Отзывы на книги автора «Чак Паланик»

Сразу нужно оговориться, я предвзят.

Да, я не выдержал тот же Чак Паланик - Снафф

До сих пор считаю Паланика больным человеком и не менее странными тех, кто смог дочитать эту книгу до конца.

Да, есть книги, которые остались мной не прочитаны.

Предпочитаю дозированно читать этого автора и оставлять книги, к примеру, на новогодние каникулы или отпуск.

Да, сравнивая его я путаю мягкое с тёплым.

Даже не знаю, как это назвать... Уровень психологической грамотности Паланика где-то рядом с Достоевским. Отличный писатель – хороший психолог и Паланик им является.

А если без подобных ремарок, то Паланик – гений.

НА ЗАТРАВКУ – писательский тренинг от гения-психа. С этой книгой он возьмёт вас в ученики, вы не сможете ему отказать.

Паланик начнёт с того, что даже на курсах по писательскому мастерству – всем окружающим рядом с ним было неловко! Понимаете? Он вызывал недоумение у творческих личностей. Собственно, зачем я об этом упомянул? Это авторский стиль автора и вам будет немного неловко при прочтении даже этой книги.

НА ЗАТРАВКУ – диалог о писательстве. В нём он раскроет все азы этого дела, все недочёты других учителей, все особенности американских читателей и большую часть чисто своих «фишек». Вы узнаете, как пишет ужасный ПАЛАНИК. Всё перерастёт в некий памятный альбом писательской деятельности. Книга безусловно полезна писателям и, думается, она уже стала настольной у многих.

НА ЗАТРАВКУ – квинтэссенция Паланика.Все приёмы и методы в рецензии раскрывать, уж извините, не буду. Они известны любому человеку, который читал хоть одну его книгу.

Мне это понравилось, понравится и любому фанату.

Гай Ричи в литературе,

Или Гай Ричи – это Чак Паланик в кинематографе...

К чему я, ВЫ НАУЧИТЕСЬ ДЕЛАТЬ ЭКШЕН!

Сначала читала превозмогая отвращение и отторжение. Настолько концентрированно я давно не встречала совершенно враждебное мировосприятие: мизантропия, человеконенавистничество, злоба и агрессия, вылезая из каждой страницы книги, угнетали меня, вводили в сонно-упадочное состояние. Скорее, скорее дочитать этот кошмар и снова вернуться в нормальный, светлый мир, в котором я люблю людей, и даже позволяю некоторым не быть столь любвеобильными - я ведь их люблю, пускай их, балуются. Главное - не позволять им привить мне эти вредоносные привычки считать всех вокруг придурками и негодяями.

Однако не пускать в себя чужие мнения я способна,а вот не пустить книгу - гораздо сложнее. Поэтому на моем настроении так явно отражаются книги, которые я читаю. И в этом отношении поменьше бы таких книг, как "Колыбельная" Паланика. Очень въедливая штука. Опасная. Как баюльная песенка - один раз прочитав эти строки уже тяжело выкинуть их из головы.

Если тезисно о самой книге - в очередной раз современный американский автор меня разочаровал. Ни языка, ни прорисованных героев, никаких взаимоотношений. Убого, серо, жестоко, рублено, сюжетно. Огамбургеризовалась американская литература. Выполняет исключительно практические функции, в ущерб эстетическим. Хочешь возлюбить мир и перестать бояться смерти - вот тебе книжки старушки Флэгг. Хочешь вместе с автором покипеть ненавистью к этому убогому уродскому миру - Паланик тебе в помощь. Катастрофически не мое. Интуитивно я это чувствовала и за Паланика не бралась. Не зря.

