Отзывы на книги автора «Владимир Набоков»

Читать Набокова в больших количествах я не могу, это как постоянно есть чёрную икру, запивая шампанским. Привыкаешь, не чувствуешь вкуса. И некоторое время назад я решила сделать перерыв. Вчера чистота эксперимента была нарушена, я взялась за «Камеру обскура».

Жёсткая вещь, но, без сомнений, прекрасная, безумно воздушная, несмотря на специфический сюжет. Я старалась не замечать, что нимфетка Магда уже, как бы, и не нимфетка, девочка повзрослела, хотя успешно продолжает играть в «Лолиту» с короткими красными платьицами и носочками. Но страшно, на самом деле, не это. Пугает то количество взрослых, состоявшихся мужчин, которым для изюминки в сексуальных отношениях нужен ребёнок. Сколько там их было? Кажется, много, я и счёт потеряла. А ведь много раз подчёркивается детсткость облика Магды, да и к тому 16 лет – отнюдь не грань взрослости.

С самого начала Кречмар осознаёт фатальность своего увлечения, но не может сдержаться. Как столь любимые В.В. бабочки, он кружит вокруг источника своего света, теряя при этом всё. По сути он всегда был слепым, не замечая, что происходит вокруг и кто его окружает. Видя нюансы, полутона, тени, он в целом не замечает картины.

Та же история и с Магдой, видя себя гениальной притворщицей и актрисой, она становится всего лишь игрушкой для более опытных кукловодов.

Что удивительно, Горн не вызывает никаких особенно сильных эмоций. Достаточно с него уже того, что для всех в искусстве он останется всего лишь создателем свинки Чипи.

То ли рецензия, то ли призание в читательской любви. Нелюбителям субъективности и злоупотребления местоимением «я» в отзывах – не читать.

«Дар» для меня оказался наиболее совершенным, наиболее поглощающим, наиболее сложным – и композиционно, и стилистически – из всех произведений Набокова «русских лет» (на данный момент мной прочитаны все романы и повести этого периода). Думаю, не погрешу против истины, если назову этот роман жемчужиной русского модернизма.

Отзыв Владислава Ходасевича на обложке книги довольно точен:

Щедрый вообще, в «Даре» Сирин... решил проявить совершенную расточительность. Иногда в одну фразу он вкладывает столько разнообразного материала, сколько другому, более экономному или менее одаренному писателю, хавтило бы на целый рассказ.

Это действительно так. Многослойность, многоплановость, многосюжетность – характерные черты «Дара». Этот роман – словно огромное дерево с густой кроной: множество человеческих судеб, множество разных историй вплетаются в основной сюжет, отрастают от него отдельными ветками и веточками, листьями и листочками – а кое-где это лишь набухшая, так и не раскрывшаяся почка. А всё вместе это представляет собой настолько органичное и совершенное творение, что оторваться от чтения – чтения непростого, нередко заставляющего возвращаться на несколько страничек назад – невозможно.

Автобиографические моменты в романе очень интересны, я очень люблю вот это присутствие самого автора в книгах. Набоков вообще любил внести в свои произведения хоть толику автобиографичности, а «Дар» и вовсе считается автобиографическим романом. Я уже несколько месяцев параллельно с книгами Набокова читаю его биографию ( Владимир Набоков. Русские годы - Брайан Бойд ), и мне особенно интересно улавливать в сюжете это авторское «я». Знаю, многие читатели обвиняют Набокова в язвительности, мизантропии, резкости в отношении несимпатичных ему людей и неприглядных человеческих черт. Но для меня все это меркнет перед его отношением к людям любимым, близким. Какой великолепный образ отца в романе, какая глубокая сыновья любовь! Ну а если знать биографию писателя, то читать это можно было не иначе как с комом в горле.

Роман в романе – глава четвертая, художественная биография Чернышевского «от Набокова» – мне был особенно интересен ввиду того, что уже перечитано было «Приглашение на казнь», уже известно было, кто послужил прототипом для образа Цинцинната, уже прочитано было и кое-что из критики по этому поводу. Было интересно читать «Дар» практически сразу после «Приглашения», сравнивать образы набоковских Чернышевского и Цинцинната. Литературная критика, кстати, в этом вопросе меня только запутала: на распространенное мнение большинства о том, что это язвительная сатира (что и читателю вроде бы более очевидно), другие парируют утверждением, что здесь речь скорее идет о симпатии и жалости.

