островная райадито. Она является родственницей шипохвостой райадито, удивительной маленькой птички, которую Франзен видел кое-где в лесах материковой части Чили. «Как такие крохотные существа смогли перелететь за пятьсот миль от берега в достаточном количестве для воспроизводства (и последующей эволюции), мы никогда не узнаем», - говорит автор. Интересно? По-моему абсолютно нет.

Зато теперь понятно, откуда у Уолтера в «Свободе» такая прямо-таки маниакальная любовь к птичкам. Мне, конечно, это чувство, наверное, никогда разделить не придется, ибо эти существа для меня навсегда останутся лишь теми, кто гадит сверху. Но если убрать из книги весь нудеж про птиц, их красоту, пользу и т.д. и т.п., то получится сборник воспоминаний отличного писателя. Я такое писательство не люблю, потому что для меня это выглядит так, словно автор как бы стесняется свою автобиографию выпускать, ибо не так велик, но очень уж хочется поговорить о себе. Но, если опустить и этот факт (да-да, здесь еще осталось, что обсуждать), то книжка получится хорошая хотя бы благодаря языку. Я бы опустила все эти сравнения Франзена с Толстым и всю хвалебную мишуру на обложках, а просто показала большой палец, потому что читать этого американца для меня истинное наслаждение (сейчас я говорю только о языке и ни в коем случае не о смысловой наполненности, применительно к данному конкретному случаю). Ну вот, например:

Подобно Крузо, мой отец чувствовал себя обособленным от других, был тверд в своей житейской умеренности, верил в превосходство западной цивилизации над «дикарством» прочих культур, полагал, что природный мир надлежит подчинять себе и эксплуатировать, и был мастером на все руки.

Вообще, у каждого стоящего писателя должна быть книга, которая даже фанатам не понравится. Своеобразная графомания, выпущенная на волне интереса к автору. Точно такая же история с горячо любимым мною Джонатаном Сафраном Фоером. Его «Мясо» - это такая же ода своим увлечениям, предпочтениям и житейским историям.

Тем не менее, «Дальний остров» - это сборник публицистики, поэтому, собираясь его читать, нужно понимать, во что ввязываешься. На страницах своей книги Франзен сыплет не только названиями птиц, но и именами, направо и налево. Читать факты про лиц, носящих эти имена, интересно, но как только перелистнул страницу, сразу про них забываешь. Это как иностранцы читали бы про наших Донцовых, Ургантов и какую-нибудь Ваенгу со сносками: пишет муру, шуткует на ТВ, не умеет петь, но туда же. Прочитал и тут же забыл и имя, и чем занимается. Поэтому все эти Адамы Бегли, Джеймсы Фреи и Эммы Гольдман не переходят со страницы на страницу, а остаются там же, где и были – на сносках, в которые никто не вчитывается.

Но и это еще не все. Книга стала для Франзена выплеском эмоций, криком в толпу о том, что он терпеть не может. Иногда ведь хочется побрюзжать, поныть о том, что поколение-де не то пошло, времена раньше были лучше и тому подобное. Кто-то терзает друзей, кто-то вещает это родным, а кто-то выкладывает все на бумаге, ведь, она, как говорится, не краснеет – и вуаля! – новая книжка тиражом в 3000 экземпляров готова (я про перевод, не знаю уж, какими тиражами у себя в Америке он издается). В общем, если вы Франзена не читали, то берите «Поправки» или «Свободу». Если читали и хотите еще – перечитайте «Поправки» или «Свободу». Если вам пофиг, что читать – вам тоже «Поправки» или «Свобода». А эта книга понравится далеко не всем, так что лучше не рисковать, наверное.

Всё началось с пространной лекции о чарующей сексуальности смартфонов. Позже Франзен заявил, что ненавидит сентиментальность в литературе. Продолжилось рассказом за неудачный опыт единения с природой (из бойскаутов отчисляют по несчастной женитьбе?). Потом был унылый очерк о тяжёлой судьбе птичек на Кипре и Мальте – Джонатан любит пернатых. Ещё он их жрёт, но из жалости не всегда доедает, а непережёванные жареные трупики писатель хоронит, понимаете, хоронит, пока средиземноморский ветер наматывает сопли на очки. Кроме подобных сантиментов Франзен ненавидит слово "затем" после запятой, шершней и когда громко разговаривают по телефону. А я теперь недолюбливаю этого лицемерного американца с его хроническим ПМС.

1. Яички не упали
Романист Джонатан "Амбелопулия Джо" Франзен публицистический стиль не выдерживает. Язык монотонно сонлив и однообразен – в этом небольшом сборнике один и тот же оборот может встретиться трижды на пятнадцати страницах.
2. Не возникает желания ознакомиться с предметом рецензий Франзена
Это, естественно, вызывает раздражение. Ровно как и проплешины непробиваемой тупости – сама задумка под абсолютно идиотским названием "Интервью со штатом Нью-Йорк, как если бы он был женщиной" о многом говорит.
3. Что ещё хуже, Франзен пишет не только романы (почти ©!)
Пронумерованные цифрами, затем восторженно озаглавленные части статейки об одной /удостоенной в прошлом году Нобеля/ бабуле из Канады вызывает досадно сосущий рефлекс под ложечкой.

…"и проч. и проч.", как написал бы любимый Франзеном Фёдор Михайлович Достоевский и иже с ним.

Однако Джонатан выступил с повинной со страниц "Дальнего острова", признавшись, что "перебивался" написанием заметок для периодических изданий, при этом считая себя писателем-романистом. По-видимому, "перебивается" и до сих – существовать приходится, а романы выходят раз в десять лет. Вроде даже неплохие. Те же "Поправки" – качественное, объёмное произведение, в котором любой из персонажей прописан интереснее, чем неприятно скучный, любящий свой смартфон BlackBerry и носки от GAP, вечно раздражённый Франзен, предстающий перед нами здесь.
В сборнике приведены некоторые занятные факты из истории и теории литературы, и всё же это неудачная карта измышлений современного американского обывателя Франзена. Таким, по самой крайней мере, для меня оказался автор – главный персонаж любого публицистического текста.

Иногда с ними лучше не знакомиться лично, попросту не позволяя заговорить с собой.