Глава 7

В командном пункте на Земле-1 Полина сняла наушники и откинулась на спинку вращающегося кресла. Строго говоря, ей не следовало здесь находиться: вход гражданским на территорию военных запрещён. Но сегодня, из-за ЧП с десантом «Нибиру», инженера Холмского, так и не успевшего убыть из Кисимайо в отпуск, срочно отозвали, а дочь просто поехала с ним. Вообще-то она не собиралась попадать в штабные помещения, просто уверенно следовала за папой. А контролёры КПП закрытой зоны космопорта просканировали её карточку буфетчицы, уточнили у руководства и неожиданно пропустили. Правда, предупредили о чём-то отца.

Когда с десантом окончательно прервалась связь, Полина сидела в углу центра управления, под гигантским цветущим кактусом в кадке, и держала в руке мнемокристалл – копию того, что подарила Хуберту. После того как модуль перестал отвечать она изо всех сил сосредоточилась на духовной поддержке дорогого ей человека. Девушка была уверена, что мысль материальна и способна переноситься на огромные расстояния. В том числе и между мирами.

Почему бы и нет? Ведь часто мы думаем о близком, и человек в этот момент берёт трубку и звонит нам сам. Что тут является источником передачи мысли, а также её восприятия? Специалисты ещё не установили. Может, мозг, может, другой орган, но факт остаётся фактом – телепатию уже не считают псевдонаучным явлением. Наоборот, накопилось столько свидетельств, что мало кто решается отрицать её существование.

Полина же всем сердцем желала связаться с Хубертом. Ей было всё равно, какой материальный носитель передаст информацию и какие сигналы будут за это отвечать: электромагнитные волны, гравитационные или даже нейтринно-мезонные. Важен лишь результат. Она отрешилась от царящей вокруг штабной суеты и полностью сконцентрировалась на кристалле.

Через какое-то время, к её радости, тот ожил под пальцами и даже начал слегка пульсировать. Она прошептала: «Хуберт, вы слышите меня? Это Полина! Хуберт, вы слышите?» Ей показалось, – или это только воображение? – что услышала неясный шелест в ответ.

– Системы слежения «Девятки» зафиксировали точку посадки модуля в западной Африке. Но в непосредственной близости отмечено скопище Диких. Штрассла необходимо предупредить! – В голосе дежурного было отчаяние.

– Можно попробовать использовать рефлекторы как усилители! – услышала Полина голос отца. – Возможно, удастся с их помощью восстановить связь.

Аппараты, которые упомянул инженер Холмский, относились к новейшей разработке учёных-геофизиков. Парниковый эффект, грозящий стать бедствием Земли-7 к середине двадцать первого века, начинал потихоньку проявляться и в других руслах. Хотя и не в таких грандиозных масштабах. Лишь в Метрополии не было такого хищнического истребления природных ресурсов, как в других мирах. Здесь потребление и производство материальных изделий удалось обуздать и поставить под контроль, а уровень жизни общества уже не измерялся в количестве товаров на душу населения.

Людям воюющего коммунистического мира всё более удавалось отрешаться от хватательного инстинкта и довольствоваться необходимым. Одежда из удобных и прочных материалов, технические устройства, дома и машины из долгоживущих компонентов: всё это не требовало постоянного обновления. А что касаемо так называемой «моды» и снобистского желания иметь «больше и лучше», то в Метрополии их объявили пережитками.

Но на той же Земле-7 общество вплотную подошло к опасной черте, за которой ситуация грозила стать взрывоопасной. В прямом и переносном смысле. Разбалансировка климата, накопление токсичных веществ в атмосфере, на поверхности и в воде. От этого с каждым годом становилось всё больше разрушительных тайфунов и цунами, наводнений и землетрясений; в Сахаре выпадал снег, а в северной Европе стояла африканская жара.

Несмотря ни на что, многие в Метрополии хотели помочь недостаточно разумным собратьям. Поэтому было принято решение провести эксперимент с огромными зеркалами, которые отражали бы солнечное излучение обратно в космос, тем самым уменьшая нагрев планетарной поверхности. А чтобы не подвергнуть ненужному риску разумных, если что-то пойдёт не так, начали испытания на Земле-9, ставшей к этому времени практически необитаемой.