С другой стороны, лично мне это не кажется главным, мне видится в биографии Чернышевского прежде всего творческий манифест Набокова, выступающего против непременного служения музы каким-то социальным идеалам, против воспитательно-морализаторской роли литературы, против недолитературы, литературы «низшего сорта», жертвующей эстетическими категориями во имя «высоких идей». Прекрасно помню, как когда-то меня, еще школьницу, поразило в творчестве Набокова именно это – как классическая литература может быть настолько «невоспитательной», ничего не навязывающей, ни к чему не призывающей и ничему не поучающей. Конечно, Набоков не уникален в своих творческих принципах, но для меня он был и останется первым писателем, читая произведения которого я получала то самое эстетическое наслаждение. Он научил меня этому, после знакомства с ним моя планка претензий к стилистике литературного произведения поднялась так высоко, что я сама этому порой не рада. При этом, конечно, ошибочно считать набоковские романы графоманией, лишенной проблематичности писаниной, искусством ради искусства. Просто некоторые читатели любят попроще – ближе к делу, так сказать, – но это не обо мне.

Наверное, я отвлекаюсь, но где же еще объясняться в любви к писателю, как не в отзыве на книгу, название которой – «Дар»?! Еще одно читательское обвинение Набокову, которое мне встречалось, – обвинение в тщеславии, осознании себя талантливым (да что там, гениальным! ) писателем. А мне это не претит, нисколько. Ну не всем же великим писателям, претерпевая тяготы и лишения, непременно должно писать в стол и умирать, не будучи признанными при жизни. На долю Набокова тягот и лишений тоже достаточно выпало. А как писатель он, ощущая силу своего гения и тонко чувствуя грань между литературой и ее подобием, был для себя и довольно жестким критиком – о чем и в «Даре» написано достаточно, а не только вот это

ты будешь таким писателем, какого еще не было, и Россия будет прямо изнывать по тебе, - когда слишком поздно спохватится...

в определенной степени равное, пожалуй, пушкинскому «Я памятник воздвиг себе...» У него был ДАР, он его осознавал, развивал, оттачивал, использовал, он был известен при жизни и оставил после себя внушительную подборку замечательных произведений. Спасибо, Владимир Владимирович, за Ваш дар!

P.S. Одно только плохо: после Набокова долго невозможно приступить к нормальному чтению других книг.

Опять тот случай, когда можешь о книге много сказать, а с чего начать - понятия не имею.

Что книга эта чудесна и высокохудожественна? Это так, но в такой формулировке малоубедительно.

Что это лучший роман Набокова? Но я, во-первых, не читал всех романов, а во-вторых это и без меня давно сказали.

Что книга полна грусти и ностальгии по Родине? Так я у Набокова только в "Лолите" ее не встречал.

Что Набоков слишком агрессивен к Чернышевскому? Ну так и я его не очень люблю.

Я скажу так. Это очень СЛОЖНЫЙ роман.

Да. Он удивительный. Интересный. Но он очень сложный. Читать его надо медленно. Долго. Отключив телефоны. Попросив, чтобы никто не мешал. Оставить попытки чтения в транспорте по электронной читалке, или во время выгула собаки по плееру. Читать нужно, не перепрыгивая через строчку, как бы иногда этого вам не хотелось.

Читать надо всё. Чтобы не пропустить чего-то важного. А важного там много.

Ищите его сами.

