Отзывы на книги автора «Юлия Яковлева»

Мне нравятся Ленинградские сказки, в целом.
Но... закончила только что читать.
Меня словно взяли и вдруг! окунули головой в ледяной прорубь, топили там долго, потом вытащили, и я глотаю воздух и давлюсь им и  собственным страхом, а потом опять!!! буль - буль - буль... и я просыпаюсь в холодном поту и верчу головой силясь понять что же сейчас произошло. Мне страшно. Больно. Жутко. Я ещё не поняла что это был сон.
Вот так же и здесь. Я дочитала. Но пока не поняла что же это было.

Удивительный литературный жанр – рассказ. Недаром говорится: «Краткость – сестра таланта». Написать рассказ не так уж и просто. Это законченное литературное произведение со всеми полагающимися «атрибутами», но небольшое по объёму. Некоторые авторы признаются, что им бывает проще написать повесть, или даже роман, чем рассказ.

Если вы любите рассказы, или просто иногда хочется прочитать что-то короткое и законченное (как правило, на сон грядущий) и, если вам нравятся мистические истории, то сборник «Трепет черных крыльев», возможно, подойдёт. Меня он, по крайней мере, не разочаровал. Во-первых, многие авторы рассказов достаточно известные и мною любимые: Корсакова, Литвиновы, Крамер, Чиж, Нури и другие. Ряд имён авторов был для меня новым. Это повод познакомиться с ними и, если понравятся, продолжить знакомство с их творчеством.

На мой взгляд, сборник не совсем соответствует заявленной тематике – сборник мистических детективных рассказов. Детективная составляющая присутствует далеко не в каждом из них. Зато мистикой овеян каждый.

Не все рассказы мне понравились. Думаю, что это естественно. Если бы была возможность обменяться мнением по каждому из них, то, возможно, эти мнения у разных читателей не совпали бы. Некоторые рассказы вызвали недоумение: непонятная незаконченная история, хотя атмосфера мистичности в современном городе ощущается очень живо. Например, Александр Гадоль – «Авторский проект». Подчеркну, - это моё субъективное мнение. Да и не скажу, что рассказ мне совсем не понравился.

Не все рассказы запомнились. А вот «Двое на дороге» Альбины Нури (Нурисламова) забыть не могу…Такое сильное впечатление произвёл этот рассказ.

В общем, читать сборники рассказов – приятнейшее занятие. Как будто вращаешь детский калейдоскоп с цветными стекляшками, которые образуют причудливые узоры. И прервать чтение можно на любом из них, а продолжить тогда, когда захочется. Не то, что с романом – читать до конца, пока не наступит развязка. Тем более, что рассказы качественные.

О сборниках рассказов, а особенно - сборнике рассказов разных авторов, писать трудно. Как будто собрались в комнате абсолютно разные люди, со своим опытом, своего возраста, из разных мест, разных профессий, а вам надо выразить свое мнение. Приходит на ум одно определение: "Они очень разные".

Вот и рассказы в сборнике "Трепет черных крыльев" очень разные. Хотя и объеденены вроде бы одной темой - сборник мистических детективных рассказов. Но и тут не все так просто. Одни рассказы больше детективные, чем мистические. Другие - более мистические, чем детективные. А третьи - и вообще, ни то, ни другое.

Мнение о рассказах сложилось тоже разное. Несколько рассказов очень понравились. Даже захотелось познакомиться и с другими произведениями авторов (это я о тех, с книгами которых еще не знакома). Большая часть прочиталась и прошла мимо. Несколько, даже несмотря на маленький размер, дочитать не смогла. То ли не доросла до их стиля, то ли переросла, в смысле возраста.

В общем, сборник рассказов - это сборник рассказом. Больше подходит для ознакомительного плана с авторами, чем для читательского наслаждения.

Таня буркнула:
- Очень мне сейчас от этого легче… Выходит, нет ни победителей, ни побеждённых? А есть только убийцы? Они убийцы. Я – убийца.

