Мертвецы и русалки. Очерки славянской мифологии

«И художника русалка нежно за руку взяла,
Одурманив его взглядом, вдруг под воду увела»
КИШ

Вы думаете, русалки – это такие нежные создания? Некие Ариэли, прекрасные снаружи и добрые внутри? Женщины с рыбьими хвостами, опасающиеся людей и прячущиеся в своих подводных царствах? Что ж, вас ждет разочарование. Но не спешите расстраиваться, взамен обманутым ожиданиям вам предложат погрузиться в удивительный мир заложных покойников, к которым относятся те же русалки. Ну обо всём по порядку.

Книга Зеленина привлекла меня, в первую очередь, своим интригующим названием. Меня же хлебом не корми, дай почитать про наше язычество, а тут еще такая узкая направленность…интересная. И, скажу, она оправдала все мои ожидания.

Очерки в освоении, конечно, проще, чем, например, «Язычество древних славян» Б. Рыбакова. Во-первых, там нет той кучи археологических, этнографических доказательств выдвигаемых автором гипотез. Во-вторых, Зеленин не использует научный язык в своей книге, более того, мне кажется, авторского текста там не так уж и много, а большая часть книги отведена многочисленным рассказам людей из народа об отношении живого человека к покойникам, мифам и цитатам других исследователей. Лично мне такое построение книги очень даже импонирует: минимум теорий, максимум примеров из жизни. В общем-то, Зеленин в очерках запечатлел народную языческую память людей, всё то, что осталось в наследство от дальних предков, и что сейчас, думаю, уже безвозвратно погибло в умах людей. Тут я не беру во внимание родноверческие объединения, ибо они составляют малую часть славянского народа, хотя благодаря одному такому союзу я и узнала о книге Зеленина.

Что занимательного можно почерпнуть из этих очерков русской мифологии?

Первая половина книги рассказывает об умерших неестественной смертью: утопленниках, удавленниках, опившихся вином, и, как ни странно, погибших насильственной смертью и умерших просто ранее своего срока, то бишь молодыми. В нашем христианском мире непривычно ставить в один ряд последних с разного рода самоубийцами, наоборот, иные мученики получают гарантированное место в раю, а вот в народных поверьях такие души прямиком попадают в услужение к чертям. Хорошим ты был или плохим особого значения не имеет, хотя характер и привычки могут остаться за человеком и после смерти. Что остается таким покойникам? Доживать свой век за гробом, скитаться от места своего захоронения до места своей смерти и обратно, попутно пугая проходящий мимо народ. Даже был такой интересный способ мести в одном краю: повеситься во дворе у обидчика, что значит привязать свой пропащий дух к этому дому, а так как самоубийцы находятся во власти нечистой силы, можно только представить, какие напасти удавленник может принести своему врагу, это не говоря о том, что у недруга могут возникнуть стандартные проблемы с местной полицией.
Живые люди относились к заложным покойникам со страхом и неодобрением, трупы погибших неестественной смертью не хоронились на общем кладбище и даже не закапывались в землю, ибо таким действием оскверняли и саму землю, и умерших естественной смертью родителей (предков). Представьте, что пока какая-нибудь Наташа Ростова танцевала на балу с элегантными кавалерами и блистала в светском обществе, в какой-то губернии обычные крестьяне ходили по ночам выкапывать заложных покойников из могил, так как искренне считали их виновными в возникших природных ненастьях (сильные заморозки или чрезмерная засуха). И это было каких-то пару сотен лет назад, случаи не единичны!

Закономерный вопрос, что тогда делать с такими покойниками? В первую очередь, трупы уносили подальше от селения, где-нибудь в лесу их просто оставляли на земле, или же бросали в болото, или же в воду. Если заложные вдруг начинали бродить по деревням, делать пакости, насылать болезни на скот и людей, местные жители могли придти к месту захоронения и – о, да! – вогнать деревянный кол в грудь покойнику, как в самых крутых вампирских фильмах, а то и чего поинтереснее сделать. В общем, на этих моментах я только успевала подбирать челюсть с пола.

