Господин Гексоген

Мне кажется, что данный текст вряд ли будет полезным для моей ленты друзей, но я надеюсь, что он гордой походкой войдёт в карточку книги и сядет за стол, разложив аргументы перед тем, кто случайно зайдёт познакомиться с творчеством автора. Коммунист? Где-то в прошлом. Давно разочарованный во всём человек, который имеет свою точку зрения по разным вопросам. Участник многих программ, где за другое мнение оппоненту в лицо выливают содержимое хрустальных стаканов, а могли бы дать несколько лет за слова, что противоречат риторике государства в котором могут дать срок за содержимое пустого листа на заполненной площади. Демократия? Хм... Скажите, что её не существует в природе...

Противник Ельцина, в прошлом доверенное лицо карманного коммуниста, литературный поклонник Платонова / Набокова... В 2002 его роман «Господин Гексоген», где он художественно отображает версию о вине российских спецслужб во взрывах жилых домов в России в 1999 году, получил премию «Национальный бестселлер». За что? Как же так вышло? Мне хочется сказать всего несколько слов, отступив от творческих реверансов и выразить мнение по сути прочитанной книги, через диалог с тем, кто возможно решится прочесть не только рецензию, но и текст к которому она призывает. Простой вопрос для того, кто напротив: "Каких вы политических взглядов и как они сформировались внутри? Скажите мне, что гордитесь страной и выбранным курсом и что у нас нет цензуры!" Она существует... Правда, есть то, что не особенно вредно и было сказано тем, кто не является рупором. Вы должны это понять, если вы до сих пор не сидели несколько суток на нарах, рядом с людьми без определённого места жительства, то это означает только одно... Смиритесь с тем, что вы просто не доросли как личность, чтобы с вами можно было считаться и серьёзно рассматривать, разложив на детали. Обидно? Даже не вздумайте! На вашем месте я был бы рад этому факту, а ещё больше ему счастливы члены вашей семьи. А теперь о романе, который уже рассмотрели под призрачной лупой, а мне осталось сказать всего несколько тоненьких слов...

Автор говорил в одном из своих интервью: "Люди из его тогдашнего окружения мне передавали президентскую оценку «Господина гексогена». Там три тезиса: роман интересный, вредный – и надо сделать все возможное, чтобы такие книги больше не появлялись." Не скрывая улыбку над тем, что ему передали, автор вписывал новые обороты и переодевал президента в женщину, чтобы через силу метафоры показать его умение очаровывать публику. Не боялся, потому что он в достаточном возрасте и не представляет особой опасности. Сколько людей его прочитали? Несколько тысяч? Любой роман Пелевина в первые дни имеет большую аудиторию в первые дни публикации. Это всё может быть интересно только невнятным потомкам. А мне стало любопытно из-за простого упоминания, без всяких подробностей о его содержимом, высказанном в одном популярном подкасте. "Интересно, что там внутри?" - подумал я, нажав кнопку паузы и мгновенно прочитав аннотацию, добавил книгу в список того, что читаю сейчас.

Я не разочаровался...

Роман "Господин Гексоген" - это взрыв. Содержание и сюжет романа, - просто это серия взрывов. Эффект, который роман произвел в публике, - это ещё один взрыв, только который от нас скрыли в скупых новостях. Погода и рассказы о том, как в других странах живут куда хуже, испытывая дефицит зерновых оказался куда интересней. Содержимое преподнесено таким образом, что погружаясь в текст, ты прекращаешь думать о настоящем и иногда просто забываешь проводить параллельные линии с реальными аналогиями, представляя всё, словно в жанре альтернативной истории, где испытываешь ужас масштаба. Потом открываясь от книги смотришь в окно и восторгаешься умением упаковывать слово и впоследствии преподнести его на стол в виде шикарного блюда. Осознаёшь, что это не выдумка... Реальность в другой упаковке с примесью художественной составляющей действий.