Однако к концу книги то ли ненависти у ГГ поубавилось, то ли я научилась относиться к ней как к информационному шуму, и тогда все те мысли, которые составляют основу этой бунтарской книги, сумели пробиться через эмоциональный барьер к разуму и я невольно ими залюбовалась. Многие выводы справделивы, находки не лишены изящности, есть даже некая афористичность - несмотря на в целом очень неказистый стиль. Утомляли только повторы. (Тишина-фобы, ах как бы весь мир не лишился книг, не позатыкал уши затычками и т.п.). НУ что ж вы, мистер Паланик, такого низкого мнения о своих читателях! Право, не стоит одно и тоже повторять через каждые 20 страниц, мы с первого раза умудряемся понимать даже ваше очень глубокомысленные пассажи. Или может вы от них в таком восторге, что никак не можете остановиться? Повторенье - мать ученья? Изрядно подпортили мне удовольствие от книги, коего итак было не так уж много..

Но чем ближе был финал, тем больше мне нравилось. Последние 20-30 страниц - чистый экстаз. В общем, я в растерянности. Куча минусов, но боже шь ты мой, какой гениальный в своей задумке трэшак!

Господин Паланик в очередной раз замахивается на высмеивание всего и вся, при этом, кажется, совсем забывая, что книга это в первую очередь художественная единица, которую нельзя, во что бы то не стало, приставить к нулю.

Разделения по штатам больше нет. Теперь основанием для деления в США являются гендерные, половые и расовые принадлежности. Естественно, что "преобразование" государства происходит, как это у Паланика всегда и бывает, не такими как все. Однако здесь он прощупывает тему поинтереснее - термин американского политолога Джека Голдстоуна под названием "молодежный бугор". Резкий рост молодого населения, которое не плещет желанием идти на очередную войну для самоликвидации, приводит к образованию радикально настроенных широких масс. А дальше происходит ловкий, жестокий в стиле Тарантино, переворот и установление нового государства со своим разделением.

Новым читателям здесь, пожалуй, будет не так интересно. В недоумении сверх-популярностью "нового Уильяма Берроуза" они будут искать в "Ссудном дне" как минимум логического финала и как максимум хлесткого, захватывающего построения сюжета. Увы, ничего из вышеперечисленного они не найдут. Начиная интригующей завязкой, штрихами нарисованной по текстовому полотну мы на протяжении всего романа будем пробираться через историю о становлении новой, на этот раз уж точно Великой! Америки, наблюдая за происходящими в книги событиями через призму множества персонажей. Имена многих вы никогда не запомните, а некоторых забудете спустя пару дней после прочтения.

С другой стороны, читателям листавшим не одну книги Паланика, "Ссудный день" может прийтись по душе. Здесь и метаирония над своим творчеством (привет "Бойцовскому клубу", атмосфера которого не покидает на протяжении всей книги), и бесконечное упоминание известной литературы с последующей критикой, и смелые - для самого Паланика - серьезные высказывания на темы современного общества. Думается, персонаж Толботта Рейнольдса также не просто "говорящая голова", а никто иной как сам автор, ведь именно его мысли становятся лейтмотивом, НОВОЙ БИБЛИЕЙ.

В добавок, роман интересен как контрольная точка в творчестве. Так называемой "жести" стало заметно меньше, а описания еды, внезапно, заполонили собой все мыслимое пространство.

Но лично для меня роман "Ссудный день" - это не высказывание на актуальные повестки, а высмеивание всех радикальных движений, которые происходят в мире на данный момент. Паланик, как истинный ситх, возводит все в абсолют, буквально тыкая нам: "Вот, смотрите. Вы такого хотите?". Книга про то, что все идеи судного дня, нацеленные на создание непоколебимых утопий, невозможны и до ужаса наивны. Рано или поздно новое устройство даст сбой, ведь история циклична. За все придется платить. Ссудой.

Покорный слуга слова, Владислав Ардалин .

Вроде распорол тряпичную куклу, а внутри:
Настоящие потроха, настоящие лёгкие, живое сердце и кровь.
Много горячей и липкой крови.

Сколько же мне было лет, когда я впервые прочитала "Призраков"? Восемнадцать, девятнадцать? С тех пор перечитывала три или четыре раза, и хотя первое впечатление было всё-таки самым сильным, и с каждым разом я всё меньше подхожу по возрасту на роль идеального читателя, "Призраки" так и остались одной из любимых книг. Таких, которые с первой страницы каким-то образом дают понять: это - целиком и полностью твоё.

