Цитаты из книги «Коломбина для Рыжего»

От поцелуев Рыжего кружится голова и подгибаются колени. Он все-таки смог меня заставить забыть, где мы находимся, но отвечать ему так приятно и правильно, как будто он – это все, чего я хочу в этой жизни. Но ведь это неправда?.. Пусть он и ведет себя так, словно сам поверил в то, что мы вместе. Это не может быть правдой. Та тонкая грань, на которой балансирует Бампер в своей игре, слишком острая, чтобы я перешагнула через нее, не поранившись, а он… он… он просто сумасшедший.

– Отпусти, – шепчет тихо, и если бы руки были послушны мне, я бы отпустил, а так упрямо наклоняю голову, чтобы вновь поцеловать ее, обхватывая только крепче. Это как наваждение, как неизбывная тоска, и я не в силах совладать с собой. Эта девчонка сводит меня с ума.

– Все равно ей это не понравится, я знаю, как и твоему отцу. – Мне плевать. Главное, что мне нравится. Что нам нравится. Остальное никого не касается.

Он подводит меня к столу и отодвигает стул. Легко усаживает на него, все это время не переставая касаться шеи. Остановившись за спиной, поглаживает горло, ключицы, играет с волосами, все дальше и дальше забираясь пальцами под воротник… А у меня в ушах продолжает звучать уверенно произнесенное им: «Моя Таня». Как будто все это очень серьезно для Рыжего. Или мне так только кажется? После Вовкиного трусливого и осторожного: «Ну вот, мам, пап, мы приехали», – сказанного еле слышно в удивленные лица родителей. И куда решительнее мне: «Ты только не пугай их сильно, хорошо? Они и так не в восторге от того, что мы вместе. Ты же знаешь…» Знаю. А потому не понимаю, как можно так легко играть словами? Мнимыми чувствами? Жестами, в конце концов? Даже преследуя цель? Это как театр, а я, каким бы трагикомиком в юбке ни была для Рыжего, – актриса никудышная. Это все равно, что назвать его при знакомстве с отцом «Мой Рыжий». Мой Рыжий. Только мой. О, Господи!

Я напрягаюсь, отворачиваясь от Рыжего, не желая участвовать в спектакле «Малыш и Бампер» (хватит с меня «Коломбина и Рыжий»), и вдруг чувствую, как рука Артемьева медленно ползет по моей спине. Огладив до поясницы, возвращается на шею, притягивая ближе, а губы легко касаются виска, пока я оторопело замираю на месте от такого смелого, даже собственнического прикосновения. Открытого всем взглядам. Да, этот спектакль ему удается куда лучше, чем мне. – Да ладно тебе, Колючка, – тихо на ухо. – Я просто забыл ее имя.

Что он для меня? Кто он для меня – этот самоуверенный баловень судьбы? Почему, ну почему я совершенно не способна ему сопротивляться, даже не отключая сознание? Никогда не чувствовала ничего подобного к Серебрянскому. Не заходилась дыханием от одного воспоминания губ на моей груди. Рук под юбкой. Пальцев, нежно

Невозможная девчонка. Взрывоопасная, как порох, и непредсказуемая, как удача. Но оттого не менее любимая. И когда я стал о ней так думать? О своей упрямой и колючей Коломбине? Когда так смело признался себе, что она для меня особенная, забыв о других?.. Неужели, как только попробовал вкус ее невозможных губ? Словно созданных для ласк. Умеющих быть не менее требовательными, чем мои.

– Господи, чем я с тобой тут занимаюсь? Кто бы узнал… – Любовью, Коломбина. Точнее, прелюдией к ее физической разновидности. Но то, чем я вскоре собираюсь заняться с тобой по-серьезному, тебе понравится, гарантирую. И лучше бы о том никто не узнал. – Почему? – Никогда бы не подумала, что ощущения от прикосновений к чужому телу могут быть такими яркими, а свободная пижама вдруг стать тесной и жесткой. – Стыдишься меня? – Размечталась! – Бампер прикусывает мою шею, подбираясь пальцами к резинке пижамных брюк. – Не хочу отбиваться от конкуренток. Удовлетворенная женщина не способна ничего утаить в секрете. А я постараюсь, чтобы ты осталась довольна, Коломбина. Обещаю. Я всю ночь только и ждал, когда ты досмотришь свой сон и проснешься. А ты все спала и спала… Говорю же, мучительница…

Кажется, я выспалась. Телу тепло и комфортно, уютно под мягким одеялом, и так не хочется просыпаться. Я подтягиваюсь, зарываюсь носом в подушку и улыбаюсь, урча вслух: почему мне так хорошо? Неужели девчонки из соседних комнат разъехались на выходные и не галдят за стеной сороками с утра?.. Или у меня появился новый диван в общаге – не такой продавленный, как кровать?.. А еще стремительно ускользающий сон, который я почти что ухватила за хвост… Приятный. Чувственный. В котором тоже были осторожные пальцы, гладящие мое плечо… вплетающиеся в ладонь… пробирающиеся в самые укромные местечки… Я открываю глаза и упираюсь в голубой взгляд – яркий и глубокий, как бездонное летнее небо.

Его любимая подушка, надо же… И рубашка… Такой собственник… А пижон, каких поискать… С виду серьезный, а на деле дурашливый, как мальчишка… Но так улыбается… Как будто знает куда больше меня… А может, и вправду знает?.. …А в ухе дырочка для сережки… Так на него похоже… Наверно, в юности носил… Рыжий… Рыжий… Рыжий… Ох, Рыжий…