Данное произведение рассказывает, как на фоне терактов и различных событий совершался переход власти от Ельцина к Путину. Верхушку страны, войны за телеканалы, уборку неугодных с пути, мысли президента и его окружения, что были полны цинизма, словно карманы олигархов, содержащих купюры. В романе описаны московские взрывы домов и раскрыта их тайна. Не та конспирологическая теория, которая указывает на виновников и исполнителей взрывов, а та, что способствовала, по версии автора, слому самого страшного и чудо­вищного периода русской истории, имя которому - "ельцинизм". Этот слом не мог происходить через проповедь, через экономиче­скую реформу, через политические процедуры, он мог происходить только через взрыв. Ибо тот взрыв, как бы страшен и гибелен он ни был для отдельных людей, позволил России отпрянуть от бездны ельцинизма и выйти на новую историческую магистраль.

Продвигая своего человека к вершине власти, организация заговорщиков не брезгует никакими методами, вплоть до массовой казни простых граждан. От генерала Белосельцева (главный герой произведения) требуются титанические усилия, чтобы хоть как-то повлиять на развитие событий. Он становится одним из главных лиц, переворота, присоединившись к сообществу заговорщиков, для изменения курса страны. Его взгляд на события новейшей российской истории порой шокирует своей неожиданностью, но оттого книга становится яркой, интересной и увлекательной.

Вдумайтесь в суть! И добавив факт интереса к повествованию, просто поверьте моему придирчивому вкусу, как и мнению, о том, что автор прекрасно пишет и формирует слова, которые вызывают в читателе определённое чувство восторга. Рождение образов и художественное описание сюжетных линий, которые ведут к известному всем исходу прихода нового лидера. Заговор на уровне государства, политическая игра, где вместо силы, включается хитрость и оружие компромата. Точная формулировка и представление появления избранного человека, который должен был быть управляемой фигурой, но становится тем, с кем им самим придётся считаться. И это всё написано таким языком... Как бы вам объяснить? Представьте себе сорт ваших самых любимых конфет, в красивой обёртке, которые выпорхнув из кулька, неожиданно превратились в буквы, ставшие притягательным текстом.

Генерал разведки в отставке Виктор Андреевич Белосельцев чувствовал приближение осени по тончайшей желтизне, текущей в бледном воздухе московского утра, словно где-то уронили невидимую капельку йода и она растворялась среди фасадов и крыш, просачивалась струйками в форточку, плавала в пятне водянистого солнца, создавая ощущение незримой болезни, поразившей город. Туман на стекле был золотисто-зеленый, такой же, как Тверской бульвар, где под липами, у черных стволов, начинали скапливаться озерки опавшей листвы. Горьковатый цвет увядания присутствовал в иконе, с которой осыпалась блеклая позолота нимбов. В коробках с бабочками, терявшими желтую сухую пыльцу. В стакане бледного чая, где преломлялась серебряная ложечка с полустертой монограммой. Он недвижно сидел, чувствуя, как горькие яды осени втекают в его кровь и дыхание, порождая легкое головокружение, словно от надкушенного черенка осинового листа, желтого, с капелькой бледной лазури. Начинающийся день не сулил встреч и событий, был похож на бледное световое пятно, медленно плывущее над головой. «О тебе, моя Африка, шепотом в небесах говорят серафимы…» – повторял он стихотворную строчку, случайно залетевшую в память, трепетавшую там, не в силах улететь, словно бабочка, попавшая в паутину.

Что касается содержимого, то надеюсь, что я смогу убрать последние сомнения в выборе, словно короля с деревянной доски, рассказав о том, что в этой книге содержится два уровня восприятия, которые дополняют друг друга, но можно наслаждаться лишь верхним... На нём расположен написанный детектив, где фигурирует заговор и можно просто следить за сюжетом, отвлекаясь на виды и описание города, но вот на другом, более глубоком, где вода добирается до уровня шеи, а местами проглатывает выше макушки... Добавляется ужас и особый восторг, которой лично меня заставил поднять книге оценку до максимально возможной. Метафора борьбы, происходящих событий, выдуманных диалогов, которые ведут к реальности действий. Это то, что заставило вгрызаться в книгу и не отпускать её содержимое, не достигнув последней страницы. В ней суть происходящих событий, написанных в форме позволяющей воспринимать всё, даже людям не обременённых политикой.

Судьба страны? Вот она сказана автором вкратце... Перемены? Наверное только в песнях у Виктора Цоя...

