Тысячекрылый журавль

Пусть читателя не обманет небольшой объём произведения – на менее, чем трёхста страницах мы становимся свидетелями глубокой драмы человеческих отношений, опутанных паутиной скрытых пороков и душевных страданий.

Действие разворачивается в послевоенной Японии, когда мир находится на стыке старых пережитков и новых реалий. Протагонист, молодой человек Кикудзи Митани, уже четыре года переживает смерть своего отца и старается избегать шумного людского общества. Однако приглашение бывшей любовницы отца Тикако посетить её чайную церемонию неожиданно вызывает любопытство Кикудзи – она собирается познакомить его с одной девушкой, её ученицей.

Связь отца с Тикако продлилась недолго, а Кикудзи на момент их отношений было десять лет. После смерти отца он примирился с существованием Тикако и даже по-своему жалел её, поэтому в посещении устроенной ею чайной церемонии ничего предосудительного для него не было. Но вот кого он действительно никак не ожидал увидеть в гостях у госпожи Куримо, так это Оота-сан, ещё одну любовницу отца, появившуяся уже после Тикако. Кикудзи удивлён: он не только не чувствует ни малейшей враждебности к госпоже Оота, отнявшей, по сути, у семьи внимание отца и мужа, но ему приятно с ней общаться, воскресая таким образом воспоминания об отце.

На той же церемонии Кикудзи видит Юкако Инамура, ту самую ученицу Тикако Куримото. Увидев у неё розовый фуросики, традиционный платок, с белым журавлём, он про себя называет её "девушка с тысячекрылым журавлём". Юкико прекрасна, и от её изящной красоты веет мягкой свежестью и нежной юностью. Для Кикудзи она —недостижимый идеал, для которого нет места в недостойных мыслях, поэтому свою мучительную страсть он отдаёт госпоже Оота.

По сути, этот роман об отношениях между мужчиной и женщиной. Каждая из женщин в жизни Кикудзи играет особую роль в его судьбе, и каждая олицетворяет его страхи, которые ему предстоит либо преодолеть либо продолжать жить с ними. Пожалуй, цепочка взаимоотношений Кикудзи и его женщин, созданная автором, не отличается чистотой и непорочностью, но доказывает, что человек, порой, может стать рабом своих инстинктов. Так, к примеру, вступив в связь с госпожой Оота, бывшей любовницей отца на двадцать лет старше самого Кикудзи, он сначала пытается причинить душевную рану женщине, завладевшей его отцом, и отомстить за себя и за мать, но постепенно втягивается в противоестественные отношения и даже по-своему любит госпожу Оота. Иначе складываются его отношения с Фумико, её дочерью. Любовь к ней рождается постепенно, но имея все предпосылки расцвести полным цветом, заканчивается по желанию девушки, которая сбегает, оставив Кикудзи в растрёпанных чувствах. И тут на сцене снова появляется Девушка с тысячекрылым журавлём, прекрасное создание, готовое залечить душевные раны отвергнутого мужчины. Можно ли желать большего?

Если говорить откровенно, Кикудзи напоминает бревно, которое просто плывёт по течению. Куда оно повернёт – туда и поплывёт Кикудзи. Женщины приходят в его жизнь и уходят из неё, оставив глубокий след или лишь призрачные воспоминания. И только госпожа Тикако Куримото остаётся величиной неизменной, символом приземлённости жизни и её материальной сущности. Она как заноза в жизни Кикудзи, но если бы не её навязчивое присутствие, его жизнь была бы пресной и серой. Ведь чтобы бревно поплыло, его тоже надо пнуть.

Ясунари Кавабата создал прекрасный роман, в котором грубая проза жизни прекрасно сочетается с эстетикой неосязаемого. Его метафоры полны меланхоличной лирики, а каждая вещь, будь то чайная чашка 16-го века или крепдешиновый фуросики, наделена историей и обладает душой. Хрупкость сиюминутного здесь противопоставляется философии сакраментального, а поэзия природы банальности повседневности.