Именно эти рефлекторы были временно размещены над теми районами экваториальной Африки, где волею случая оказались Штрассл со штрафниками. Почему их не предупредили о летающих зеркалах? Очевидно, не предполагали, что место высадки окажется настолько далеко от расчётного. И тем более, никто не планировал использовать экспериментальные платформы для гиперсвязи.

– Папа! Я слышу, Хуберт отвечает! – Возглас Полины раздался как гром среди ясного неба. – Только очень-очень тихо!

Обитатели командного пункта повскакали с мест, задвигали креслами, заговорили вполголоса. Предложили девушке пройти к пульту управления, усадили, вручили наушники. Мнемокристалл она боялась вынуть из уха, так и сидела с ним. Очень переживала, что может больше не услышать любимого. А вдруг ей только показалось, и она выдаёт желаемое за действительное?

Но план сработал! Полина вновь связалась Хубертом и успела передать сообщение, которое военные пустили на сенсор у неё перед глазами.

* * *

Штрассл лежал на спине и не отрываясь смотрел в безоблачное небо. Кажется, какое-то время он был без сознания. Во всяком случае, последнее, что помнил, – это накинувшиеся со всех сторон Дикие. После того, как кончились боеприпасы, он, сражавшийся на мехе раненого сомалийца, повёл штрафников врукопашную. Или было что-то ещё? Постепенно в памяти всплывали дополнительные фрагменты: живая стена врагов, буквально заливающая их потоками насекомых, несущихся со скоростью пуль. Куски мохнатых тел, вылетающие из-под клинков, венчающих руки его «тапка». Глухие близкие взрывы. Какой-то жуткий живой танк, в упор прошивающий кабину и самого оператора очередями стремительных чёрных шершней… Вдруг очень ярко вспомнилось как смог заставить уже почти вырубившийся «гробик на ножках» совершить последний прыжок. Сотрясение от удара о вражеское чудовище и ощущение скобы аварийного самоликвидатора в руке… Вот только, похоже, он так и не сумел взорвать себя вместе с тем «танком». Но почему?!

Штрассл с трудом приподнял голову и подвигал ею справа налево. Работает. Хоть и с трудом. Но вот вокруг него что-то странное. Очень плотная стена какого-то камыша. Причём стоящая на равном удалении. И очень чистое небо сверху. Но откуда этот зелёный тростник в сухой горящей саванне? Попробовал пошевелить руками. Правая кое-как задвигалась, а левая лишь отозвалась болью. Вдруг прямо над головой возникло чёрное пятно в виде волнистого облака. Вгляделся: это была курчавая шевелюра «парашютиста»-неудачника:

– Самир йеело, саид! («Потерпите, господин!»)

Теперь уже сомалиец достал медицинскую пену и неумело начал фиксировать Хуберту левую руку. К сожалению, сенсор с переводчиком пропал с головы. Поэтому Штрассл сказал по-метрополиански:

– Просто помоги мне встать. Где моя шляпа?

Штрафник с готовностью подставил плечо. Но когда оберфельдфебель попробовал ухватиться, экзоскелет усилил движение. Негр в ужасе отпрянул:

– Ха и дхигин, саид!!! («Не рвите меня, господин!!!»)

И уронил командира. Тот шмякнулся как мешок с гнилой картошкой. Верх тела мгновенно отозвался жуткой мучительной вспышкой. А вот низ… Его словно не существовало.

– Да всё нормально, дружок. Не бойся. Как тебя зовут? Общий язык понимаешь?

Штрафник быстро затряс головой, но ответил с сильным акцентом:

– Я понимайт. Я всё понимайт! Сейчас принёс!

Метнулся куда-то назад, за пределы видимости, и вскоре вернулся с широкополой генеральской шляпой. Хуберт с нескрываемым удовольствием нацепил её. Теперь он снова был в форме «Льва Африки»!