☞ Послевкусие после книги - обычный день, обычного человека, в котором узкий круг людей и много внутренних монологов и воспоминаний о прошлом!
И вновь странное поведение школьницы! (Немного, но присутствует. А так как, единственной прочитанной книгой у Набокова до этого была Владимир Набоков - Лолита поэтому уже становится тревожно за автора)
☝ Хочется отметить стиль Набокова и его прекрасный и неповторимый язык, словно плывёшь на лодке, по течению спокойной реки.
Но сама книга оказалась не моим форматом совершенно.
✓ Настолько всё было неинтересно, что не могу нормально написать рецензию - мысли путаются, стараюсь подобрать слова и выразить через них свои мысли, но в голове пустота!
• Сейчас так и тянет открыть поисковик и вбить "О чём книга Набокова Приглашение на казнь".
И не для того чтобы понять о чём она, скорее всего это о нашей жизни в целом, только в сокращенном до трех недель, варианте. Просто хочется разобраться - почему так мутно и неинтересно!
• Мне нравится, когда автор вкладывает некий тайный смысл в историю, но так чтобы это было понятно без подсказок.
✓ Может и нет никакого тайного смысла, просто книга настолько кажется плохой и неинтересной, что начинаешь сомневаться в самом себе и думать, что за этим грязным окном, если его отмыть, можно увидеть цветущий сад и смысл жизни. А потом приглядишься повнимательнее и понимаешь, что окно чистейшее, а вот на улице сырая, грязная осень в вечернем сумраке.
Книгу не советую, да простят меня ценители творчества Набокова.
У меня всё. Спасибо за внимание и уделённое время! Всем любви ♥ и добра!

Это необычное произведение, похожее на некий сон наяву, повествование превращается в нечто удивительное, сюрреалистическое, где явь и чужая жизнь сплетаются в тугой комок, который завораживает своими скрытыми узорами, вводит в транс возрожденными эмоциями. Это увлекает, захватывает с головой, не отпускает до последнего слова автора.

Все начинается довольно буднично, главный герой, В., его полное имя мы так и не узнаем, начинает заниматься делами своего умершего, сводного брата, по отцу. Покойный Севастьян Найт был примечательной личностью. Наполовину англичанин, по матери, а наполовину русский, он всегда тяготел к западной культуре, правда, потом, попав на родину предков, в Великобританию, осознал, что многое о ней нафантазировал, а на деле, все оказалось тривиально и слишком серо. Возможно, от осознания того, что новая родина не была воспринята полностью его душой, он начинает писать и становится, вполне себе, известным автором. Умирает он в расцвете лет, оставив несколько романов, которые получили признание при его жизни, и вот теперь В., с которым Севастьян, особо не был близок, начинает изучать жизнь своего брата.

В. двигает желание написать о Найте книгу, он начинает разбирать его письма, узнает о его личной жизни, о перипетиях его творчества, медленно, но верно В. растворяется в чужой личности, проецируя на себя проблемы брата, переживая чуждые ему расставания и встречи, и вот..под конец книги уже и не понятно, кто же перед нами - Найт или В.? И был ли Найт как отдельная личность, или же это персонаж романа В.? Реально ли появляются другие участники событий, как из романов Найта, или это просто случайные совпадения, или воспаленная фантазия В., который видит героев книг наяву?

Все кружится, пестрит, сливается и разобраться во всем становится все труднее, но эта странность и привлекает к книге, от которой уже невозможно оторваться.

Не люблю такие романы, после которых ощущаю себя не то что дурой, но человеком , не умеющим связать двух слов. Не потому, что я не поняла романа, но потому, что реальное я не напишу, а причесанное красивое у меня не получается.
Это история русского иммигранта, Тимофея Пнина, профессора русского языка и литературы, который после бегства из России во Францию, подался в Америку.
Тимофей Пнин открыт новому, он старается если не врасти, то хотя бы прижиться в новом мире. И сказывается во всем его воспитание, когда нужно показать, что "вот, я усвоил, выучил урок, я ярый американец". Но никто не оценил его порывов.
Особо показательным для меня оказалось, то , как он старался не опоздать, быть не подготовленным к вполне стандартной лекции, как он постоянно проверял свои карманы-чемодан. Очень советским повеяло. Кто бы что ни говорил, а нам это вбивали в голову, в мозг - время важно, чужое время более важно, чем твое, поэтому опаздывать просто нельзя. Это сейчас сделали отдельным направлением для кадровиков, психологов и т.д. в тестах какой вы ответственный и пунктуальный, а раньше это былıо нормой...
Итак, вернемся к Пнину(ну и фамилия!, мог бы и сменить на что-нибудь американское). И вернутся очень тяжело(для меня), вся книга- это рассказы из жизни Пнина. Как он приехал, как чуть не потерял багаж, шпаргалки, письма и т.д., как хотел выгадать 15 мин в дороге и чуть не опоздал на 2 часа, как старался стать своим. И все сопряженные моменты бытия иностранца: как устроится, где устроится и чтобы было по цене подходяще.. И о том, как зыбка стабильность для иностранца-беженца. На примере профессора Пнина мы это увидели. Русский - не приоритетный и всё - вы свободны идти на все четыре стороны. Вот вы сейчас нужны и вас слушают, а вот другой профессор нужней, а вам, тоже русскому профессору, предлагают подчистить бумажные хвосты.
Закончу размазывание соплей по монитору. Мне не понравилось произведение, не понравился и главный герой профессор Пнин, не понравились его мысли и метания. Ничего не понравилось.
И да, я жалею, что выбрала это произведение Набокова.
Но. Всегда есть "но". Мне нравится, как пишет Набоков. Даже в переводе. Это тот случай, когда мне понравилось не "что" написано, а "как".