– Да, но разве страдания не оставляют душевных ран, если они даже проходят?
– Не знаю… Иногда мы очень страдаем, но проходит время, и прошлое со всеми его страданиями становится нам дорого…

Совсем недавно писала рецензию на другого японца и что там, что тут мне на ум приходит сравнение литературного произведения с зарисовками, этюдами, чем-то зыбким, акварельным, расплывчатым. Видимо, это национальное, присущее многим, а то и большинству японских произведений. Сюда же можно, пожалуй, отнести и символичность, такое ощущение, что каждая вещь, встречающаяся в тексте, упоминается не просто так, а с каким-либо подтекстом, скрытым смыслом. Например, кружка это не просто предмет, из которого пьют чай. Это и воспоминания как о приятных, так и о неприятных моментах, это и вещь, прошедшая через руки всех основных героев романа, подчеркивающая их странную, местами противоестественную связь, это и противопоставление мира неживых вещей, которые могут прожить сотни, а иногда и тысячи лет, миру людей, которые столь хрупки и недолговечны и в любой момент могут умереть. Или, например, журавль давший имя роману, всего лишь деталь, изящное украшение женской сумочки. Это на первый взгляд, а стоит присмотреться, кому именно принадлежит эта вещь и с чем его обычно ассоциируют в японской культуре и снова все наполняется символами и намеками.

Многогранный, многоуровневый роман, в нем как минимум три пласта повествования, один переплетается с другим и дополняется третьим, и это только то, что смогла найти и увидеть я, вполне возможно их там больше. Отношения молодого парня Кикудзи с любовницей его покойного отца, в которые оказываются вовлечены еще несколько человек - это основной пласт повести, порочные, болезненные связи этих людей, которые разрушают их самих, внушают им мысли о грехе и грязи, мешают жить нормальной жизнью. Второй пласт - это размышления о жизни и смерти, о живых и мертвых, тут и ранний уход из жизни по независящим от человека причинам, и самоубийство от невозможности жить счастливо, и сомнения, терзания и угрызения совести тех, кто был близок умершим, попытки понять уже навсегда покинувших нас людей, не было ли моей вины, все ли я успел, а правильно ли я понимал... Третий пласт - природная гармония; жить в мире с собой невозможно без понимания окружающего нас мира, отсюда и столь пристальное внимание к чайной церемонии, ведь в ее основе заложены гармония и эстетика, неспешность и созерцательность.

А упомянув природу, уже невозможно не переключиться на мое восхищение слогом автора. Как же прекрасно он описывает любую природную картину или явление, будь то горы или море, ночное небо или ливень, все моментально оживает в воображении читателя. Тот случай, когда писатель может говорить о чем угодно, а я буду слушать, развесив уши и млея от удовольствия. И даже некая обрывочность финала абсолютно не испортила моих впечатлений от первого знакомства с автором, здесь и не могло быть другого законченного итога, мы просто, отодвинув ширму, ненадолго погрузились в жизнь героев и, понаблюдав украдкой, деликатно эту ширму снова задвинули, оставив их разбираться с миром и собой, ведь еще не все иероглифы их жизни написаны...

Так ну тут я буду просто бомбить от каждого из героев. Нет ни одного, к кому бы у меня было однозначное отношение. Нет! Отношение переворачивалось несколько раз в течении прочтения. И самое раздражающее и интересное, что по итогу прочтения все герои сохраняют свою двойственность и как будто одновременно вызывают симпатию и раздражают, злят и вызывают сочувствие.
Кто не читал – тот не поймет. Кто читал – делитесь своим восприятием. Я как будто не читала, и резала пальцы страницами, и каждый раз резалась как бритвой случайно и неожиданно.

История начиналась, как размеренная, и я ожидала мудростей в стиле: «солнце заходит, но всегда вновь встает» - пауза для прочувствования момента. Книга так и начиналась – обычная жизнь с описанием быта японцев середины 20-го века, когда пылесос и электричка соседствуют с чайным домиком, гейшами и сватовством через сваху.
А потом как отдельные кусочки повествования заблестели, засверкали и сложились в увлекательное психологическое путешествие.