Судя по "Призракам", щедрость - отличительная черта Паланика. Книга состоит из 23 самостоятельных рассказов, почти такого же количества прилагающихся к ним стихотворений (которые в русском переводе тоже можно считать рассказами) и одной большой истории, которая связывает всё воедино и извивается между этими многочисленными вставками. В сущности, более прижимистый писатель чуть не из каждого такого рассказа мог бы сотворить затянутый нудный роман, выжать тему по максимуму, а Паланик беспечно сыплет один неожиданный сюжет за другим, захватывающие ситуации, "парад уродов", идеи, которые не новы, но блестяще поданы и обязательно найдут благодарную почву в душе того самого идеального читателя, который чуть помоложе, чем я. За такой щедростью чувствуешь талант, который не экономит ни силы, ни мысли, потому что у него ещё очень много в запасе.

Восемнадцать человек (аннотации пишут специально обученные мартышки, простим им неумение считать), оказавшихся запертыми на три месяца в заброшенном театре, рассказывают друг другу жуткие истории - утрированные, конечно, подчеркнуто остросюжетные, изобилующие тем, что принято именовать "грязью". Хотя рассказы эти очень различны, сводятся они к одному и тому же: мы любим страдать, и большую часть страданий создаём себе сами. Жертвы самих себя, своей скуки и своего страха. Персонажи, с самого начала наделённые вместо имён нелепыми прозвищами, всё меньше и меньше походят на настоящих людей, они и боли-то будто не чувствуют, куклы, призраки, манекены. Мотив превращения людей в вещи - тоже один из основных в романе. Продать себя повыгоднее, всю свою жизнь превратить в товар - здравствуй, великая американская мечта! "Каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало - это тайное маркетинговое исследование". Не зря же отрывок, вынесенный мной в эпиграф к рецензии, повторяется дважды, в самом начале и в самом конце; интересно, можно ли считать финал истории знаком того, что борьба с этой повальной дегуманизацией обречена на провал... Как бы то ни было, брызнувшая на тебя кровь немного отрезвляет.

Что ещё меня завораживает в "Призраках", о чём обязательно хочется упомянуть - это фигура рассказчика. Главная история, связывающая остальные рассказы воедино, рассказывается от первого лица множественного числа. Мы. Более того, если подсчитать количество представленных персонажей - 17 (без миссис Кларк и мистера Уиттиера, ясное дело, они по другую сторону баррикады), и количество частей, на которые они собираются делить вырученный гонорар - 18, то становится понятно, что кого-то нам не показали. Этот кто-то и есть рассказчик, всю историю остающийся в тени, ни раз не сказавший "я", всегда согласный с остальными, имеющий с ними одни чувства, одни интересы. То есть он действительно говорит за всех, это коллективное "мы", рассказчиком с тем же успехом может быть вся группа этих людей одновременно. У них такие разные истории, а вот индивидуальность стёрта напрочь, они одинаковые, в сущности; и тут недалеко до понимания, что под "мы" подразумеваются не только Граф Клеветник и Мисс Апчхи, но и всё наше общество, и каждый читатель. Вот так и не вспомню, попадались ли мне прежде книги, написанные не просто от первого лица множественного числа, но ещё и от такого... безликого лица? В любом случае, мне нравится этот приём, как и остальные удачные находки, время от времени попадающиеся в романе - например, то, как перекликаются истории. В рассказе миссис Кларк, например, встречаются отголоски историй Мисс Америки, Товарища Злыдни и Директрисы Отказ, и это только на первый беглый взгляд.

Люблю эту книгу.

Палки и камни могут покалечить, а слова могут и вовсе убить

А вы задумывались над силой слов? Вы когда-нибудь думали о том, что любые ваши желания могут исполниться, даже те, о которых вы пожалеете? Вы представляли себе мир, в котором каждое слово может представлять опасность?