Набоковские романы – это дерьмо в шоколаде!
За нарочитым изяществом слога скрывается злоба.
Набоков, наверное, был самым злым писателем в истории русской литературы. И нисколько не мучился этим, а бравировал. Его эстетическое отношение к реальности, по-видимому, требовало реабилитации зла. А вынужденная эмиграция, потеря статуса, унижение и бедность дали этому художественному принципу обильную эмпирическую базу. Набоков упивался своей злобой, черпал в ней вдохновение. И делал ее литературой.
Вы скажете, что это плохо!
«Пошел вон, жалкий плебей!» – скажет вам Набоков.
И плюнет в лицо.

В романе «Дар» он излил свою злобу на Чернышевского.
Огромная глава номер четыре, треть «Дара», – развернутый пасквиль на несчастного русского революционера.
Набоков атакует Чернышевского по всем фронтам. И высмеивает именно те черты его характера, которые принято считать благородными. Он, например, признает факт аскетизма Чернышевского, как бытового, так и плотского. Но мимоходом прибавляет, что, к несчастью, это приводило к коликам, «а неравная борьба с плотью кончалась тайным компромиссом». Гениальному писательскому чутью Набокова открылось, что «святоша» Чернышевский тайно дрочил. И, конечно, выдавливал прыщи. В романе Набоков не раз живописует «наливные» прыщи. Чтобы все запомнили.

Потом Набоков пишет, что Чернышевский, в силу своих идеалов, всегда стремился помогать людям. Но как? «На каторге он прославился неумением что-либо делать своими руками (при этом постоянно лез помогать ближнему: «да не суйтесь не в свое дело, стержень добродетели», грубовато говаривали ссыльные)». Доброта Чернышевского в рассказе Набокова становиться ужасно глупой. Чернышевский – смешным.

Рассказывая о литературной деятельности своего героя, Набоков оговаривается, что, конечно, «подобно большинству революционеров, он был совершенный буржуа в своих художественных и научных вкусах». Вуаля! Весь революционный пафос Чернышевского разбит. Небрежно и даже без осуждения. Простим его заблуждения, как будто говорит Набоков, он же не знал жизни, не отличал пиво от мадеры, зато все объяснял общими понятиями. Стоит пожалеть.

Именно этим Набоков заканчивает свою убийственную критику. Жалостью. Последняя часть жизнеописания Чернышевского, его двадцатилетняя ссылка, описана с жалостью. С высокомерной фальшивой жалостью победителя к побежденному. С «милостью к падшим». Мол, бедный, бедный прыщавый недотепа, так пострадал по своей глупости! А, казалось бы, даже неплохой человек…

По большому счету, все мы с вами – немножко гопники. Всем хочется про своего недруга сказать гадость, хочется поднять его на смех, хочется видеть его унижение. Мало, кто по-христиански готов врага возлюбить. Но утонченный аристократ Набоков – король гопников. Про своего классового врага он написал почти роман, чтобы все потомки запомнили Чернышевского именно таким: нелепым, униженным. И уникальность Набокова состоит в том, что свой пасквиль он превратил в литературу. Благодаря толстому слою шоколада его злобное дерьмо стало классикой.