Если в «Волчьем небе» Яковлева со скрипом признавала за советским народом право на насилие, то здесь возвращается на круги своя. Герои книги – поголовно жертвы режима. Одним разрушили жизнь сталинские репрессии, другим – война. Окружает их безликая серая масса, к ним равнодушная, ибо своих проблем выше крыши.
События предыдущей книги, напоминающие дикий сон, также обнуляются, пока Шурка не решает сам к ним вернуться. Правда, бесследно исчезает противная завучиха Капустина. Но, как говорится, умер Максим – ну и х** с ним. Куда интересней Яковлевой писать про страдания фашистов.
«Чёртова грязь… Чавкает как. Будто заживо сожрать хочет. Не оставить бы сапог! А то потом до самого Днепра в одном трёхай. Если только иван раньше не подстрелит. Тут уж ни ночь не спасёт. Ни дождь. Один рассказывал, они так три дня, даже больше, могут в схроне лежать. Поджидать добычу. Как три дня? А жрать? А пить? А отлить? А так. Непонятно как. То ли недолюди, то ли сверхлюди. Не люди уж точно»
И трибунал бедному гитлеровцу грозит (ох), и любимая русская девушка застрелилась – испугалась, что соотечественники не так оценят (плак), и нервы вконец расстроены: злые иваны наблюдают из-за каждого дерева (жуть).
Хочется задать вопрос: автор правда не понимает, почему иваны (то есть советский народ) настолько злы на фашистов? Да потому, что против них ведётся война на уничтожение (одна Блокада чего стоила), а им это (вот сюрприз) не нравится. В конце концов не СССР первым напал в 4 часа утра. На него напали.
Но нет, отвечать насилием на насилие, по Яковлевой, не выход. Ведь могут пострадать невинные жертвы войны. Такие, например, как Франц Шмидт, который, вот ведь достижение, сперва спасает еврейскую девочку, а потом и вовсе отказывается расстреливать санитарный поезд. Именно за его смерть в сказке карается Таня, застрявшая между миром мёртвых и миром живых. Ничего, что поезд – а в нём безоружные санитарки и раненые – всё равно расстрелян, а родители этой девочки всё равно убиты, да и девочку могли не найти. Ничего, что сам Франц до того раскаяния либо делал то же самое, либо служил тем, кто делал то же самое, так что невинным его назвать никак не получится. И не надо баек про офицерскую честь – к чести подобные вещи вообще отношения не имеют.
Что же остаётся? Покаяние. За то, что защищалась. За то, что мстила за смерть подруг. За то, что ненавидела. Всё это нетолерантно, а в счёт идёт только последний поступок. Отдельные лучи ненависти у автора к тем, кто вывозил трофеи из фашистской Германии. Что вывести оттуда такой трофей, что выманить последние ценности у умирающего от голода ленинградца для автора всё едино.
Это последняя книга из цикла «Ленинградские сказки».
Начинался цикл «Детьми ворона» - о жертвах сталинских репрессий. А кончается вот этим.

Кто начинает с антисоветизма, тот кончает оправданием фашизма. Такое вот наблюдение.

Но Самсон сказал им:
теперь я буду прав пред Филистимлянами, если сделаю им зло.
Суд. 15:3

1944 год. Третий год Великой Отечественной войны. Юлия Яковлева со скрипом признала за советским народом право на насилие. Вот только кому использовать это право, если советская армия выглядит пушечным мясом («Командир поднял руку. Строй перешёл на неслышный кошачий шаг. Теперь Шурка видел, как они все напряжены. Теперь различал: у одного страх, у другого отчаяние, у еще одного – безумную надежду: «Может, в этот раз не я… я не в этот раз». Командир резко махнул. Строй побежал»), а единственная батальная сцена выглядит как месть одиночки?
С мирной жизнью в сказке обстоит немногим лучше. Как-никак, среду обитания отстояли, а природные инстинкты при любой системе берут своё. Но всё же на первый план выходит бедность, дефицит мужчин, внезапные смерти «от истощения сердца», платное образование (в реальности таковое было, начиная с 8-го класса, а от платы можно было избавиться, став отличником, но зачем это объяснять, когда можно ворона-Сталина попинать?). А поскольку война неотделима от деградации, не удивляйтесь, дорогие родители, словам «ср*ть» и «пошла в ж*пу».
Чтобы хоть как-то разобраться в сюжете, надо прочитать «Краденый город» с моралью «в Блокаде виноваты ленинградцы» и «Жуки не плачут» с моралью «родина – мать-уродина». В центре всё те же Таня, Шурка и Бобка. Плюс ещё приёмная сестра Сара – без речей и сколь-либо активных действий (ну нужен был автору ребёнок войны, а что с ним делать она не знает). Судьба снова сводит их в Ленинграде. Дело за малым – найти друг друга. Прибегать к помощи государства бессмысленно: ребята живут двух мирах – действительном и призрачном (и иной раз ведут себя так, будто война их не коснулась). Остаются мистические силы и Король игрушек, разумеется.
Таня превращается из кошки в человека и цинично-практично идёт в армию с документами, взятыми у трупа: нужна легализация положения, еда, ночлег. Шурка и Бобка всё больше отбиваются от рук. (Война, конечно, заставляла преждевременно взрослеть детей, но только не этих). Впрочем, если история Тани даёт надежду на перевоспитание героини и раскрывает трагизм войны, то очередные приключения пацанов в параллельном мире выглядят таким бредом и маразмом, что даже не знаешь, смеяться над этим или плакать. Разбавляет этот маразм политический подтекст. С этой целью в сказку введена завуч мужской школы Капустина Елена Петровна – горластая, нахрапистая, искренне верящая в идеалы Партии и тупая, как пробка, посему задолбавшая соответствующими лозунгами всех - от читателей до персонажей.
Финала в сказке нет. Даже открытого. Всё обрывается на самом драматичном месте. А дальше будет уже другая история.