– Я Дхакал, саид! – Чернявый красноречиво коснулся своей груди.

– Хорошо, я понял. Что со мной? Где мы?

Сомалиец смотрел непонимающе:

– Твой шляп, саид… Дхакал всё понимайт.

– Где мы? – Штрассл замешкался, не зная, как лучше пояснить. Обвёл вокруг себя рукой: – Что это?

Но внятного ответа так и не получил. Негр упорно не мог понять его, хоть и утверждал обратное. Как же плохо без киберпереводчика. О! Сенсоры пилотажного шлема тоже ведь имеют функцию дубляжа на сомалийский.

– Дхакал, где моя шляпа, в которой я летел? Большая, круглая, прозрачная шляпа. Где она?

Наконец-то на лице штрафника мелькнуло понимание. Он что-то быстро посчитал на пальцах одной руки:

– Я понимайт, саид! Четыре день Дхакал привёз шляп!

И снова исчез в прежнем направлении. К своему удивлению, через пару минут Хуберт услышал тихое жужжание раскручивания роторов гелиомобиля, а затем характерное шуршание отъезжающих с пробуксовкой колёсных сфер. Офигеть! Что значит «четыре день»?! Десантная капсула же оставалась в каких-то сотнях метров!

От нечего делать попытался подняться самостоятельно. Благо пена на левой руке затвердела. Где-то с двенадцатой попытки, вопреки жуткой боли в плечах и руках, кое-как смог изогнуться и осмотреть себя. И истошно взвыл, в панике откидываясь назад на спину. Ног не было! Совсем. А то, что осталось от туловища, походило на плохо пережёванный и выплюнутый кусок мяса.

* * *

Следующие «четыре день» были самыми тяжёлыми в жизни Штрассла. Даже появление полуголого седого негра, временами что-то скупо лопотавшего на незнакомом диалекте и явно пытавшегося лечить, не могло вывести из тяжелейшей депрессии. Наверняка оберфельдфебель попытался бы убить себя, если бы не шляпа «Льва Африки» и чудом уцелевший мнемокристалл Полины. Впрочем, прочности графена-то как раз хватило на противостояние мощи взрыва. В отличие от тела человека.

Непонятно было, почему Хуберт вообще остался жив при срабатывании самоликвидатора «гробика на ножках». Руки, голова и даже глаза целы. В отличие от всего, что ниже пояса. В один из моментов просветления он даже понял, как такое могло получиться – спас невидимый экзоскелет, который он не снимал с самого прощального погружения в тороид «Нибиру». По крайней мере, при ощупывании тела его слой кое-где ощущался. Но почему оторвало низ? Ведь и ноги были усилены чудо-одеянием УМа. Наверное, защитную оболочку всё же разорвало пополам. Вместе с содержимым.

Темнокожий невозмутимый дедок укрывал Штрассла циновками от лучей палящего солнца, понемногу поил тёплой грязноватой водой и ковырялся в бесчувственной части. Судя по отсутствию боли ниже рёбер, где-то там был сломан позвоночник. Еды негр не предлагал. Да и не хотелось. Постепенно чёрная депрессия сменялась полной апатией.

Наконец вернулся Дхакал. Сияя от гордости, он внёс пилотажный шлем:

– Я взял шляп, саид!!! Много большой обезьян. Я всех обмануть!

Хуберт безучастно сменил головной убор и замкнул мембрану, которая заменяла архаичные крепёжные ремешки для фиксации на голове космонавта. Сразу ожили киберсенсоры. Вот только в углу появилось моргающее красное изображение батарейки: «Уровень заряда – 2 процента». Шайзе! Проверил гарнитуру подключения. Все провода и разъёмы целы. Хоть и в пыли. Хорошо, что перед выходом из капсулы сам отсоединил шлем от бортовой системы. Старательный Дхакал скорее всего просто бы оборвал провода. Нужно срочно подзарядить батарею. Но как? От солнца? Точно! Здесь же есть гелиомобиль.

– Дхакал, гаарига игу каадо! («Возьми меня в машину!»)