– Ты говорил о возвращении власти народу. О возвращении к государству советов, разгромленному Истуканом в девяносто третьем году, в дни расстрела Парламента. Где признаки этого?
– Их и не будет. Народовластие – фикция, придуманная умными диктаторами в окружении Ленина. Народ был страшно удален от власти и к ней равнодушен, что стало очевидно сначала в девяносто первом, а потом в девяносто третьем. Народ не поддержал путчистов и отвернулся от горящего Дома Советов. Вопрос не в народовластии, а в том, чтобы группа лидеров была национально ориентирована и владела национальным проектом развития...
Края куполов, заслоняя друг друга, смотрели в окно как множество разноцветных, взошедших на небе лун.
– Вы обещали, что отберете у банкиров собственность, экспроприируете олигархов и вернете богатства народу. Где обещанная национализация? Когда народ получит обратно нефть, железные дороги, алмазы?
– Народ равнодушен к форме собственности. Он хочет, чтобы ему платили за труд. Он будет благодарен олигарху, если тот повысит зарплату, и проклянет государство, если оно ее ненадолго задержит. Народ примирится с возвращением Кенигсберга Германии, а Курил и Сахалина Японии, если это будет связано с повышением уровня жизни. Собственность, о которой ты говоришь, будет сконцентрирована в руках национально мыслящих промышленников и банкиров, готовых остановить экспансию в Россию еврейского капитала и обеспечить суверенность национальной экономики...

Подводя итоги всему тому, что было сказано выше... Это многогранное произведение, которое вызывает интерес на различных уровнях восприятия и одновременно написанное в виде прекрасного текста, полного литературных приёмов. В нём зашкаливает количество сделанных заметок, цитат и поводов для размышлений, что заставляет отбросить в сторонку желание многих других желаемых книг. Оно заставляет задуматься над ценностью человеческой жизни, судьбы народа и отдельно взятого человека. Как сказали одни приближённые люди... Роман интересный, вредный и мне бы хотелось, чтобы подобные вещи как можно чаще оказывались в руках у тех, кому нравится думать и интеллектуально расти. Как всегда...

"Читайте хорошие книги!" (с) 

…особенности национальной конспирологии…

…«Господин Гексоген» получился сияющей, воспалённой огненной кляксой. С намеренно смещённой симметрией, сознательно искажённой перспективой. Которая, будучи посажена на мелованном, гербовом бланке литературной реляции две тысячи второго, видится одновременно и к месту, и странно, и свежо, и вульгарно. Проханов пишет объёмно, сочно и цветисто. Да к тому же так, будто и он сам, и происходящие на страницах события, да и все его герои, до сих пор обретаются в поныне здравствующей и невесть как сохранившейся до наших дней Красной Империи. Словно и не было вовсе никакого девяносто первого. Багряные оккультные звёзды наскоро не закрашивали геральдическими орлами. С красных штандартов торопливо не спарывали тотемы рабоче-крестьянского поклонения. И спешно не добавляли карминовым полотнищам бело-синего двуцветия. Причём всё это без скидок на темпоральные петли и альтернативно-пространственные парадоксы. В первых двух страницах «Господина Гексогена» градус коммунизма выше, чем во всех явных и мнимых документах, лозунгах и доктринах нынешнего ЦК Компартии. Слог романа до неприятного завлекателен, и похож на удивительный, багрового социализма светофильтр. Сквозь который единственно и можно теперь смотреть на схлопнувшуюся в коллапсе эпоху. В повествовательном кураже Проханов разбрасывает материалы текстовых строк не скупясь, щедро и размашисто. Здание романа вырастает из сложенных воедино смысловых плит, структурных блоков, облицовочных предложений и фонетических кирпичей. Будучи скреплённым щедро сдобренным сравнительными прилагательными раствором, в типографскую печать оно уходит гладким и лаковым, как начищенные до зеркального блеска сапоги красноармейца из почетного караула мавзолейных часовых. Сквозь грохочущие недра книжных прессов появляясь на свет дородным, пресыщенным монументальной вычурностью традиционного сталинского барокко. Чуть ли не помпезным. Но глубоко внутри — обманчивым и зыбким. С самодовольным коварством и влажным хлюпаньем заглатывая ничего не подозревающего читателя в свою обдирающую до костей сердцевину. Как если бы в разгар весёлого празднества производственный агрегат парка детских развлечений принялся вдруг, вместо сахарной, наматывать на нежно розовые палочки плотоядно поблёскивающую стекловату, рассекающую мягкие горловые ткани и гибкие голосовые связки в кровавые ленты…

