9
Невозможно даже описать, что делает его таким ценным

Черный «мерседес» Меннана остановился в одном из старых кварталов перед большими, немного приоткрытыми воротами, от которых в обе стороны улицы тянулась глухая бежевая стена. Я сперва не поняла, почему машина встала.

– Что случилось? Опять что-то с колесом?

Меннан поставил автомобиль на ручной тормоз и ответил:

– Нет, мисс Карен. Разве колесо может каждый день лопаться? Мы приехали, это офис «Икониум туризма».

Я удивилась. Мне никогда не приходило в голову, что кто-то из наших клиентов может работать в таком здании. Через раскрытую створку ворот был виден сад, а за ним двухэтажное здание, сложенное из такого же кирпича, как и стена.

Я показала рукой вперед:

– Это аутентичная постройка?

– Да, – Меннан повернул ко мне голову. – Они покупают старые дома в Конье, ремонтируют и переделывают в апарт-отели. К нам много приезжает туристов, им нравится останавливаться в таких зданиях. Говорят, что лучше чувствуется дух города.

Да, это была международная тенденция. О ней постоянно твердила Маргарет, жена Саймона. Она говорила, что все больше людей предпочитают вместо комфортных отелей настоящие дома, в которых живут обычные люди. Так приезжие якобы лучше понимают атмосферу места. Впрочем, я сомневаюсь, что кому-то из туристов захотелось бы пожить в домике из шифера где-нибудь в фавелах Южной Америки. Но многие разделяли мнение Маргарет. Вероятно, так же считали и владельцы «Икониум туризма».

– Интересные же у нас клиенты, – пробормотала я, – образованные и со вкусом.

По Меннану было видно, что он очень хочет задать вопрос. Что я имела в виду? Хвалила ли я клиентов или, наоборот, хотела предупредить, что они могут оказаться опасными людьми и нам следует быть начеку? Не дождавшись от меня никакого пояснения, он закрыл тему: «Да, интересные люди».

Очевидно, он решил перестать вести себя со мной открыто. Неприятное последствие… Если уж он при всем своем невинном виде и проделывает что-то у меня за спиной, то лучше хотя бы представлять себе его настоящие чувства. Я открыла дверь и вышла из машины. На улице было так тепло, как редко когда бывает в Лондоне. Хотя формально все еще и была весна, солнце уже пригревало совершенно по-летнему. Мне было радостно, что после долгой северной зимы я вдруг оказалась в южном лете. Разведя руки в стороны, я потянулась.

Ко мне подошел Меннан. Застегивая пуговицы на пальто, он, как всегда вежливо, протянул ко мне руку:

– Давайте я понесу ноутбук.

Я выдавила из себя улыбку:

– Благодарю, он не очень тяжелый, я справлюсь сама.

Он уже не упорствовал так, как в самом начале нашего знакомства. Мы направились к деревянным воротам. Справа от них на кирпичной стене висела деревянная табличка, на которой было вырезано «Икониум туризм». Резьба была сделана настолько мастерски, а дерево подобрано так удачно, что создавалось впечатление, что эта табличка висит здесь с самой постройки дома. К двери вела дорожка, вымощенная маленькими желтыми и коричневыми камушками. Чуть дальше на ней была выложена мозаика. Мне пришлось нагнуться, чтобы разобрать изображение. Честно сказать, сначала это выглядело как гигантская ромашка. Я прищурила глаза: нет, это была голова. Голова с кудрявыми волосами. Погодите, да это же не волосы, это змеи!

– Горгона Медуза… Голова Медузы… – Тут я обернулась к Меннану, который, очевидно, не понимал, что я рассматриваю. – Как горгона Медуза связана с «Икониумом»?

Он громко сглотнул. Бедняга… Наверное, надоела я ему уже со своими вопросами. Меннан, как и я, нагнулся над мозаикой, внимательно осмотрел все вокруг в поисках какого-нибудь пояснения, но потом сдался и с улыбкой сказал:

– Я не знаю, мисс Карен. Возможно, что-то связанное с историей Коньи ^[10]. Зия-бей очень этим интересуется. Спросим у него попозже.

– Нет, спасибо. Это не так важно, я просто поинтересовалась.

Мы прошли чуть дальше, к порогу, но там мое внимание привлек деревянный наличник с надписью на арабском, выведенной черной краской. Я не знала, что именно там написано, но мне очень понравилась красота исполнения: как, изгибаясь, закругляются прямые линии, как располагаются на вертикальной прямой завитки, перемежающиеся эллипсовидными окружностями, как справа налево вьется вязь. Эти непонятные буковки, значки, лигатуры принадлежали невероятно далекой от меня культуре…

Отец был хорошим каллиграфом, он часто писал по-арабски. Для этого он брал специальные чернила и калем, вырезанный из тростника. Мне было непонятно, что он там выписывал, но однажды он написал мое имя: «Карен Кимья ^[11]: райский плод, данный нам Богом». Все буквы сливались в один красивый и непонятный рисунок. Отец постарался разъяснить, показал, где начинается и заканчивается каждое слово, объяснил значение каждого значка. Я ничего из этого не запомнила, но разговор, который тогда между нами произошел, почему-то сохранился в глубине моей памяти.