Чак Паланик представил это. И, черт побери, шикарно представил.

Вообще, когда я пишу рецензии на книги Паланика у меня в голове крутится только одно: "черт побери!", и я даже не знаю, что еще добавить к этому словосочетанию, потому что оно полностью характеризует его книги. Но, думаю, что не все смогут понять емкость этого выражения в отношении творчества господина Паланика. Поэтому я постараюсь выразить свои впечатления более подробно.

Чак Паланик просто срывает читателю башню своим слогом, манерой выражаться и подчас грязными подробностями сексуальной жизни героев или еще чего-нибудь крайне личного. Он срывает башню своим видением мира, своей точкой зрения, которая не то что в нормальные рамки не вписывается, а просто выпирает изо всех углов.

"Колыбельная" для меня стала... Боже, даже не могу слово подобрать! Книга, словами написанная о словах, для описания которой невозможно подобрать слов. Ну, правда, я просто не знаю как описать... Вот вы хотели бы уметь убивать людей лишь спев им песню, колыбельную? Начальник, который придирается по мелочам, семья, от которой устал, старый враг или друг, которому в жизни больше повезло, да может просто-напросто прохожий, который случайно зацепил вас локтем. Как здорово было бы, если однажды утром их не станет! Долгожданная свобода или проклятие? Ведь с каждым разом убивать все проще и проще. Очень легко решить все проблемы, избавившись от них. Просто, быстро, без проблем. Но проблемы начнутся, когда придет понимание, что вы уже не можете остановиться. Вчера вы убили того, кто толкнул вас и оставили семью без отца. А завтра? Что будет завтра? Как остановить то, что вы не в силах контролировать?

В наше время люди уже многое забыли. Среди прочего они забыли о силе, которой обладают слова. Мы включаем на полную громкость телевизоры, радио, не волнуясь ни о чем кроме того, когда покажут следующую серию любимого сериала. А стоило бы задуматься.

"В Древней Греции люди считали, что мысли – это приказы свыше. Если в голову древнего грека приходила какая-то мысль, он был уверен, что ее ниспослали боги. Какой-то конкретный бог или богиня. Аполлон говорил человеку, что нужно быть храбрым. Афина – что нужно влюбиться.
Теперь люди слышат рекламу картофельных чипсов со сметаной и бросаются их покупать; но это теперь называется свободой выбора.
Древние греки по крайней мере не лгали себе".

Мы лжем себе каждый день. Мы сами загоняем себя в угол. Мы забываем о том, что важно, меняя истинные знания на никому не нужную массу информации. Лишь бы не думать. Нам просто не оставляют времени на то, чтобы просто остановиться и задуматься.

"Мы пытаемся изменить мир, совершая ошибку за ошибкой".

В наше время информация общедоступна и никто не может гарантировать, что она не может убить. Открывая книгу, чтобы прочесть стих ребенку никто не может быть уверен, что утром не найдет его мертвым. Мы живем в мире звуков. Мы живем в мире информации. Нас подчиняют. Мы подчиняемся. Мы не думаем, мы делаем то, что нам говорят.

"Колыбельная" - это крик. Для меня это крик. Остановись и задумайся. Может надо сделать музыку тише?

Ты там, Чак? Это я, твой читатель. Вчера я прочитал твой очередной роман и понял, что люди, решившие, что ты исписался, ошибаются в своих выводах. Такого удовольствия от чтения я не получал со времен "Призраков". Да, я обычный среднестатистический житель этой планеты с весьма ограниченными способностями и отсутствием каких-либо талантов, но я не олигофрен и понимаю, что ты хотел сказать своим романом.

