Глава 2

Ещё дважды «Юрий Гагарин» появлялся в техническом буфете. И каждый раз Полина бессовестно и жадно его разглядывала, наивно считая, что скрывает свой восторженный интерес. Хотя женщины-официантки уже несколько раз прозрачно пошутили при Холмской насчёт «завидного жениха».

Один раз он съел прямо-таки огромную порцию обжаренных говяжьих колбасок с овощным рагу. Под местное пиво. Вообще-то, Полина была искренне убеждена, что покорителям космоса не пристало самостоятельно травить себя. Ведь, согласно Информаторию, этиловый спирт относится к наркотическим веществам жирного ряда. Неудивительно, что всё больше жителей Метрополии, в частности – Холмские, избегали употребления содержащих его жидкостей. Но в определённых кругах спиртное ещё пользовалось спросом. А в аграрном Сомали его даже промышленно производили на нескольких небольших заводиках. Да и трудяги космоса, те же покорители Плутона, жаловали слабоалкогольные коктейли. Поэтому она просто приняла данный факт, отодвинув своё мнение.

Второй раз пилот пришёл как раз в компании строителей. Но снова взял лишь двойной марсианский и уединился за дальним столом. Полина отметила, что лицо её «Гагарина» менее круглое, чем у первого космонавта Земли-7. Но их роднило внешнее проявление мужского здоровья и силы. Те же спокойные пронзительные глаза под светло-русым чубом, широкие скулы, неровные крепкие зубы, по виду способные перекусывать полимерную углеродистую керамику, что всё более заменяла в Метрополии легированную сталь.

Теперь, возвращаясь с работы, она с особой теплотой смотрела на улыбающегося со стены Юрия Алексеевича.

* * *

– Я прилечу за тобой через два часа, – сказал отец. – Не боишься?

– Не-а! – беспечно ответила Полина и помахала рукой. Лети, мол. Станислав Андреевич улыбнулся и захлопнул солнцезащитный фонарь кабины.

В течение минуты антиграв превратился в маленькую точку на васильково-синем небосклоне, удаляясь на север. Провинция Нижняя Джубба со столицей Кисимайо располагалась на юге Сомали. На карте её очертания напоминали носок изящной женской туфельки, хозяйка которой игриво опёрлась на кончики пальцев, задрав в воздух высокий каблучок.

Полина перевела взгляд на океан и зажмурилась от пляски солнечных бликов. Солнце склонялось к горизонту – в июне в экваториальной Африке темнеет уже в половине седьмого – и ультрамариновая гладь постепенно приобретала цвет голубого миража. Всю неделю стоял полный штиль, на небе ни облачка, а сегодня к вечеру подул слабый приятный ветерок, и они с отцом поспешили на пляж.

Но перед самым отлётом Станиславу Андреевичу пришло распоряжение главного инженера: к шести вечера прибыть на работу. «Сатурн-9», вернувшийся с Энцелада, состыковался с околоземной станцией в нештатном режиме. Следовало выслушать донесение командира и постараться разобраться с ситуацией по горячим следам. Однако отец не мог отказать дочери и решил всё же доставить её на побережье, понежиться в ласковых волнах океана, а после совещания вернуться и забрать.

Какое же это удовольствие – покачиваться на спине, лёжа на поверхности ласковой стихии, и видеть над головой проплывающие облака цвета розовой герани! Приятная прохлада после суетливого рабочего дня сморила Полину, и она не заметила, как задремала, убаюканная ласковыми волнами. Проснулась оттого, что огромная чайка пронзительно закричала над головой и нырнула за рыбой, почти задев девушку своим крылом.

Небо уже потемнело, так как солнце скрылось за горизонтом. Сколько же она проспала, дрейфуя на океанской глади? Полчаса? Час? Судя по тому, что на западе остался лишь золотисто-охристый след, отчеркнувший каймой линию слияния неба с водой, сейчас уже около семи. Отец что-то запаздывает… Полина перевернулась на живот и длинными гребками направилась к берегу. Тёмная вода отливала серебром там, где на неё падал лунный свет, придающий окружающему пейзажу загадочный и тревожный вид.

Полина была не робкого десятка, плавала очень хорошо, могла просто лежать на воде, поэтому не боялась заплывать далеко. Но сейчас ей отчего-то стало не по себе. Возможно, причиной усилившийся ветер и возросшее волнение? Или недоброе мерцание медуз, переливавшихся в глубине потусторонними сполохами? Как бы то ни было, хотелось поскорее добраться до берега, растереться махровым полотенцем и переодеться в сухое. А потом – встретить отца, который по всем подсчётам уже должен появиться.