Персонажи произведения Мигеля де Сервантес Сааведра "Дон Кихот" ("Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский") известны очень многим независимо от того, читали они роман или нет. А уж про бой с мельницами, как я выяснила опытным путем, знают даже без привязки к Дон Кихоту.
Знакомство с творчеством Набокова я считаю неудачным и пока я не нашла в себе запала прочитать что то еще кроме "Лолиты". От этой книги у меня остался очень неприятный осадок. Но в последние 1-1,5 года я стала постоянной посетительницей пары ютубканалов, где о Набокове говорят с восторгом.
Одним словом, в этой книге сошлись две значимые литературные фигуры: Дон Кихот и Набоков.
Итак, о чем же лекции?
Сервантес в своей книге описывает странствия сельского идальго, в которые он пустился после прочтения огромного количества рыцарских романов. Алонсо Кихада (он же Кесада, он же Кехана) вообразил себя рыцарем, придумал себе возлюбленную и возложил на свои плечи великую миссию.
Настоящая серия лекций о «Дон Кихоте» Сервантеса была, написана специально для прочтения в Гарвардском университете, в весеннем семестре 1951/52 учебного года, где во время отпуска со своей постоянной работы на факультете Корнеллского университета Набоков выступал в качестве приглашенного профессора.
И о самой книге, и о ее персонажам не утихают споры много лет.

Некоторые критики пытались доказать, что «Дон Кихот» всего лишь безвкусный фарс. Другие объявляли «Дон Кихота» величайшим из романов. Сто лет назад один восторженный французский критик, Сент-Бёв, назвал его «Библией человечества».

У меня никогда не возникало желания прочесть "Дон Кихота". После прочтения этих лекций точно не возьмусь. Прежде всего потому, что В.Набоков очень детально, а во второй части книги, по главам, разбирает и события, и персонажей, и характер побед/поражений. Также он упоминает, что между двумя частями странствий Дон Кихота, написанных самим Сервантесом, было "подложное продолжение" пера некоего Алонсо Фернандеса Авельянеды.

Позвольте мне обронить туманный намек: прабабушку Сервантеса звали Хуана Авельянеда, и существует мнение, что фальшивый «Дон Кихот» сочинен самим Сервантесом с явным намерением иметь под рукой во второй части, которую он выпустил под своим именем, новый прием: его герои встречаются с героями Авельянеды. Я повторяю, никто не знает, кем был на самом деле Авельянеда, стиль его отличается от стиля Сервантеса, он менее пространный, более отточенный, с более короткими описаниями.
....
Но в целом книга Авельянеды добрее и человечнее книги Сервантеса. Неправда, что книга Авельянеды никуда не годится — как утверждают наиболее горячие поклонники Сервантеса. Напротив, она живая и колоритная, а отдельные ее отрывки ничем не хуже некоторых балаганных сцен нашей книги.

Еще одна причина моего нежелания самостоятельно познакомиться с Дон Кихотом, это совокупность надуманности собственной важности этого рыцаря и балаганных развлечений. Некий почтенный мужчина, начитавших книжек, отправляется в путь сеять доброе и вечное, защищать слабых и несправедливо обиженных. Но при этом он ведет себя как пьяный: сам себе придумал проблему, сам кинулся ее решать, не думая о реальных последствиях. И почему его поддерживают в этой авантюре? Одни развлекаются, другие не хотят его обидеть, третьи пытаются услужить. Да и юмор довольно специфический в "Дон Кихоте".

Дeйствительно, мeсто было глухое. Сдержанно шумeли сосны, снeг лежал на землe, в нем чернeли проплeшины… Ерунда, — откуда в июнe снeг? Его бы слeдовало вычеркнуть. Нeт, — грeшно. Не я пишу, — пишет моя нетерпeливая память. Понимайте, как хотите, — я не при чем. И на желтом столбe была мурмолка снeга. Так просвeчивает будущее. Но довольно, да будет опять в фокусe лeтний день: пятна солнца, тeни вeтвей на синем автомобилe, сосновая шишка на подножкe, гдe нeкогда будет стоять предмет весьма неожиданный: кисточка для бритья.