Чак, ты говоришь, что единственная причина, отчего земля нам кажется адом, заключается в том, что мы надеемся найти тут рай. Возможно ты посчитаешь меня своим безмозглым фанатом, во всем с тобой соглашающимся и очарованно заглядывающим тебе в рот, ожидая услышать очередное просветляющее изречение, но у меня тоже есть мнение на этот счет, хотя во многом ты прав. Единственное отчего земля нам кажется адом это потому, что мы давно ее превратили в ад. Ведь ты, описывая в романе устройство и сущность преисподней, показываешь нам реальный облик жизни на Земле. В твоем аду есть озера дерьма, пруды рвоты, но и у нас на Земле есть такие водоемы, в которых плавает не только дерьмо, но и всевозможные промышленные отходы, мусор и продукты нефтепереработки. В твоем царстве теней проклятые души работают в сфере телемаркетинга либо снимаются в видеороликах для порносайтов, но и у нас есть работники "Макдональса"и риэлторы, рекламные агенты и курьеры, порноиндустрия и эскорт-агенства. В твоем чистилище есть страждущие души, мечущиеся в исступлении от того, что смерть забрала у них все блага, которыми они когда-то владели, и не желающие с этим смириться, а потому запирающие сами себя в клетках и предающиеся самоуничижению, но и у нас есть индивиды, живущие в постоянном беспросветном страхе потерять то, что у них есть и добровольно загоняющие себя в рамки повседневной рутины и однообразия. Разве это не ад? Но ведь у нас еще есть оружие массового поражения, бюрократия, коррупция, пробки на дорогах, расизм, много обещающие и мало выполняющие правители. Совсем как сатана, правда?

Чак, возможно я преувеличиваю и нахожусь под воздействием мрачной атмосферы твоего романа, но, хоть мы этого и не осознаем, жизнь на земле кажется для многих адом, а страх перед смертью еще больше усугубляет наше состояние. Возможно нам стоит успокоиться и понять, что ад не так ужасен и что большинство из нас уже сдали вступительные экзамены на зачисление в это увлекательное заведение. Чак, ты говоришь, что когда мы все-таки умрем, даже бомжи и умственно отсталые вряд ли захотят поменяться с нами местами. Конечно, ведь в смерти и в том, что скрывается за ней, нет того привычного хода времени, а неизвестность пугает и леденит душу, заставляет рисовать в воображении мрачные картины. На самом деле мы даже не догадываемся, что нас ждет в послежизни, но там наверняка все будет по-другому.

Чак, я хочу сказать, что у тебя получился чертовски увлекательный роман. В нем узнаются все атрибуты, соответствующие твоему стилю - обилие фриков, мрачная атмосфера, цинизм, жесткое отношение к окружающей действительности и сюжет, повороты которого очень сложно предугадать. Мне понравился твой вариант ада. Очень атмосферненько знаешь ли. Я слышал, что ты работаешь над продолжением "Проклятых". Что ж с нетерпением жду, когда оно выйдет у нас в России. До встречи, Чак.

Чак Паланик, он уникален в своём роде, по крайней мере тем, что ему плевать на мнение большинства. Понять, что хочет сказать автор может не каждый и не сразу. Тем не менее автор даже не пытается упростить задачу для массового читателя. Видимо его лозунг: кто способен тот поймет и оценит, а кто нет, тот нет. На первый взгляд его книга «Снафф», может показаться достаточно мерзкой с избытком наполненной грязью, изнанки порно индустрии. Многие читатели не вникнув в саму суть произведения, поспешили негативно отозваться о нём. Власти Турции вообще попытались обвинить издателя, выпустившего книгу на турецком языке в моральном разложении общества.
Аннотация к книге и комментарии пользователей предварительно настроили меня так, словно мне предстоит нырнуть в колодец с испражнениями. Однако буквально несколько первых страниц, и я обнаружил, что книга таит в себе огромное количество слегка завуалированного стёба. Вы просто вчитайтесь в эти названия порно фильмов:

«Ввод да Винчи», «Иметь пересмешника», «Почтальон всегда заправляет дважды», «Моби Дик: Белый дрын», Али-Попа и сорок развратников», «Угадай, кто кончает за обедом», «Падение черного дилдо».