Вторая половина очерков раскрывает перед нами мир русалок. Это название, как утверждает Зеленин, скорее заморское, неродное. Русалок в народе называют еще лоскотницы, шутовки, чертовки. Это те же заложные покойники женского пола (утопленницы, погибшие ранее своего срока, проклятые своими родителями и т.д.); также некрещеные умершие дети, которые до семи лет скитаются в образах мавок, потерчат, и если их за это время не окрестить, не дать им имя, то после они становятся полноправными русалками. Лоскотницы обычно представляют большую опасность для человека, кто попадется им руки, вряд ли выживают: могут и утопить, и защекотать до смерти, что является их излюбленным способом. В любом случае встреча с русалками бесследно не проходит, даже если человеку удастся уйти от этих нечистых. Обычно шутовки изображаются красивыми молодыми девушками с очень длинными зелеными или русыми волосами и нередко с большущими грудями. Они любят веселье, компанию, качаться на ветвях деревьев (помните, у Пушкина было?), зазывать парней и мужчин, одурманивать их своей красотой и губить, конечно. Хотя в некоторых местах жизнь сохраняют, щекочут до потери сознания жертвы, потом нежно целуют и относят домой, аккуратно положив на кровать. Поговаривали, что, бывало, парни женились на русалках, якобы, надев на шутовок крест, превращали их в живых девиц. Сколько людей, столько и мнений… О русалках говорили разное, иногда и противоречивое, отчего их образ становился еще загадочнее. Им посвящали праздники, приносили дары, устраивали проводы, всё это же не просто так. К сожалению, Зеленин был не в силах узнать корни этого верования в русалок (да знает ли вообще кто-либо?), но, как и я, искренне надеялся, что в дальнейшем исследования помогут отыскать ключ к пониманию этого образа.

Пожалуй, на этом мне стоит остановиться. Хоть у меня ещё полно желания рассказать вам много-много всяких сведений о заложных покойниках, я не могу отнять у вас возможность самим ознакомиться с этой поистине замечательной темой. Страшно не будет…ну если только чуть-чуть, но это не считается, правда?

Кроме того, что книга является широчайшим и первым в своем роде обзором типажей, привычек и национальных особенностей т.н. «заложных покойников», она еще и своеобразный путеводитель по художественной литературе XIX века. Зеленин по-своему толкует эпизоды из гоголевской «Страшной мести», тургеневского «Бежина луга», короленковского «Лес шумит», поясняя не всегда очевидную природу действующих в них созданий. Пересказывает легенды о проклятых исторических «заложниках»: убийцах Андрея Боголюбского, Отрепьеве, Стеньке Разине. И самое главное — отвечает на те вопросы, которые лично мне не давали покоя: почему русалки традиционно привлекательны, если регулярно от неразделенных любовей топились и давились также и дурнушки? почему в деревне и сейчас редко услышишь, что человек идет «додому»? — о запретных «куда идешь?» и «схожу за водой» я слышала, но об этом табу не догадывалась; почему и кто возит воду на обиженных?, etc.

Профанам вроде меня растолковываются малоупотребительные выражения вроде «колокольный мертвец», «дерутся по мертвецы», подробно объясняется зловещая природа некоторых обычаев: так, казалось бы, зачем приставлять сторожа к скудельницам — по сути, братским могилам, — и каких высот достигало анекдотичное славянское двоеверие — Богу угождай, но и черта не гневи. Наконец, ведется речь и о совсем повыведшихся верованиях — в русалок-фараонов, в лысых русалок, гнобимых волосатыми, в непотопимые гробы и неопалимые кости. Хорошо и то, что Зеленин изначально отказывается от слишком смелых сравнений, так что соблазнительные параллели типа «божедом — башня молчания» в книге почти не звучат.

Безусловно, сокровищница. Сами зафиксированные факты даже отступают на второй план, когда задумываешься, искусство ли копировало жизнь, в которой есть место для нерожденных наравне с бессмертными, или изначально существовала некая бессознательная поэзия, впоследствии проникшая в быт. Несмотря на то, что Зеленин намеренно оставался на протяжении своего расследования в границах русской мифологии, есть в «Очерках» что-то универсальное. Не «Золотая ветвь», конечно, но вполне соизмеримо.

Что я знала раньше о русской мифологии? Да в общем ничего. Как оказалось, я в течение очень длительного отрезка времени пребывала в заблуждении по поводу возникновения леших, домовых, русалок и прочих сверхъестественных существ. Я верила, что если про них та много говорится, их так часто упоминают, значит раньше давным давно они существовали. Или нет? Оказывается все не так просто- с одной стороны, и совершенно банально- с другой. Это начинаешь понимать с каждой новой главой, и объясняется всего двумя словами- заложные покойники. Другое дело, что о них мало кто чего слышал, но Зеленин с удовольствием приоткроет завесу тайны. Кстати, помимо этого, я открыла для себе очень много занятного. Например способ мести у чухонцев или отношение к старикам в древнем Дагестане. Стали понятны всевозможные заморочки с некоторыми суевериями, остатками обрядов, которые конечно уже утратили свой прежний смысл, но продолжают ревностно исполняться окружающими. Обнаружила, что чеснок весьма чудодейственное растение, которое помогает не только от заморского графа Дракулы, но и от родного лешего. Правда чесноком не стоит кидаться, его нужно съесть. Видимо нечисть от одного запаха падает замертво. Полынь тоже не отстает, и оказывается весьма знатным оберегом, чаще против русалок. Кстати, о русалках. Как оказалось их такое огромное количество! В общем книга очень занятная. Если вы хотите разобраться в том, что же на самом деле представляет собой русская мифология, откуда что взялось, причем без всяких отсылок к мистике, эта книга подходит, как нельзя кстати. Приятного чтения.