Тёмные фигуры на том месте, где лежала её одежда, Полина заметила не сразу. Только подойдя совсем близко, увидела пятерых худых негров, что сидели на корточках, перебирали её вещи и тихо лопотали меж собой. Их почти и не слышно за криками чаек и плеском волн.

Вот один из аборигенов заметил её, вскочил и что-то сказал остальным. Теперь уже все развернулись в сторону девушки и неожиданно громко неприятно заржали. Полина немного знала суахили, но этот диалект был ей незнаком. Она демонстративно протянула руку к своим вещам и произнесла:

– Я хочу одеться. Пожалуйста!

Опять смех. На этот раз ещё более уверенный и дерзкий. Первый негр протянул полотенце, она шагнула за ним, но в последний момент тот отдёрнул руку. Растерявшись, девушка отпрянула и угодила прямо в лапы второго, оказавшегося сзади. В ноздри ударил незнакомый неприятный запах. Попыталась вырваться, но у наглого аборигена были сильные руки с цепкими пальцами, и он не собирался ослаблять хватку.

Остальные столпились вокруг и начали поочерёдно тыкать напряжёнными тёмными пальцами в светлый живот и боковины подреберья купальщицы. При этом так же неприятно хохотали и что-то отрывисто выкрикивали.

Но вот тот, что держал потными руками, сильно оттолкнул девушку, и та упала на песок. Её плотно окружили. Лишь в этот момент Полина испугалась по-настоящему. И, хотя вокруг кроме пятёрки наглых негров никого не было, чисто инстинктивно закричала:

– На по-о-о-омо-о-щь!!!

* * *

Пилот военно-транспортного орбитала, обслуживающего эскадру Солдат Сумерек, Хуберт Штрассл (действительно, чем-то напоминавший Юрия Гарина), бесцельно слонялся по космопорту. Он уже несколько раз выпил кофе и от нечего делать решил зайти в кабинет начальника смены. Пилот не любил сидеть в общежитии, где коротал время между планетарными вылетами. Корабль Хуберта никогда не опускался на Землю, а загружался суборбитальными челноками. Сейчас же был перерыв между полётами. Вот только очередной отгул не радовал Штрассла, который с некоторых пор находил забвение только в работе.

– А, Хуберт! Заходи-заходи. Весьма кстати! Я уж хотел вызвать тебя. Дело есть! – Андрей с облегчением отодвинул от себя инком.

– Вылет на орбиту?

– Нет, ближе. Нужно слетать на побережье, за дочерью старшего инженера Холмского, Полиной. Вот координаты.

– А сам он почему не может? И что его дочь там делает? – Перед глазами встала симпатичная юная веселушка из бара космопорта, что всегда смотрит на него странными, необычайно притягательными глазами.

– Станислав Андреевич отвёз её к океану, отдохнуть и искупаться после жаркого дня. Обещал вернуться через два часа, но не может. Совещание по «Сатурну-9» затягивается, открылись некоторые обстоятельства… Прошло уже два с половиной. Андреич беспокоится. Попросил найти кого-то, кому можно поручить столь ответственное дело. А никого свободного, кроме тебя, вообще нет. Ну как, слетаешь?

– Яволь! Какие разговоры. Надо – значит надо.

Полувоенное руководство космопорта не относилось к непосредственному командованию Штрассла, но являлось взаимодействующим структурным подразделением единого звёздного флота. Так что пилот, привыкший к немецкой дисциплине, расценил вежливую просьбу начальника смены как приказ.

– Возьми антиграв Холмского! Вот его ключ.

Лететь было недалеко – десять минут туда, десять обратно. Как зовут ту девушку? Ах, да. Полина. Всегда смотрит такими чистыми глазами. По виду, вообще истинная арийка… На этом моменте Хуберту привычно поплохело.

Он не имеет права даже думать о ней. Тут всё вывернуто наоборот. Здесь он уже не элитный воин армии владык мира, а туземец с окраинной земли. Австриец, бывший фашист. Местные все его тут так воспринимают. А Полина эта ещё и дочь старшего инженера Метрополии! Молоденькая, совсем наивная девочка… Жизни-то и не видела. Росла у влиятельных мамочки с папочкой под крылышком. Напридумывала себе что-то. Впрочем, юность – самое подходящее время для романтических чувств. Даже самых безрассудных. Это ему не до сантиментов.

«Скорее бы на орбиту! – тоскливо подумал Штрассл. – Там отступают все глупости. Служба излечивает даже ненависть. Летать – вот моё спасение! Это то, что я действительно люблю и умею. А больше мне ничего и не надо».