Я даже представил с каким восторгом глумится автор придумывая все эти название. После этого я уже просто не видел грязи в данном произведении. Точнее будет сказать, что она вся отошла на второй план. На первый же вышла попытка разгадать, какие образы скрываются за каждым из героев и совершаемыми ими действиями.
Для лучшего понимания книги на её содержание нужно смотреть с точки зрения американского общества. Потому что именно в нём порно индустрия имеет наиболее обширное влияние. Ведь именно в нём актеры порно фильмов являются настоящими звездами. У них берут интервью, их приглашают на телевиденье, им вручают специализированные премии.
Очень показателен в этой связи номер 72. Юноша выросший на порно фильмах, а затем решивший, что одна из порно актрис является его биологической матерью. За этим образом скрывается типичный американский подросток. Который вначале занимается непотребством на видео, а затем так увлекается одной из актрис, что у него начинают возникать к ней чувства. В итоге это приводит к тому, что не смотря на род занятий, он начинает считать её чуть ли не лучшей из женщин. Сами актрисы, подобно Касси, которая рассказывала, что ищет утерянного сына, хотя на самом деле у неё была дочь, играют на чувствах молодых людей, заставляя тех поверить, что они те самые единственные, кто может вытащить девушек из грязи. Но делается это лишь для того, чтобы увеличить сбор от продажи видео. Ещё эти молодые люди уверенны, что они дети порно, его побочный продукт, потому что они на нём выросли. Только на самом деле настоящими детьми порно являются не они.
Настоящими побочными детьми порно являются феминистки, в лице секретаря Шейлы. Ведь именно в Америке зародилось это движение, а способствовало этому сексуальная озабоченность мужчин, под воздействием развитой порно индустрии. Кстати и самим феминисткам, также достаётся от автора. В своей ненависти они доходят до маразма. Та же Шейла обвиняет в извращение младенцев мужского пола, которое с её слов:

По утверждению британского антрополога Катрин Блэкледж, человек начинает мастурбировать за месяц до рождения, еще будучи плодом в материнской утробе. Начиная с тридцать второй недели, эта пульсация, эти резкие подергивания внутри матки — это он не пинается ножками, ваш малыш. Мелкий негодник тягает свою пиписку, весь последний триместр, без остановки.

Впрочем, на одних феминистках и порно индустрии стёб автора не заканчивается, он открыто смеётся над всем американским обществом:

Американцы начали пользоваться электровибраторами на десять лет раньше, чем электрическими пылесосами и утюгами. На двадцать лет раньше, чем электрическими сковородками.

Особенно мне понравилось, то как автор прошелся по людям связанным с порно индустрией. Их верой в то, что они делают, что-то по-настоящему стоящее, даже выдающиеся. То, что можно сопоставить с Олимпийскими Играми. Своё отношение к этой индустрии Паланик выразил даже в названии. Снафф, так называются фильмы в которых происходят реальные убийства. Потому как каждый порнофильм — это убийство общества, его моральных ценностей. Не зря в книге упоминается Гитлер и Муссолини. А фильм, съемки которого лежат в основе сюжета называется «Третья мировая».
Это далеко не всё, что скрывается за грязью, описываемой в книге, но чтобы описать остальные вещи, мне придётся написать целую книгу. Поэтому я оставляю эти разгадки, тем, кто решит прочитать или перечитать данную книгу.

Данный читатель книга нравиться не совсем. Рука член боевой половой положи делай туда сюда паланик люби, но эта книга читай тяжело русский язык забывай совсем. Читатель моя понимай суть середина книга один два сто страница – шлёп! – книга клади сторона потом дочитай. Снова бери старайся читай 2% сюжет 98% язык. Паланик молодец перевод молодец сюжет не молодец совсем слабый данный читатель даже не ожидай. Когда роман моя прочитай три дня не моги нормальный язык говори, только пиджин говори, данный боевик подражай, член боевой половой паланик дёргай. А можно так: потей воняй подпрыгни удар «куриный коготь» мусорка книжка выкини люк мусорка закрой. Паланик потей воняй новый роман пиши когда переводи тогда прочитай посмотри как Паланик лучше вдруг становись. Аме-е-е-е-е-е-ерика, Аме-е-е-е-е-е-ерика лав-лав гуд бай. 6/10.