«Папа, а что такое райский плод?» – спросила я его. Он улыбнулся: «Он настолько красив, что невозможно описать ни его цвет, ни его вкус, ни запах, ни форму. Невозможно даже описать, что делает его таким ценным». Я игриво возразила: «Почему же нельзя? Вот же я, перед тобой». Отец улыбнулся, обнял меня и зарылся носом мне в волосы: «Да, прекрасный запах действительно чувствуется. Но, доченька, ты – это не только прекрасный запах, красивое личико и звонкий голос. Ты больше этого». В тот момент он был настолько растроган, что я не рискнула спросить, чем именно я больше. Казалось, стоит ему продолжить говорить, как он расплачется.

– Мисс Карен, аккуратней!

Меннан немножко запоздал – я уже умудрилась зацепить носком за деревянный порожек и еле-еле удержалась на ногах, ухватившись левой рукой за створку ворот. В другую мою руку вцепился Меннан, за что я бросила на него исполненный благодарности взгляд.

– Спасибо вам большое, я в порядке, – проговорила я и показала ему на надписи на наличнике: – Засмотрелась просто.

Лицо его внезапно просияло, и он, хотя я его об этом даже не просила, прочитал написанное вслух, а потом добавил: «И восток, и запад, и вся земля – все принадлежит Аллаху» ^[12]. В переводе с арабского это звучит так.

Но меня больше заинтересовал не текст, а тот факт, что Меннан прочитал его по-арабски.

– А вы, значит, арабским владеете?

– Немного. Нас учили этому в лицее имамов-хатибов^[13], но потом без практики мы все позабыли, конечно.

Ого, так он, значит, из духовного сословия решил переметнуться в купеческое. Однако же…

– А почему вы так и не стали имамом?

– Вообще, отправить меня в лицей хотел мой покойный отец. Он умер, когда я как раз был в выпускном классе. И из-за этого мне пришлось уйти с учебы и начать работать.

Я решила не упустить шанса, чтобы понять, что за человек Меннан на самом деле.

– А вам нравится работа в сфере страхования?

– Да, спокойная работа. В Конье, правда, люди пока еще не понимают, насколько важна страховка, но, иншалла ^[14], однажды поймут.

– Да вы оптимист!

– Есть такое. Будь у нас здесь пять таких клиентов, как «Икониум туризм», дела бы у нашей фирмы шли б только в гору.

Тоном ответственного начальника я слегка сыронизировала:

– Для этого надо много работать.

В его зеленых глазах тоже проскочила шутливая искорка:

– Делаем все возможное, мисс Карен. Ради нашего конкретного отделения и всей фирмы.

Я ничего ему не ответила и наконец-то прошла в ворота. И, сделав всего один шаг внутрь, остолбенела. Здание из саманного кирпича, перед ним – тюльпаны, гиацинты, розы, высокие тополя, посреди двора – выложенный плиткой бассейн, и тот самый запах герани.

– Я это видела… – в голосе моем был слышен страх, – вот это все…

– Вы здесь когда-то уже были? – перебил Меннан. – Ну тогда, давно. Вы вчера рассказывали…

Я отрицательно помотала головой.

– Нет, я видела это место вчера во сне… – я испугалась собственных слов. – Но это невозможно! Я совершенно уверена, что никогда здесь не бывала.

Меннан выглядел растерянным.

– Может быть, вы все-таки где-то уже видели такой двор?

Я перевела взгляд на тополя. Сейчас здесь не было ни мужчины из сна, ни странного голоса, вообще никого не было.

– Нет, – пробормотала я. – Где я могла это все видеть раньше?

– В каком-нибудь журнале.

– Нет, не было никакого журнала. Происходит что-то крайне странное.

Он не понял, о чем речь:

– Простите, а что странное?

– Я сама не понимаю. Просто что-то странное, – мой голос почти сорвался на крик. – С тех пор как я сюда приехала, с каждым часом все страннее и страннее.

Меннан от удивления широко раскрыл глаза, а я стала ему объяснять:

– Вы помните, мужчина, который подарил мне кольцо вчера… Так вот, вчера я видела его ночью из окна отеля.

– Место, где вчера у нас лопнуло колесо, не очень далеко от отеля. Он мог просто проходить мимо.

– Нет, он не проходил мимо. Он стоял рядом с шадырваном и смотрел прямо на мой номер.

– Ну что вы, мисс Карен, – Меннан слегка улыбнулся, – от площади перед мечетью совершенно невозможно увидеть вашу комнату.

Но я уже его не слушала, меня уже прорвало, и я шаг за шагом рассказывала о событиях прошлой ночи. Пусть это будет Меннан, но мне нужен был кто-то, кому я бы могла рассказать все, что вчера произошло.