Давно не читала русской классики и прям поняла, что соскучилась! А уж то как пишет Набоков это отдельное удовольствие для меня. Обожаю его стиль, его игру со словами, его литературные выверты, несмотря даже на то, что порой от всего этого веет некоторым чувством превосходства и снобизма, ну да ладно, я готова ему это простить, ибо интересен он мне исключительно как автор, а что уж он там за человек был... Имхо, но если читать только авторов, которые приятны тебе как люди, читать в той же классике лично мне будет почти что и нечего) А так получила огромное удовольствие, практически проглотив этот небольшой роман о двойниках, зеркалах, преступлении и психическом расстройстве.

И снова Германия, страна ставшая или так и не ставшая новой родиной для огромного количества российских эмигрантов, бегущих от нового строя и новой власти. Герман Карлович, наш гг, человек необычный, ну, по крайней мере сам он себя таковым считает, возвышаясь над всем этим сбродом и чернью его окружающей. Жену Лиду он иначе чем наивной дурочкой и не называет, ее двоюродного брата Ардалиона, художника, любящего пропустить стаканчик-другой-третий, считает неудачником, и такими титулами он награждает практически всех, кого встречает на своем жизненном пути. Куда им всем до него! Вот он! Он, конечно, непризнанный гений, хотя толком и сам не может объяснить природу своей гениальности.

В один роковой день, путешествующий по Европе по делам фирмы, Герман натыкается на бродягу, человека без определенного рода деятельности и места жительства, но как две капли воды похожего на самого Германа, в чем тот видит знак судьбы, дающей ему шанс изменить свою жизнь к лучшему. С этого момента он одержим своим двойником и тем, как это можно использовать, в его голове созрел гениальный, по его мнению естественно, план преступного обогащения. И хотя сам он, будучи в диком восторге от самого себя, о деньгах упоминает лишь вскользь, пытаясь уверить потенциальных читателей (да и себя, пожалуй), что суть не в этих низменных бумажках, суть в его необычайном уме и хитрости, в том, как ловко и умело он все устроил, я лично ему не верю. Просто натура такая, которая не может признать, что и им, как и миллионами других людей, двигают столь банальные вещи как материальные блага.

Отсюда и попытка записать историю своего гениального преступления, дабы показать всему миру, как он, Герман, хорош, умен, неповторим итд итп Именно его глазами мы видим происходящее, его ушами слышим других действующих лиц, его словами создаются сцены и задники происходящего спектакля. Но даже такая техника не позволяет ему скрыть свое нутро, свое истинное лицо, все равно все проступает на поверхности, просачивается между строк и приводит к трагическому (для Германа опять-таки) финалу. И я считаю, что его трагедия не в том, что из-за раскрытия преступления ему грозит тюрьма, а то и что похуже, а в том, что никто так не то что не оценил масштаб его гения, но даже наоборот, разглядел в произошедшем форменную глупость. Сможет ли он теперь жить с этим? Сможет и дальше убеждать себя в совей нетаковости? Далеко не факт... И пронизанная с самого начала истерическими нотками, отдающая нарочитой достоевщиной история героя в конце показывает нам человека, назвать которого психически здоровым у меня лично язык не повернется.

Прежде чем говорить о содержании и моем мнении о прочитанной книге, я хотела бы остановиться на некоторых нюансах, которые, на мой взгляд, стоит учесть перед чтением.
Во-первых: Набоков – лицо не нейтральное. Он творец и, как вы понимаете, он ДОЛЖЕН быть субъективен. Сложно представить себе писателя, совершенно спокойно относящегося к творчеству своих собратьев.
Во-вторых: Набоков – представитель русской интеллигенции, которая была вынуждена покинуть свою Родину после кровавого месива революции. И, естественно, этот факт не мог не отразиться на его отношении к писателям советского периода.
В-третьих: книга представляет собой лекции, т.е. когда-то они читались как учебный материал студентам колледжа Уэлсли и Корнеллского университета. Должны ли лекции быть беспристрастными? Да. Беспристрастны ли лекции Набокова? Нет. Мог ли он читать по-другому? Нет (см. предыдущие два пункта). Итак, вводное слово бсказано, теперь остановлюсь на каждом из писателей, творчества которых коснулся Набоков.
1. Гоголь. И сразу хочу признаться, что я открыла для себя «Мертвые души» заново! Если мысль, что Чичиков «низко оплачиваемый агент дьявола» приходила мне во время чтения ни раз, то шкатулка Чичикова прошла мимо меня, и я так и не поняла, зачем Гоголь так подробно ее описывает. Наверняка все или почти все читали эту поэму. Признайтесь, приходило ли вам в голову такая трактовка шкатулки Чичикова:

...В самой средине мыльница<Чичиков — мыльный пузырь, пущенный чертом>, за мыльницею шесть-семь узеньких перегородок для бритв<пухлые щеки Чичикова, этого мнимого херувима, всегда были гладкими, как атлас>; потом квадратные закоулки для песочницы и чернильницы с выдолбленною между ними лодочкой для перьев, сургучей и всего, что подлиннее<писчие принадлежности для собирания мертвых душ>; потом всякие перегородки с крышечками и без крышечек для того, что покороче, наполненные билетами визитными, похоронными, театральными и другими, которые складывались на память<светские похождения Чичикова>. Весь верхний ящик со всеми перегородками вынимался, и под ним находилось пространство, занятое кипами бумаг в лист<а бумага — главное средство общения у черта>, потом следовал маленький потаенный ящик для денег, выдвигавшийся незаметно сбоку шкатулки<сердце Чичикова>. Он всегда так поспешно выдвигался и задвигался в ту же минуту хозяином<систола-диастола>, что наверно нельзя сказать, сколько было там денег<автор и сам этого не знает>

Согласитесь, это действительно гениально! Набоков открывает такие подтексты Гоголя, о которых я не догадывалась и это, безусловно, было для меня очень интересно и познавательно. Известная фраза "Вся русская литература вышла из "Шинели" Гоголя" обрела для меня смысл после чтения набоковских лекций. Кроме прекрасного анализа "Мертвых душ" и "Шинели", Набоков останавливается и на личности писателя. Показывает его метания, в какой-то степени его деспотизм и его трагедию. Рекомендую читать всем
2. Тургенев. Хочу заметить в скобках, Тургенева я не люблю. Его произведения кажутся мне притянутыми за уши, надуманными и описывающими блуждающий взгляд человека, который думает о чем-то и попутно ведет беседу. Конечно, это только мое мнение, ну а кто ж мне может запретить его иметь? Набоков говорит, что Тургенев - не гений и, тем не менее, довольно долго восхищается его пейзажами, описаниями отблесков заходящего солнца в волосах очередной тургеневской героини... Да, конечно это красиво, но... Но, опять же на мой взгляд, у Ивана Сергеевича пейзаж отдельно, сюжет отдельно и связь между ними может быть обусловлена только грозой или дождем... У Майринка или Достоевского город становится полноправным героем повествования. Представьте "Ангела западного окна" без Праги или "Преступление и наказание" без Петербурга. А вот "Отцов и детей" как и любое другое произведение Тургенева, можно перенести куда угодно, в любой город, любой сезон и т.д... Но Набоков в восхищении и у него прекрасно получается привлечь внимание слушателя (не забываем, что это лекции) на капли росы, порывы ветра. Все-таки считаю, что каково бы ни было Ваше отношение к Тургеневу, прочитать стоит обязательно. Зачем? Это прекрасный урок чтения, внимания к деталям и, если можно так выразиться, созерцания текста.
3. Достоевский. Вот тут мне нужно было собрать всю волю в кулак, чтобы не вышвырнуть книгу в окно...
Когда-то давно прочитала, как один мужчина, смотря на "Мону Лизу", которую привезли в Москву, сказал: "Не понимаю, и почему ей все так восхищаются!". Мимо проходила Раневская и заметила: "Эта дама уже давно сама может выбирать кому нравиться, а кому - нет".
Именно этот случай я повторяла про себя практически все время, пока читала рассуждения Набокова об обожаемом мной Достоевском. Он его не просто не любит. Он его НЕНАВИДИТ. Все его рассуждения - поток желчи. Для меня загадка: как можно было увидеть глубину Гоголя и пытаться смешать Достоевского с грязью именно за отсутствие глубины. Немыслимо, но это так! Но, вспоминаем о том, что Набоков не может быть нейтральным, как говорилось выше, читаем/пролистываем, как кому больше нравится то, что он написал о Достоевском и переходим к следующему писателю... Не расстраивайтесь, о Достоевском написано достаточно и без Набокова и нам с Вами лучше обратиться к Бахтину.
4. Толстой. Очень жаль, что нет лекций Набокова о “Войне и мире” (не знаю, нет ли их в этой книге или он совсем решил не замахиваться на такую махину). Но есть “Анна Каренина” и, поверьте, это стоит почитать! Набоков скрупулезно разбирает образы, выстроенные Толстым, сны героев, предметы, которые то тут, то там “случайно” встречаются в романе и, как проводники, направляют читателя по страницам. Я читала “Анну Коренину” очень давно, лет 15 назад, если не больше. После недавнего перепрочтения “Войны и мира” поставила “галочку”, что “Каренину” нужно перечитать обязательно и теперь я лишний раз в этом убедилась. Тогда я возмущалась, почему Левину и Кити автор уделят больше внимания, чем Анне и Вронскому! Не знаю, смогла бы я сейчас увидеть противопоставление этих пар и понять, что это не просто описание разных героев, а противопоставление любви физической и любви истинной. Трудно сказать... Но Набоков так точно расставляет акценты, беря в свои свидетели не только действия, но даже время, по-разному текущее у этих пар, что сомнения, если таковые и были, исчезают. Читать обязательно!
5. Чехов. Странное чувство от лекции. Конечно, Набоков считает Чехова гением. Но если его слова о Толстом или Гоголе захватывают, они проникнуты любовью и уважением, то о Чехове Набоков говорит очень хорошо, но очень... спокойно... “Чайку” он пересказывает лишь изредка вставляя комментарии, которые вполне понятны в среде иностранных студентов, которым эти лекции и читались, и кажутся излишними для русскоговорящего читателя. Может быть, что это мне только показалось и Вы увидите в них нечто большее, что пропустила я. Если так, дайте знать, мне действительно очень интересно.