Антиграв, как известно, перемещается практически бесшумно, поэтому уже на подлёте он услышал отдалённый явно девичий крик. Без раздумий врубил форсаж, хотя при спуске это делать категорически запрещалось, поскольку затормозить с него в последний момент мог лишь настоящий ас. Но Хуберт, без сомнения, был им. С характерным хлопком воздуха, сорвавшегося с поверхности аппарата, он неожиданно завис над группой полуголых чернокожих, окруживших испуганно сжавшийся меж ними маленький светлый комочек.

Бандиты! Штрассл слышал о группах отморозков, как правило не имеющих своего угла. Их трудно поймать, потому что они всё время бродят из Сомали в Кению и обратно. Вечно жуют кат – листья местного кустарника, содержащего слабый наркотик. А потому не только агрессивны, но часто ещё и неадекватны.

«Vorwärts, Jagdflieger!»

Негры, шарахнувшиеся было в первый момент, увидели, что из антиграва выпрыгнул всего один человек. Да и тот среднего телосложения. Отморозки сразу осмелели и начали выдвигаться на прежние позиции. В тёмных руках тускло блеснули ножи. Хм, ожидаемо! Хорошо, что хоть ничего стреляющего не видно. Хуберт демонстративно спокойно склонился над девушкой:

– Как вы? В порядке? Они вам ничего не сделали?

– Нет… – Полина сидела на песке, обхватив себя руками. Её била дрожь.

В этот момент сзади напали двое. Но Штрассл, старательно изображавший лопуха, был готов. Уколы ножей через форменную «тропичку» ощутились как сильные точечные удары. Защитный материал холодняк ожидаемо не пробил, но было весьма больно. Но зато теперь он имел полное право попросту перестрелять всех. Вооружённое нападение на военнослужащего – это одно из самых тяжких преступлений в Метрополии, и наказывается вплоть до высшей меры. Причём, военный или его сослуживцы обязаны пресечь преступление в кратчайший срок и с наименьшими потерями для некомбатантов.

Вот только убивать прямо на глазах этой девочки, и без того сверх предела расширенных от ужаса… Решение, как обычно в бою, пришло мгновенно, сразу после атаки первых бандитов: нужно изобразить из себя эдакого героя-рыцаря из старых дамских романов. (Только не забыть открытые руки всё же беречь!)

Ощутив уколы, не трогая бластер, развернулся и резко ударил одного ногой в голень, а другого, почти сразу, «лодочкой» по ушам. Так, эти временно отпали. Ещё один из отморозков, находящихся поодаль, подобрал большой камень и кинул в антиграв. Твою ж дивизию! Кабина открыта (Хуберт торопился помочь девушке) – и булыжник угодил прямо в приборную доску. Оттуда буквально брызнуло осколками во все стороны.

Теперь трое подбирались с разных сторон, причём один норовил зайти со спины. Переднего Штрассл пробил ногой в пах, и тут же схватил второго за предплечье с ножом. Этот негр оказался на редкость щуплым. Недолго думая, австриец просто перебросил его через себя. Прямо в третьего, прыгнувшего ему на спину. А затем прошёлся по всем отморозкам хорошо поставленными хуками, преодолевая хаотичное сопротивление. Чем гарантированно отправил в нокауты.

Порядок! Все наркоши повержены. Вот только и ему зуб выбили. Да один клинок зацепил лицо. Хорошо, глаз не задело. Поэтому первым делом собрал разномастные ножи и ссыпал ебе в карман шорт. Так, теперь умыть лицо в океане и заклеить порез медицинской пастой из аптечки. Нормально! Теперь хорошо бы нападавших как-то связать. И вызвать сомалийскую милицию. Только после этого можно будет заняться непосредственной помощью девушке.

Хуберт подошёл к кабине. Вот урод! Меткий бандит не только разбил пусковое устройство, но и повредил систему связи. Сообщить ничего не удастся. Остаётся ждать, пока в порту сами хватятся и пришлют подмогу. Внимательно осмотрел кабину. Ничего, что может сойти за верёвку. Приподнял повреждённую приборную доску и увидел самодельный бардачок. Что тут? Ага, моток медного кабеля! Интересно, зачем старшему инженеру проволока? А впрочем, технари любят, чтобы под рукой находился провод: что-то к чему-то подсоединить, привязать и так далее. Сечение два миллиметра, хорошо гнётся и держит форму. Отлично, зубами не разгрызут! У них и зубы-то гнилые – от того же ката. Наркота вообще вредна для всех органов и систем.