Курчавый радостно бросился исполнять указание. Зашедший старик тут же возмутился:

– Dit kan nie opgewek word nie!

Штрассл активировал автоперевод.

«Это не может быть поднято!» (дьюла – язык межнационального общения племен Западной Африки).

Ай да метрополианцы! Чудо, а не шлем.

– Нет ек кан хом бестел! («Только я могу приказать ему!») – чужим скрипучим голосом произнёс пилот на дьюла. Лекаря чуть удар не хватил. Но он быстро оправился и бросился помогать. Вскоре обрубок оберфельдфебеля разместили на месте водителя. Только теперь он обратил внимание, что из покрытой струпьями плоти торчали полые деревянные чурбачки, что-то вроде стеблей тростника или даже бамбука. И оттуда постоянно сочилось. Н-да, уж! Ладно, спасибо курчавым и за это. А то бы наверняка загнулся от невозможности удаления отходов. У пехоты в госпиталях до десяти процентов потерь именно от интоксикации… Стоп! У какой ещё пехоты?!

Немного подумав, понял, что вновь ощущает себя на Великой войне. Выжил вот после того, как сбили под Курском. Только туземцы внизу оказались чёрные, а не те беспощадные русские. Так что – поживём ещё!

Совершенно неоправданно накатила эйфория. Он быстро разобрался с разъёмами. К счастью, инженеры северян оказались достаточно консервативны, чтобы ставить в десантные модули те же стандартные кибернетические входы-выходы, что и в старые гелиомобили. Батарея шлема начала загрузку. Отлично! Языковая проблема решена. Теперь нужно…

– Meneer om te eet! – седой лекарь тыкал в него глиняной миской с двумя исходящими паром варёными рыбками.

– Кушать, саид! – тут же перевёл на метрополианский Дхакал.

Только сейчас оберфельдфебель понял, что ужасно голоден.

* * *

Интерлюдия. По ту сторону фронта

Ровное гудение контура открыло канал связи. Наконец-то Груул ощутил единение с материнским сообществом. Научная часть анклава тотчас принялась заполнять эгрегор обновлёнными знаниями остальных русел, женатые бойцы установили эмпатию с прайдами и родственниками, а молодёжь привычно красовалась перед незамужними красотками. Носители наслаждались редким возобновлением телепатического единения с мыслесообществом общего разума неандертальцев. Всё же приятно чувствовать себя частью могущественного Мира, а не оторванным воюющим анклавом.

Вот активировался и ментоканал командира:

– Здравствуй, Груул! Мир гордится тобой.

– Моё почтение, доблестнейший! Мы стараемся. Последняя атака оказалась тяжелее, чем предполагалось.

Командир уже сканировал мыслеотчёт боевого кластера:

– Вижу. Опять партизанщина. Семь «вирусов» (презрительная кличка хуманов) смогли повредить почти тысячу носителей разума… Да, уж. Как такое вообще могло случиться? А, вижу! Недооценка опасности: ты нацелил истребители на недопущение бомбовых ударов по поверхности, а они отвлекли их космическим боем и в числе прочего сбросили ещё и десант.

– Я принимаю наказание, доблестнейший.

– Не торопись, Груул. Все прекрасно понимают, как тяжело анклаву действовать в отрыве от Мира, да ещё и под постоянными атомными ударами. Вижу, один из истребителей даже преследовал капсулу этих партизан, но те как-то смогли его повредить. Космонавт цел?

– Да. Сам он получил не критичные ранения. А вот оболочке досталось. Сейчас оба на реабилитации.

«Космонавтами» называли носителей коллективного разума, которых специально выращивали для управления полуразумными симбионтами —боевыми оболочками, способными действовать в космосе. Вместе с навесным комплектом вооружения они составляли истребитель. Эта малопривлекательная форма была порождена лавинообразно нараставшим сопротивлением хуманов, которые в ходе военной экспансии на оккупированные ими русла, похоже, всё же смогли эволюционировать до роевого сознания. Так что несколько десятков лет назад их безнаказанным атакам из космоса потребовалось что-то противопоставить.