…на проверку конспирологический «…Гексоген» оказывается ничуть не легче в плане осмысления, чем недавний, озвученный где-то рядом, постмодернистский «Словарь Ламприера» Норфолка. Вот только там, где сквозь угловатые, колючие британские умовоспроизведения приходилось насильно сжиматься чуть ли не в игольное ушко, между неосоветскими закругленными, карамельными абзацами дедушки Проханова перетекаешь свободно и плавно. Будто по широким, приторным молочным волнам из далёких детских фантазий. Но фантазий по-босхиански избыточных, по-булгаковски психоделичных. Тут высушенная мумия Ленина, подобно вудуистскому амулету, охраняет русскую землю от вторжения подземного зла. Седовласые ветераны советских разведслужб поклоняются медному идолу Железного Феликса и организуют колдовскую чекистско-масонскую ложу. Останкинская башня сдаёт позиции под натиском потусторонних сил сводных штурмовых отрядов русалок, леших, кикимор и домовых. В ходе фешенебельного званого ужина один из гостей вдруг обращается электронным, зашнурованным в дорогую кожу, коротковолновым передатчиком. Другой — веткой сакуры, третий — скользкой рыбиной с человечьей головой. Из вод ночной Яузы в торжественной чернильной тишине является бессмертная африканская царица. Придворный заклинатель медиа-магната разлагающимися проклятиями и могильными заговорами обрекает на смерть отслуживших своё оживших политических марионеток. Прозу Проханова можно, наверное, сравнить с музыкой мультиинструменталиста Майка Олдфилда, прозванного на западе «Волшебником тысячи наложений». Те же едва различимые, и с непривычки здорово режущие слух, психотропные диссонанты пассажей. Схожие россыпи полутонов и квазинамеков, в самых, казалось бы, неподходящих местах. Такое же, на первый взгляд нелепое, нагромождение слащавых контрапунктов в тесных рамках увертюр. Вот только как и у Олдфилда, у Проханова всё безумным образом преображается, и даже — перерождается, стоит только проникнуть вовнутрь этого действа. Сжиться, слиться, срастись с ним. Каждый нюанс, любая мелочь становятся на отведённые места, выбранные изначальным замыслом полки. И вот уже и поверить теперь не получается, что есть хоть малейшая возможность воспринимать сложившуюся, самодостаточную, безупречно кристальную сингонию как-то иначе. Неприятие и неспособность понять открывшуюся вам гармоничную целостность и безбрежную осмысленность авторской задумки кажется неким чудовищным святотатством. Еретическим преступлением. Но и в обратную сторону этот эффект, как ни удивительно, работает с идентичным усилением. Правда, в диаметрально противоположном ключе. Те, у кого не получилось, едва заслышав отдалённый артиллерийский рокот восхвалений, лишь недоумённо пожимают плечами. Или открыто презрительно недоумевают: с чего мол сыр-бор? Так, книжонка для облегчения пары минут ожидания, проведённых на исходе выходного в садовом, квадратно-гнездовой конструкции сортире. И доля истины тут есть. «…Гексоген» — это две книги по цене одной. Не желаете размышлять? Читайте вскользь — будет вам шпионско-политическое, детективное, мыловаренного разлива повествование. Включите аналитические синапсы, задействуйте снобистскую железу — окунётесь в кипящий отвар концентрированной, маргинальной, пересыпанной скрытыми акцентами прозы. Откроете целую галактику метафор, гипербол и аллегорий, вращающуюся вокруг пульсирующей в сполохах квазарного огня основы сюжета. Всё как в известном художественном фильме: один податель — две пилюли. Какую выбирать — вот только в чём и вопрос…