Сказать «Горшочек, не вари» по отношению к циклу Юлии Яковлевой было бы слишком грубым. Автор работает над темой, находит своего издателя… Но от четвертой повести у читателя остаются одни междометия. У конкретного читателя, который доверчиво ждет, чем же завершилось возвращение главных героев в освобожденный Ленинград.

В 1944 году город живет не нарядной, но всё же спокойной жизнью. Яковлева рисует патетические картины восстанавливаемого Петергофа. Но как-то не слишком резко, будто зная, что дворцы и фонтаны возродятся и вновь засверкают своим великолепием. Персонажи этого знать не могут, поэтому сочувственно вытаскивают золоченых Самсонов из земли так, будто участвуют в колхозной страде.

А Шурка сопротивляется школьной системе и тоскует по пропавшей сестре. Как-то непоследовательно Яковлева забывает разгромить советский строй. В первой книге у нее шагали зомбированные пионеры, в третьей – маялись от докучной пустопорожности школьники в эвакуации. А тут по-строевому грубый, но безобидный физрук, проницательная и мягкосердечная, интеллигентная директор да карикатурная завуч. Такие до идиотизма идеологически загипсованные Елены Петровны действительно встречались и встречаются в любой системе. Писательница даже не постеснялась поиздеваться над ее внешностью, слепив неуклюжее, нелепое существо, ударив по самым больным женским местам. Сказка всё стерпит?

И милиционеры тут какие-то адекватные. Да, мир остается жестким, недружелюбным, но вполне объяснимым без всякой пропагандисткой идеологической подоплеки. Зато фантастическая чертовщинка, подкупавшая своим безудержным сюрреализмом в начале, засбоила и сдулась.

Яковлева попыталась продолжить использование фантастического механизма с путешествиями через картины, но на маленького Бобку с задатками уличной шпаны просто не хватило печатного места, сюжет оборвался. Приключения Шурки в ночном Ленинграде с ожившими хищными сфинксами отдают дешевым слэшером. Зато демоническая загадочность Майора (он же Король игрушек) во второй половине повести слизана с визионерства Джима Джармуша и его кинематографических персонажей. Да и вообще, побег Шурки в поисках сестры с увязавшимися за ним немой девочкой Сарой и туповатой учительницей похож на типовой подростковый иностранный фильмец без особого оригинального смысла.

С Таней тоже происходит полная фигня. Герои цикла фактически не столкнулись с войной как боями. Были блокадный голод и бомбежки, эвакуация, но не фронт. И тут Яковлева решила заполнить пробел. Не успела Таня из кошки вновь стать девушкой, как угодила в подвал и от созерцания останков погибшей еврейской девочки так прониклась праведным гневом, что рвется на фронт. И повторяет судьбу многих реальных героинь – из-за возраста ее не берут, но хитрость и упорство торжествуют. Взяв им погибшей, она преображается. А дальше Таню ждут приключения как в бездарном отечественном современном фильме о войне. Тяжелый труд в санитарном вагоне, девичьи трогательные мечты о мирной жизни. Вплоть до оборванного финала с кучей трупов и супергеройским крошением фашистов в одиночку.

Невнятный, вымученный сюжет без всякой перспективы нашпигован чудовищными стилистическими экзерсисами. «Взгляд пролетел сквозь нее, как сквозь игольное ушко», «выпрыгнула соседка на твердую банальную почву разговора ни о чем», «мокро шипят шаги». Юлия Яковлева старается изобретать красивости, но в этой вычурности чувствуешь лишь неловкость. Будто взрослый задает упражнения детям на сочинение метафор, а те лениво сопротивляются. Как Бобка, которому никак не выучить осточертевшее и непонятное стихотворение Пушкина.