Он не был словесным виртуозом, как Гоголь; его Муза всегда одета в будничное платье. Поэтому Чехова хорошо приводить в пример того, что можно быть безупречным художником и без исключительного блеска словесной техники, без исключительной заботы об изящных изгибах предложений

Может быть отсутствие словесных изысков не дало Набокову заразить читателя Чеховым, а может быть его гениальность на столько проста, что в агитации и разжёвывании просто не нуждается? Не знаю... Я, честно говоря, ждала раскрытия каких-нибудь лаконичных чеховских образов, как, например, тарелка крыжовника в одноименном рассказе, но нет... жаль...
6. Горький. И тут мы слышим только ПШИК!

Когда пьеса «На дне» была окончена, успех ее превзошел ожидания автора. Каждый персонаж, выведенный в пьесе, — живое лицо и настоящее раздолье для хорошего актера. Постановку осуществил Московский Художественный театр, который разделил ее неимоверный успех: пьеса прославилась на весь мир.

Потом мы читаем о замечательном Московском Художественном театре, о том, что на его сцене всегда будут идти пьесы Чехова и “На дне” Горького... и...

В нем нет ни одного живого слова, ни единой оригинальной фразы, одни готовые штампы, сплошная патока с небольшим количеством копоти, примешанной ровно настолько, чтобы привлечь внимание.

Бац! Что-то с логикой его стало... Странно? Ничуть! Мы же помним, что Набоков - эмигрант, он вынужден был уехать из-за таких революционеров как Горький. Разве он может быть объективен? Думаете да? Сомневаюсь... Даже не знаю рекомендовать ли кому-нибудь читать эту небольшую лекцию. Ну уж если Вы вытерпели и прочитали о Достоевском, то и Горького осилите, я в Вас верю!
Что же сказать в заключении... Думаю, что лучше всего привести прекрасные слова Набокова о читателях, настоящих читателях, надеюсь, что когда-нибудь я приближусь к этому кругу.

Настоящий читатель не интересуется большими идеями: его интересуют частности. Ему нравится книга не потому, что она помогает ему обрести «связь с обществом» (если прибегнуть к чудовищному штампу критиков прогрессивной школы), а потому, что он впитывает и воспринимает каждую деталь текста, восхищается тем, чем хотел поразить его автор, сияет от изумительных образов, созданных сочинителем, магом, кудесником, художником. Воистину лучший герой, которого создает великий художник — это его читатель