P.S. …отдельным пунктом надобно отметить сложный выбор. В нём роман — это плач по сверхдержаве, которая на пике существования обладала могуществом, недостижимым и непредставимым не только для преемственной демократии, но и даже — для породившей её монархии. И которая могла с самодовольной небрежностью жонглировать постоянным напряжением глобального атомного конфликта, десятком локальных войн, полудюжиной точечных социалреволюций, парочкой ньютоновских научных свершений и армией гражданских подвигов разом. Но, кроме всего, в этом нелёгком выборе «…Гексоген» также и надежда. На то, что всё снова вернётся на круги своя. А поседевший и состарившийся Cоловей Генштаба, сбросив усталость семи десятков лет, звонко отстучит кириллической трелью клавиш эпиграф новой истории. Запечатлев его вызывающе пафосным, пламенным вступлением. Чем-нибудь вроде: «Красный медведь пробудился. И теперь весь мир увидит его мощь!»…

Одна есть Земля – Россия… Один народ – русский… Которые финны, немцы, болгары – они тоже русские…

Выбирая, прочесть Проханова или Зиновьева, я взяла бы второго, но "Зияющие высоты" уже читала несколько лет назад. Странно теперь вспоминать, что тогда. в сентябре 2018, уверена была - к глупости и подлости совка возврата не будет. потому что не может быть никогда, потому что никто в здравом уме и трезвой памяти не захочет вернуться к убожеству, унижению, двоемыслию. Я и горевестника Быкова воспринимала тогда не иначе, как паникером - вот опять заладил об опасности реваншизма. Что ж, не мой здравый смысл, а его пессимизм оказался ближе к действительности, похоже нас ждет Союз-2.0.

Предмет мечтаний и упований героя "Господина гексагена", отставного генерала разведки Виктора Белосельцева. О, даже так, целый генерал? А вы как думали, фирма веников не вяжет, мрачноватое продолжение "фирма делает гробы" тоже окажется кстати, но не будем забегать вперед. Уж если герой, так пусть максимально приближенный к образу супергероя, пришедшему с ненавистного Запада. Разведчик, в отменных физических кондициях, опытный и зрелый, но еще ого-го, не обременен семьей, в быту скромен - старенькая черная "Волга" да коллекция бабочек (Набоков навсегда), которую собирал на спецзаданиях в экзотических странах. Есть квартира в центре Москвы, но это по статусу положено. Идейный.

Горячее его сердце обливается кровью от того, какую державу просрали. Зря, выходит, он в горячих точках горячую кровь проливал? Чтобы страна корчилась, придавленная раздвоенным копытом временщиков торгашей? Чтобы одурманенный водкой и телевизором народ тупел и слабел, вымывая без того небогатый генофонд? Доколе! В резонанс к его негодующим настроениям входит приглашение бывших коллег поучаствовать в возвращении милой сердцу страны. Неужто возможно? - изумляется Белосельцев. - Мы еще и не то сможем, это им только кажется, что они всем управляют, на самом деле невидимые рычаги в наших руках, и будьте уверены, мы своего не упустим, спасем Родину!

И герой принимается истово участвовать в авантюрах "Суахили", таково кодовое название операции по предоставлению счастья для всех, даром. и пусть никто не уйдет обиженным. На самом деле обиженными уходят сначала генеральный прокурор, имевший неосторожность копать под коррумпированную власть - его репутацию разрушают при помощи Белосельцева, потом генерал армии, взятый чеченскими боевиками в заложники, потом премьер, ручавшийся за безопасность генерала, потом солдаты, брошенные на его освобождение, солдатов жальче всего.

Герой переживает и рефлексирует, (автор пытается уверить нас, что совесть спецслужбистам не ампутируют еще на стадии куколки), что, впрочем, не мешает ему наслаждаться жизнью на роскошных банкетах и празднествах в обществе сильных мира сего. То и дело прозревая в очередной властной фигуре киборга, звероящера или вовсе демона. Промежуточной целью товарищи по оружию объявляют Виктору приведение к власти Избранника "из наших", который должен сменить одряхлевшего Истукана. Окончательная легитимизация произойдет, когда в ответ на взрывы чеченскими террористами нескольких многоквартирных домов, Россия проведет победную (на сей раз) войну на Кавказе с разрушением Грозного и уничтожением полевых командиров, которых мы будем "мочить в сортире". Попытка Белосельцева предотвратить взрывы окончательно убеждает его в сговоре членов "Суахили" с террористами, а беззастенчивость, с какой боевые товарищи вступают во владение имуществом поверженных олигархов, открывает глаза на то, что никакого возврата милой сердцу страны не планировалось, его использовали втемную, сделали марионеткой.