Пока Хуберт исследовал кабину, Полина схватила валявшуюся неподалёку одежду, отбежала подальше от страшных бандитов и наскоро натянула брючки и блузку. Из обуви нашлась одна кроссовка. Второй нигде не видно, а возвращаться обратно на поле побоища было просто страшно. Вот ведь! Сколько раз в своих мечтах она представляла, что попадёт в трудную ситуацию, а кумир её спасёт! И вот оно, наконец, свершилось.

Не зря говорят умные люди: мысли способны воплощаться. Думать надо осторожно! Совершенно никакой радости от спасения она сейчас не испытывала. Наоборот – один жгучий стыд! Хотя, казалось бы, отчего? Полина же не виновата, что на неё напали эти больные. А о том, что негры нездоровы, свидетельствовали бессмысленно-юродивые лица, блестящие глаза и постоянно двигающиеся челюсти. Безопасники, помнится, рассказывали о таких бандах, предупреждали, что они всё ещё попадаются в безлюдных местах. Чаще всего занимаются вымогательством, потому что денег на наркотики вечно не хватает. Скорее всего, и Полину аборигены увезли бы в тайное место, а потом затребовали выкуп. Не исключено, что и надругались… И оттого чувство гадливости по отношению к себе не проходило. Словно умудрилась изгваздаться в нечистотах.

Штрассл тем временем флегматично скручивал уже четвёртого разбойника. Девушка несмело приблизилась и встала поодаль от лежавших рядком тел. У трёх руки и ноги были связаны проволокой. Четверо всё ещё без сознания, а один что-то злобно бормочет, яростно зыркая на пилота.

– У вас есть что-нибудь, из чего можно сделать кляп? Хорошо бы заткнуть ему пасть. Да и остальным не помешает.

– Я порву полотенце. Подойдёт? – робко спросила Полина.

– Вполне!

Плотная ткань сначала не поддавалось, но девушка догадалась вытащить уток, и дело пошло. Связав последнего, Хуберт подошёл к ней. Пунцовая от смущения Полина, не поднимая взгляда, протянула пилоту пять кусков материи.

– Спасибо. Если бы не вы…

– Вовремя подоспел! – криво усмехнулся он. Окровавленное лицо частично стягивала подсохшая медицинская пена. – Я их крепко связал, можете не опасаться. Но нам придётся ещё на некоторое время здесь задержаться.

Увидев в глазах Полины вопрос, добавил:

– Устройство связи испорчено, а мобильный пострадал во время борьбы.

– У меня тоже телеком был, но они его забрали.

– Да? Возможно, он до сих пор у них. Придётся обыскать. Сейчас ещё раз умоюсь и закончу с этим. А вы пока побудьте в сторонке. Вам нужно прийти в себя, успокоиться. Вам холодно? Вы сильно дрожите.

Полину действительно била дрожь. Первый шок, во время которого она фактически пребывала в ступоре, прошёл, и теперь задним числом накатил испуг.

– Нет, мне не холодно. Мне… мне страшно.

– Ну, это понятно. Ничего, сейчас всё пройдёт. Вот, глотните! – Хуберт требовательно протянул ей свою фляжку, предварительно отвинтив крышку.

– Что это?

– Марсианский коктейль.

– Да, но…

– Крепкий, да. Но вам сейчас нужно. Поверьте, я знаю, что говорю!

У Полины не было сил сопротивляться уверенному голосу и не терпящему возражений тону этого сказочного героя. Девушка приняла ёмкость и невольно вспыхнула волной внутреннего жара, когда сильные горячие пальцы коснулись её руки. Сделала два глотка и тут же поперхнулась, сильно закашлялась.

– Ничего-ничего! Это всего лишь кайенский перец. Да вы же сами мне такой часто делали. А теперь присядьте вон там, пока я поищу ваш телеком.

Полина послушно уселась в сторонке. Песок, раскалённый днём до того, что на нём можно было варить кофе, успел остыть. Но жар расходился из желудка, вытесняя смуту и тревогу. От непривычного алкоголя закружилась голова, и происходящее начинало казаться нереальным, как в кибер-квесте.

Правда, девушка всё ещё чувствовала себя виноватой. Из-за неё он вступил в смертельную схватку, ему порезали это замечательное лицо и, кажется, выбили зуб. «Но как он аж пятерых уложил! Настоящий герой! Интересно, а что он обо мне думает?» – наконец-то заворочались в головке извечные девичьи мысли.

Хуберт повторно тщательно умылся и обыскал отморозков. Но телекома Полины не нашёл. Внимательно осмотрелся вокруг, но тоже безрезультатно.