Итак, главный герой – жених. По началу он казался мне этаким Фудзи-Печориным, который сейчас как поразбивает девчонкам сердечки, чванливый, циничный пользователь, который относится к девчатам, как к красивым вещам и не прочь после использования вывесить их на бельевой веревке и наблюдая за тем, как колышет их ветер и как обсыхают они от слез и разочарований, выдать что-нибудь философское… Примерно как Лермонтовский Герой нашего времени философствовал над страданиями княжны Мэри.
А автор раз, и переворачивает героя, как будто подвешивает его на бельевой веревке, подвешивает с помощью любви и привязанности к роковой взрослой женщине. К бывшей любовнице покойного отца. Да, горе сближает. И да, именно эта женщина разбудила в нем живую душу. И одновременно как будто ранила и занесла в его рану яд.
И вот в нем проснулось что-то живое. Но при этом он остался беспомощным – он ждет, что даст ему жизнь. Решительность, воля, выбор – нет, он же просто бумажная салфетка, приколотая салфеткой и колышащаяся на ветру.

Роковая дама – зрелая любовница главного героя – не женщина, а заложница сценария страдания. Сломает, все стабильное и спокойное, чтобы выжимать из себя высокие страсти, проживать душещепательную драму. И перед ее простотой, беззащитностью, податливостью сложно устоять любому мужчине. Ух… Жаль, что она не могла вылупиться из себя самой как из скорлупы, перерасти собственный сценарий.

Что дальше? Страсть вспыхивает между дочерью дамы и главным героем. Но тень смерти отца героя, матери героини, связи героя с матерью героини ложиться мрачной тенью на их связь: их и манит друг к другу и чувствуется драма. В ней его привлекает схожесть с его зрелой, покинувшей мир любовницей – с ее матерью.
Я была уверена, что герой останется именно с трагичной героиней, останется в лапах странной страсти, в тенях страсти родителей. Его отец любил ее мать, теперь они любят друг друга. В детстве он ненавидел ее мать. Она недолюбливала его отца и страдала от общественного осуждения, от жестоких слов, от того, что в детстве в ней видели порок и продолжение матери. И тут автор делает финт. И именно Фумико, дочь, разрывает порочный круг. Но разрывает она его на чувстве вины, на боле, на каком-то фатализме. Разрывает, сохраняя власть над душой героя. Да, он символически освобождается от этой власти, сжигая письма бывшей любовницы.

Но… освобождается с ее разрешения. Если она однажды передумает и вернется в его жизнь, то он покорно окажется в поле ее воли.
Герой напомнил мне старика-Синго из второй повести «Стон горы». Вот так состарившись и наш герой будет вспоминать свою Лилит по имени Фумико.

Самый сложный для меня персонаж – женщина, открывающая повествование и плетущая интриги, играющая в свои игры всю книгу – Тикако – бездетная и безсемейная бывшая любовница отца главного героя. Любовница, которая как собака, до сих пор предана памяти его отца. Интересно, что отец героя стал изменять жене с Тикако. А потом променял Тикако на манкую взрослую любовницу с дочерью Фумико. И именно к ней ушел из семьи. И за это Тикако обозлилась, стала травить любовницу и ее дочь, подружилась с официальной женой. Именно эта дама злила и вызывала странно-теплые чувства одновременно.
Именно она, пусть по-хамски и беспардонно, вывела сына своего любимого мужчины, из-под влияния двух сложных женщин. Именно она организовала для парня безмятежное стабильное счастье и породнила его с состоятельной и спокойной семьей (без игр в трагедии).

Тикако – хамка, злая и мелочная, склочная. Она грубовата. Она как та самая торговка с рынка, которую женщины боятся в себе обнаружить, как визуализация всего постыдного, отталкивающего, раздражающего. И в то же время она – как дух хранитель очага. Не зря она мастер чайных церемоний. Как сварливый домовой.
И в то же время она как та самая тетушка, которая вместо причитаний в стиле «ещё не женился? Ну что ж так?» берет и делает, подбирает хорошую невесту, организовывает знакомство. Вовремя выходит из игры, чтобы молодые назло ей не разбежались окончательно. А потом на правах «ангела хранителя семейного очага» с ноги ломится в семейное гнёздышко молодых.

Для меня именно она самый сложный и, наверное, загадочный персонаж. Хотелось бы увидеть историю её глазами. Понять природу ее любви, заботы и черствости.
Но остается только бомбить и фантазировать. Фантазировать и бомбить.