К счастью, на всякое действие находится противодействие, и "Суахили" противостоит не менее сильная безымянная группировка ГРУ, которая в финале уладит все наилучшим образом. Бред? Еще тот. Ксенофобская антисемитская, реваншистская книжка, которой хочется простить конспирологичность и чудовищность сентенций за разоблачительный пафос, роскошный язык, яркую метафоричность. Пока не задаешься целью проанализировать , посредством каких методов и приемов она создана.

Проханов мастер слова и потерянный рай прекрасного советского прошлого у него всегда в ностальгической розовой дымке,на отдалении, без конкретики. Вот такие были наши чудесные свершения, такие гидроэлектростанции, заводы и профилактории строили, такие ракеты запускали. Вот рабочий с молотом, колхозница с серпом, инженер с тубусом, врач в белом халате и шапочке, ученый с расщепленным атомом на раскрытой ладони. "Вот понятная честная разумная жизнь, - как-бы говорит он, - Которой нас лишили, отобрав у каждого счастье быть частью сильной державы".

Тут главное - держать дистанцию, не позволять читателю приблизиться и вспомнить серое убожество и неустроенность повседневности, всеобщую вовлеченность в коррупционные схемы плановой экономики: воровство на нижних уровнях и приписки на более высоких, повсеместное взяточничество товарный дефицит, очереди, угрюмое беспросветное пьянство. Порядок вещей, при которых главным человеком был не ученый и даже не артист, и уж точно не пролетарий, а директор базы, завмаг, продавщица.

Говоря об условном дне сегодняшнем (роман написан двадцать лет назад) Проханов глушит контрастами: вот жирующие хозяева жизни, а вот несчастный забитый народ, у которого отняли возможность честно трудиться. Женщины на рынке или на панели, дети беспризорники, мужики спились. Снова без конкретики и приближения, которое опрокинула бы его манипулятивные построения. Да, в девяностые было нелегко и пришлось пережить слом тектонических плит, но мы получили надежду построить правовое общество. где гражданин может отстаивать свои права, и тогда это удавалось. Возможность самостоятельно выбирать жизненную стезю, а выбрав, добиваться достойной жизни, хотя приходилось много работать и быстро поворачиваться. Первый опыт массового осознанного родительства тоже пришелся на поколение миллениалов - в прежней жизни родители физически не могли столько заниматься детьми, отдавать их на спорт, языки, развивающие практикумы.

Всего этого - обычной жизни нормальных людей, составляющих большинство популяции, в книге нет. Есть два полюса: выброшенные на обочину жизни маргиналы, вроде юродивого "Гастелло" Николая Николасовича; опекаемых им беспризорных детей, которых чечен Ахметка продает извращенцам; его дочери, валютной проститутки Вероники, дивной красавицы в начале и санитарки, отправляющейся замаливать грехи неправедной жизни на чеченскую войну в конце (такая, право, несусветная чушь) . Это один полюс. Второй - власти предержащие.

И уж тут автор не стреножит своего Пегаса, позволяет ему резвиться среди янтарных, прозрачных на просвет балыков, гор икры на серебряных подносах, пирамид экзотических фруктов, истекающих ароматным соком кусков отборного мяса и прочей гастрономической хрени, откушав которой и запив дымным виски, медового оттенка коньяком, чистой как слеза водочкой Белосельцев противостоит бесовской силе. Прохановскому таланту еда ближе радостей предметного мира, говоря об одежде, интерьере, даже автомобиле, он чаще всего ограничится цветом или маркой, но застолья описывает так подробно, что запах и вкус, вещность текстуры и фактуры словно ощущаешь, читая. И путь к сердцу через желудок - еще одна из причин, по которой книга хорошо читается, несмотря на убогую конспирологичность, юдофобство, горы громоздимых нелепиц и явную манипулятивность.

Резюмируя: вещь, столь ужасная, что переходит в свою противоположность. Прочла и не жалею, немного утешает мысль, что Александр Андреич, дожив до сегодняшнего воплощения своих мечтаний, не возрадуется.