Поскреби любое благосостояние,.. и обнаружишь кровь всего одно или два поколения назад.

Удивительно, но я люблю Паланика, и убеждаюсь в этом с каждой прочитанной книгой. За эту, из моего флэшмоба-2011, как обычно бралась с некоторым опасением - не разочарует ли? Нет, не разочаровал, отнюдь! Думаю, что любовь эта настоящая, так как понять, за что - удаётся с большим трудом. Уж точно не за стиль изложения, который не просто нелинеен, а напоминает прыжки и зигзаги ошалевшего от погони зайца. И тем более не за смакование самых отвратительных подробностей человеческой физиологии. Я человек отнюдь не брезгливый, но у Паланика количество таких моментов всегда зашкаливает, хотя правдоподобность повествования от этого совсем не выигрывает. Возможно, это вынужденная дань писателя однажды выбранному пути, принесшему ему успех. А может, по-другому писать он и не может...или не хочет. Да и Бог с ним.
За что же тогда люблю? Скорее всего - за то, как яростно воюет Чак с этим миром, который ему так не нравится. Мне кажется, он настоящий идеалист, воинствующий идеалист, и все его фантасмагорические сюжеты, бредовые герои и шокирующие приёмчики - лишь упаковка, скрывающая вечный крик души: люди, не надо, не живите так, не делайте этот мир всё хуже и хуже по сравнению с тем, каким его задумал Бог!
И каждому своему герою, который проявляет слабость и отступает от идеала, Паланик жестоко мстит - словно показывая нам, какие беды могут ждать того, кто уступил себе, любимому, и поддался "скромному очарованию буржуазии"! Вот и в романе "Дневник" героиня получает сполна за то, что задавила в себе творца и пошла на брак с полусумасшедшим (а будет нормальный человек пришпиливать к одежде брошки через собственную кожу?), чтобы попасть в мир своих детских грёз. Она хотела использовать обстоятельства, но, как всегда бывает у Паланика - обстоятельства использовали её. Поняв, что её талант хотят превратить в оружие массового поражения, Мисти отчаянно сопротивляется, но поздно - как говорится, коготок увяз, всей птичке пропАсть...
Так почему же я люблю Паланика? Да потому, что мы одинаково думаем об этом мире. И судя по числу его почитателей - мы с ним не одиноки!
Большое спасибо за совет Darolga .

Внимание, мат! В тексте рецензии используется слово "блядь". Не говорите, что я не предупредил.

Цель оправдывает средства, давай
Убивай, насилуй, клевещи, предавай
Ради светлого, светлого, светлого, светлого
Светлого праздника идей чучхе*
___________________
*чучхе (корейск. 主體) -- самобытность, самодостаточность (викисловарь.)

(Гражданская Оборона, "Харакири")

  Цель, в принципе, у всех одна и та же -- финансовое благополучие. И Мисти Мэри Уилмот, пишущая дневник, и бабуся Уилмот, дневник читающая, и ты, если ты когда-нибудь сможешь это прочесть, ты, Питер Уилмот, ты тоже жаждешь финансового благополучия. Хотел ли, издавая "Дневник", финансового благополучия Чак Паланик? Гм.. А почему бы и нет, он его вполне заслуживает, ведь

  средства, используемые им, достаточно разнообразны и не избиты. Есть, собственно, дневник, в котором к тебе обращаются на "ты" (а как должны были? на "он"?), дневник, кстати, отлично передающий характер, облик и замашки Мисти. Есть чертовщина (ай, маладца, хорошее слово подобрал, и не надо "Мисти" и "мистику" обыгрывать), чертовщины много, она вполне пугающая, в основном, тем, что абсолютно непонятна. Есть семидесятые гордые, пузатые фриковые, креативные, с бурной студенческой юностью, разрыванием шаблонов, выходом за рамки и прочей ломкой стереотипов. Ну да, и с любовью, как же без этого. Есть куча [без]полезной и\или занимательной информации о наружной мышечно-апоневротической системе, неожиданных совпадениях в жизни известных и нет художников, связи метода Станиславского с определением характера по почерку и прочие вкусности для любителей рубрик "Сто неизвестных фактов о..." К минусам таких полустатистических отступлений автора можно отнести их чрезмерно большое, отвлекающее от сюжета, количество, а к плюсам то, что львиная их доля -- чистой воды фэйки. Чаке таки то еще трололо!.

