Да что-то кони мне попались привередливые,
Мне дожить не успеть, так хотя бы допеть.
Смерть на скачках, пал любимец публики, призовой орловский рысак Пряник, с ним погиб жокей Жемчужный. Гением в этой паре был конь и оплакивают главным образом его, о наезднике почти не вспоминая, что несколько шокирует следователя Зайцева, привыкшего, что жизнь человека априори более ценна, чем животного. Следствие приходит к выводу, что Пряник был отравлен и сделать это мог только имеющий доступ к стойлам. Под подозрением оказываются курсанты высших кавалерийских курсов, занятые в работе на ипподроме.
Хотя какие уж они там курсанты, все взрослые воевавшие на фронтах Гражданской и сильно не факт, что от начала до конца за красных. И тут нельзя не вспомнить противостояния Буденный-Тухачевский, последний считал время лошадей прошедшим ратовал за техническое переоснащение армии, утверждал - в будущие войны станут войнами машин. Все еще обладающий немалыми возможностями, Буденный, выводит своих ставленников из-под удара, командируя Школу на Кубань для закупки нового племенного фонда.
Туда же, вслед за ними, следствие приводит Василия Зайцева. Такая завязка у второго романа Юлии Яковлевой имени этого персонажа. И для того, чтобы понимать его, мало быть только читателем детективов, гадающим, кто из троих: дворецкий, леди или партнер по гольфу - кто убийца. Здесь нужно иметь представление о раскладе сил, о реалиях столетней давности, включающих коллективизацию, раскулачивание и принудительное переселение, вымирание деревни от голода и бегство крестьян в города. Наконец то самое противостояние военачальников, знать о котором не менее важно, Польша сделала ставку на кавалерию и все помнят, как мгновенно все для нее закончилось.
"Укрощение красного коня" снова культурологический ребус совмещения диаметрально противоположного в заглавии: классические кони Клодта на Аничковом мосту с картиной Петрова-Водкина, и красной конницей. Итак, Зайцев едет на юга, в спутницы ему навязали лощенную комсомольскую стерву, патриот-девицу и явную стукачку Зою, к тому же со слабым желудком, то и дело полощет ее. Первое столкновение с действительностью случается сразу после выезда из не жирующего, но сытого Ленинграда. Предельно истощенные женщины со скелетиками-детьми молят на перроне о "хлебе для моей деточки", а доблестная милиция гоняет "кулацких недобитков".
Зайцев раздает весь свой паек, то же делает и девица, которая оказывается нормальным товарищем, только вот есть им теперь будет нечего. Дальше попытки вести следствие в Новочеркасске, наверняка выбранном не случайно, в месте, где "они
казаки, мы российцы, приехали - вот и не ждите другого к себе отношения". Семьям красноармейцев, к слову, выделялись для жизни дома тех, кого увозили в теплушках, дав на сборы час. Просто представьте на минуту, как это. Что уж сетовать на нелюбовь местных.
Конфликтов в романе много: город против деревни, казачество против советской власти, УгРо против ГПУ (НКВД), Буденный против Тухачевского, красивые, но нежные орловцы против выносливых крепких американцев (лошади, если что), герой против бюрократов, любовница против законной жены, невозможность совместить желание жить достойно с необходимостью жить по средствам (а это о красавцах кавалеристах), требование власти участвовать в карательной экспедиции против кулацких жен и детей с честью офицера и моральным законом внутри человека (снова о них же).
И мне кажется, что с конфликтами вышел перебор, детектив на три сотни страниц, в котором нужно ведь еще и интригу развить, проседает под тяжестью этого множества, тут нужен кирпич под тысячу страниц, вроде "Высокой крови" Сергея Самсонова. Может быть поэтому второй роман о следователе Зайцеве не мой фаворит. Но третий, о котором расскажу очень скоро - просто огонь.