Вор, шпион и убийца

Я начала писать, сбилась, снова начала, но до сих пор не очень понимаю, о чем тут можно сказать. Я бы сказала, что эта книга о жизни в маленьких городках, о грязи, о людях, о литературе, политике, истории, но это все не про то. Это как пытаться написать про сосновый бор, когда он обрывается и вниз уходит песчаный обрыв, и стоишь на самом краю, а вниз прихотливо уходит тропка, и небо огромное, и где-то вдали гудит поезд, и небо надо всем этим смотрит прямо на тебя, и за спиной и над головой шумят и качаются сосны, - и пытаться передать всю радость, безграничье, вечность через описание сосновых иголок.
Книга Юрии Буйды течет и меняется - и все эти люди, события, города укладываются как песчинки в течение времени, и нет в этом трагедии или надрыва, просто жизнь такая, от этого не уйти и не изменить, и может быть, это правильно и вообще только так и должно быть. Потому что недаром же, ну недаром же нет излета, нет падения, нет конца. "Значит, жив" - пишет Буйда в конце, и я давно не читала ничего такого жизнеутверждающего.

После Синей крови, которая с первых страниц стала любимой, захотелось прочитать все книги Юрия Буйды. Где нашел - сразу бери! И вот библиотека порадовала симпатичным изданием, робко выглядывающим с верхней полки.

Переплетать фантазии с судьбами реально существующих людей, мистифицировать, придавать элемент сказки - отлично удается автору. На этот раз написал автобиографию, в которой затейливо переплетает зыбкие воспоминания детства и юности, передает привет с социального дна, рассуждает обо всем, что ему близко, делится опытом и рассказывает о пути становления себя, как писателя.

Сказать что книга неоднородна - не сказать ничего! Она будто Франкенштейн - состоящий из различных кусочков.
Одни истории, как правило, воспоминания детства( хотя и среди них встречается гниль да свищ) не могут не трогать, от их тепла согреваешься в ненастный осенний день. Многие рассуждения, хочется цитировать бесконечно, целыми страницами, наплевав, что это разорвет ленту друзей.
Другие же настолько не трогают, кажутся неуместными, их хочется быстрее пролистнуть ( привет, скорочтение!) и тут же забыть.
Большее неприятие вызвали истории из жизни маргинальных личностей - преступников, проституток, доносчиков, алкоголиков, даже пара мутантов в наличии. Поцарапало не "правдой жизни", а отношением к этим людям. В Ангеловой кукле персонажи те же, но рассказывается о них с принятием и уважением, а тут становится неловко за автора. Вот я такой беленький, среди парада диковинок, персонажей с картин Босха. Стою в центре хоровода чертей, низменными страстями не испачкан, любимец женщин и начальства. Да и истории, кто кому дал и не дал, от кого детей нагулял, после интереснейших рассуждений о литературе и упрека "обывателей" в скудности тем для разговоров, просто нелепы. Ближе к концу автору все таки удается разглядеть бесконечные глубины и широты души и у любителей погрызть семечки, и у доярок, даже падшую женщину удается немного окультурить! Охохонюшки. Иногда лучше держаться подальше от внутреннего мира любимых писателей и наслаждаться художественными произведениями.

Все таки не могу сказать, что книга разочаровала - никуда не делись литературные игры , фирменный юмор, нездешняя атмосфера, но если это был рандомный писатель, то оценка, скорее всего, была немного ниже. Начинать знакомство с Юрием Буйдой с этой книги советовать бы не стала.

Пришла такая пора, когда детство и юность ушли настолько в историческое прошлое, что по неволе ревниво-внимательно вчитываешься в любые воспоминания о тех временах. Уже можешь, как свидетель согласиться и подтвердить написанное или опровергнуть, оспорить.

Во «ВШУ» Буйда Ю. излагает нам свою версию о той эпохе и о себе любимом в ней. О том, как стал писателем.

Получилось у Ю. Буйды, мягко говоря, плохо. Практически ни с чем, что есть в этой книжке невозможно согласиться.

Все, о чем рассказано в первой части: о пацанской жизни, беспрестанные драки, поножовщина, стрельба, насилие, жуткие жестокости, – все эти истории, очевидно на девяносто процентов состоят из ужасов мальчишеских фантазий, придумок или реальных случаев, но бывших не с героем, а с его друзьями, одноклассниками, просто услышанных когда-то баек.

Эта книга как маятник: колеблется от бездарных фрагментов об ужасах нашего городка детства, до «высоколобых» размышлений.

Рассуждает о глубине и сложности истории нашей страны, мировой истории, о нашем народе.

Например, вот ничего другого не вызывающий, кроме отторжения, пассаж (и это далеко не самое мрачно-лживое из массы подобных пассажей в книжке):

«Жил с пьющим отцом-инвалидом, истеричной матерью, тремя братьями и сестрой в тесноте, жил тесной жизнью, которая так часто превращает русского человека в темную скотину»

«Темная скотина». Значит, есть еще и «светлая скотина», надо думать - светлоликая.

Но в том то и дело, что из детей «живущих в тесноте, да не в обиде» вырастали прекрасные, широкой натуры русские люди, устремленные к самосовершенствованию, и даже совершенствованию мира, к мечте, к самому лучшему, что уже есть в этой жизни.

Надо же суметь «додуматься» до того, что, например, про человека, грызущего семечки, из обывателей, которые «делают историю». Семечки – «ось мира, его оплот и ограда».

Или вот:

«…писательство – это ремесло вора, шпиона и убийцы. Писатель подглядывает, подслушивает, крадет черты и слова, а потом переносит все это на бумагу…».

Или такое:

«История искусства – искусство страха, стыда. Трусят все гении».

«Привычка к злу приятна: человек тянется ко злу, потому что оно, как многим кажется, делает его сильнее»»

«Понадобилось не так много времени, хватило семи десятилетий, чтобы люди привыкли к тому, что они – простые пользователи своих тел».

Это пишет на то время (конец 80-х- начало 90-х) член бюро обкома КПСС, коммунист-газетчик, партийный журналист, а, по существу, писака-конъюктурщик. Враль, свысока и через губу судящий о простых людях.

Ладно если бы автор намеревался только удивить, эпатировать, потрясти публику. Мне кажется задачей его было другое – добиться издаваемости книги за рубежом. Там всегда пользовалось спросом все темное, черное, катастрофическое, что напишут о России. И как раз во «ВШУ» есть все что нужно – о Гулаге, о «совке», бедности, воровстве, пьянстве, жестокости русской повседневной жизни. Все как заказывали.

Я полагаю, что не случись того, что произошло в 1991 году, то есть не развались СССР, не рухни КПСС – эти «мемуары» были бы другими.

Это были бы воспоминания партийного, государственного начальника, продвинувшегося по лестнице партийных СМИ и идеологии, может крупного советского писателя. О трудном детстве, пламенной комсомольской юности, увлекательной и важной партийной работе в районной, областной, центральной печати.

Но случилось, то что случилось. И получили вот это. Коньюктуру, господа.