  Для протокола. Из трех первых в топе рецензий на книгу: "Из всех художественных текстов, прочитанных мною за последний год, «Дневник» оказался самым отталкивающим.", "...смакование самых отвратительных подробностей человеческой физиологии...", " ... я погрузилась в вонючее дерьмо и полнейшую ересь..."    Ребя-а-а-та... Ну что такого отталкивающего вы нашли в жирной пьяной женщине в обдристаных трусах, рисующей кресло мастера Гершеля Бёрка, сидя в луже собственной блевотины? Это Паланик, а вы чего ожидали? Мне норм, например. Но это средства автора, что же касается средств героев --

  убивай, насилуй, клевещи, предавай, членовредительствуй, трави мышьяком, карбонадом свинца, цианидом ртути, инсценируй смерти, доведи до сумасшествия, убей на супружеском ложе, мистифицируй, замори голодом, разочаруй, уничтожь веру в самое святое, сожги всё к чертям, камня на камне не оставь. Где-то так. Ради чего?

Угадайте...

  Ради светлого, светлого, светлого, светлого, светлого праздника идей чучхе. И чучхе именно в том, первично-корейском значении, о котором пишет викисловарь. Самобытности и самодостаточности хоть отбавляй. И ты, Питер Уилмот, если ты читаешь это, ты это знал. Ты сам был оригиналом, и я, дура Мисти Уилмот, повелась на твою оригинальность, и мама твоя, Грейс Уилмот, та еще оригиналка, и весь этот чертов остров Уинтенси просто, блядь, заповедник оригиналов, и от вашего проклятого пророчества, сука, так и несет самобытностью.

  Для протокола: погода сегодня ясная, с отдельными порывами отчаяния и гнева.

  И все же, чем понравился роман? Вразумительностью и многогранностью характера героини, вниманием к мелочам, "игрой втемную", едким сарказмом и горькой иронией, множеством вызывающих неподдельное уважение к автору метафор и сюжетных ходов, напряженностью и таки серьёзно зацепившей интригой -- предпоследнюю главу дослушивал лежа в кровати и борясь со сном. И что, все так хорошо-безоблачно? Да нет, хотя бы потому, что

  на последней главе сон меня таки одолел. Кульминация романа, прошедшая [почти] без сучка-задоринки обломилась о несуразный, противоречащий фабуле, финал. Если составить схему Хитрого Плана получим нечто вроде

1. Берем талантливую девочку
2. Ломаем ей судьбу
3. [спойлер]
4. [спойлер]
5. [спойлер]
6. праздник идей чучхе
7. ???
8. PROFIT

  Так вот этот седьмой пункт и обескоруживает. Мутили-мутили, старались-старались, столько народу укокошили -- и с чего профит? Страховка, окупающая жизнь трех поколений? Маловато будет. Мутный "выкуп логотипов и названий" ? Ой ли?. Потом еще эта заявка, что человек, рисующий идеально правильные круги и углы гениален, плюс измерение профессионалом диаметра круга без обозначенного центра при помощи линейки (при том, что под рукой есть циркуль). И этот Энджел Делапорте, который все знает и понимает, но какого-то дьявола молчит... В общем, если покопаться в шерстке книги, блох можно найти достаточно. Но этим я заниматься не буду, ибо основной фактор, заставивший поставить 4 вместо 5: почему Мисти осталась жива? Она должна была умереть! Точка!

  Вот. У меня, как бы, всё. А Мисти просто по-человечески жалко.