– Я вышла на балкон. Вчера ночью… Не знаю, сколько было точно времени, но очень поздно. И увидела его. Мы даже встретились взглядом. Этот чернобородый мужчина смотрел прямо на мой балкон, прямо на меня. Он словно знал, что я выйду наружу. Он, скорее всего, следил за мной прямо от того места, где у нас лопнула шина… Вам все это может показаться чушью, но это случилось в самом деле…

Я уже собиралась рассказать Меннану, что незнакомец назвал меня моим турецким именем, но заметила на его губах ироничную улыбку. Что же я делаю? Меня ведь так назовут сумасшедшей! Я со всей ясностью поняла, к каким результатам могут привести мои откровения. Если меня посчитают сумасшедшей, то и мой отчет не станут принимать во внимание. А в итоге, какие бы доказательства против «Икониум туризма» я ни нашла, им никто не придаст значения. Тут меня осенило. Да это же, скорее всего, куски умело срежиссированного спектакля! Вечером в суп явно что-то добавили, я же не видела, как его готовили. А все, что происходило дальше, – галлюцинация, продолжившаяся после в моем сне… Отель, кстати, тоже бронировал Меннан. А если «Икониум» переманил его на свою сторону, то и план они составляли вместе. Бородач тоже играл свою роль. Разве это невозможно? Ведь была же в прошлом году история с похищением в Афинах немецкого эксперта! А есть ли вообще разница между Турцией и Грецией? Да что там Турция, в самом Лондоне множество аферистов работает в сфере страхования. Я снова взглянула на своего коллегу. Кто знает, что прячется за этой маской агнца? Три миллиона фунтов – это очень большие деньги. Его вполне могли переманить на свою сторону. Под моим подозрительным взглядом с его лица слетела ироническая ухмылка, и он снова натянул на себя личину милейшего страхового агента.

– Это вполне может быть совпадением. Ваш бородач, наверное, попрошайка. Попрошаек часто можно встретить рядом с мечетью. Люди под взором Аллаха подают гораздо больше денег. А когда вы вышли на балкон…

Лучше всего сейчас было притвориться, что я поверила в его теорию.

– Не знаю, – я перестала настаивать, – может быть, вы правы. И не может быть, а, скорее всего, вы правы. Как-никак вы местный, лучше понимаете, что здесь происходит…

Если бы Меннан был честен, то он, очевидно, просто обрадовался бы тому, что я признала его правым, и закрыл тему. Но он так не сделал, он продолжил копаться в произошедшем.

– Я только одного не могу понять, вы действительно видели этот сад во сне?

Вероятно, он намеревался собрать все созревшие плоды их заговора.

– Я не очень уверена, на самом деле…

Сейчас нужно было снова как бы нерешительно скользнуть глазами по саду. Здание из саманного кирпича, выложенный плиткой бассейн, тополя, цветы, запах герани – все, абсолютно все было, как в моем сне. Но мне следовало соврать.

– Нет, нет… Сад из моего сна все-таки был другим. Да, было здание, но каменное, цветы и деревья тоже были, но другие, – взгляд снова упал на бассейн, – да и на его месте был фонтанчик. Да, вы правы. Сейчас я понимаю, что это место очень отличается от того, что я видела во сне. Перенервничала из-за такого пустяка…

Он недоверчиво на меня посмотрел. Очевидно, понял, что я что-то скрываю. И тут я совершила ошибку и зачем-то стала нервно рассказывать:

– Это, должно быть, синдром чужой страны. Знаете, когда в незнакомом городе вам все вокруг кажется похожим друг на друга. Со временем вы, конечно, начинаете разбираться в окружении. Вот, например, когда я была в Марокко, я так перепутала две мечети.

После непродолжительного молчания мне пришлось добавить:

– А с вами такого никогда не случалось? Во время вашей лондонской поездки вам не казалось, что все дома одинаковые?

Он совершенно спокойно ответил:

– Да, в Лондоне я перепутал отели.

И когда я уже совсем успокоилась, он сказал:

– Но я никогда не видел во сне дом, в который впервые зайду на следующий день.

Мы замолчали. Спустя несколько секунд я искусственным смешком нарушила нервную тишину:

– Так и я не видела, мне просто показалось.

Лицо Меннана не двигалось. Казалось, он старается понять, что я хочу провернуть.

– Тогда нет никакой проблемы.

Он указал рукой на дверь, из которой прошлой ночью выбежал мужчина в тюрбане.

– Проходите, поговорим с нашим клиентом.

Интересно, наш клиент – это именно он, схвативший меня за запястье прошлой ночью мужчина в тюрбане, с бородой, одетый во все черное? Я снова почувствовала нарастающее волнение. Понятно, что стоит быть готовой ко всему. Я зашла в дверь, на которую мне показал Меннан, будучи уже абсолютно уверенной, что вхожу в капкан искусно составленного заговора.