В финале повести оставлен сериальный клиффхэнгер, поскольку книг задумано пять. Конечно, интересно, размажет ли Таню летящий в нее рой пуль-пчел. Спасется ли Бобка, нарушивший правила потустороннего мира. Да и какую игру ведет Майор, собравший в себе все штампы советского злодея-стиляги-шпиона… Но смысл исторически травматичных декораций уже фактически утрачен.

Сеттинг был многообещающим: две команды писателей-супергероев (Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Чехов vs Остин, Радклиф, Шелли и примкнувшая к ним Ада Лавлейс), наделённых чудесным даром претворять свои произведения в жизнь, трансформируя реальность, сражаются друг с другом, стремясь завершить в пользу своих держав исход Крымской войны. Эдакая литературная "Лига выдающихся джентльменов" (насколько вообще участниц женской британской сборной можно называть джентльменами).
Но вот воплощение, на мой взгляд, подкачало.
Сначала о том, что удалось. У Яковлевой отлично получился презабавный литературный ребус: роман полон отсылок к русской и не только классике, причём дело не ограничивается перечисленными выше героями. Правда, в формате аудиокниги (насколько я понимаю, произведение существует лишь в этой форме) разгадывание ребуса несколько осложнено. Какие-то наиболее очевидные отсылки услышать не составляет труда: явственно считываются аллюзии на Горького, Достоевского, Конан-Дойла и некоторые произведения вышеозначенной команды поэтов-джентльменов. Но есть, конечно, стойкое ощущение, что массу других отсылок ты не услышал и пропустил.
К сожалению, ребусной частью достоинства книги исчерпываются.
Да, Яковлева умеет стилизовать свою прозу под разных классических авторов, но у того же Сорокина, как по мне, это получается не в пример лучше. Стёб над классиками (особенно над Гоголем) забавен, но не более того, до хармсовских литературных анекдотов Яковлевой как до луны.
Кроме того, ей не удаётся полностью погрузить читателя в эпоху: периодически проскакивают анахронизмы (кто ж в середине 19 века оперирует категорией "литр" применительно к водке? какие ещё унитазы в это время?).
Но самые большие проблемы у этого произведения - с сюжетом. Все-таки когда берёшь в руки авантюрно-шпионско-мистический роман, то ожидаешь хоть сколько-нибудь связного повествования.
Здесь же, во-первых, очень много построено на умолчаниях: читателю предстоит догадываться о событиях, оставшихся за кадром, а сделать это на слух (повторюсь, книга изначально создавалась в аудиоформате) довольно сложно. Во-вторых, относительно многих вещей хотелось бы получить более внятное объяснение. Писателей-супергероев в одну команду собирает Владимир Даль, но почему он собирает именно этих? Как он вообще узнал про существование Чехова? Если уж он может перемещаться в будущее, то почему выбрал Чехова, а не, скажем, Булгакова (тоже врач, но в плане литературно-шпионской дуэли мог бы быть гораздо более эффективным придумщиком)? Какова вообще природа магических способностей Даля? А кто собрал в одну команду англичанок (которые, как известно, "гадят")?
По большому счёту, у этого романа те же самые проблемы, что и у "Даля". Сама Яковлева, насколько я понимаю, рассматривает "Даля" как первую часть трилогии, а "Поэтов и джентльменов" - как последнюю. Возможно, если она напишет середину, то всё сложится в единую картинку, но до тех пор, увы, впечатление так себе.

Юлия Яковлева - известный балетный критик, в свое время язвивший со страниц Афиши и Коммерсанта. Но короткая форма рецензии на 4 абзаца - не то же самое, что полноценная книга.

В "Создателях и зрителях" можно найти все: историю рождения балета во Франции, становление русского балета, увлекательный рассказ об отце и братьях Петипа, развенчание советского мифа о русском балете (здесь Юлия потрудилась особенно рьяно - и это, пожалуй, самая скучная глава). Чего тут нет, так это подробного рассказа о создателях балетов эпохи шедевров. Чайковский упомянут вскользь, причем не всегда понятно, речь о живом композиторе или уже о мертвом - структура этих глав особенно хаотична. Всеволожский также упомянут пунктиром. Вообще, к концу книги автор - или редактор, собиравший книгу из научной работы - заметно устает.

Зато удалось донести центральную мысль книги - на афишах "Жизели" должно стоять только имя Петипа. Что же, будем знать. Жаль, что не удалось узнать больше.