ГЛАВА 2

Дом, где случилось двойное убийство, помещался в глубине запущенного сада – таинственного и полутемного даже в разгар дня. Тропинка из каменных угловатых плит, что вела к домику, застенчиво пряталась в зарослях папоротников. Сам особняк – с причудливой, изогнутой на старинный манер крышей, густо поросшей зеленым мхом, с двойными закругленными сверху окнами, казался скорее домиком гномов из сказки, чем местом, где случился банальный криминал.

– Я тут ничего не трогала, – лепетала приходящая уборщица, – как увидала, так сразу к вам…

– Да уж. Тут и без вас все потрогали, – вздохнула я, созерцая разгром внутри домика.

– Интересно, что они тут искали, – озадачился Миррек.

Потерпевших было двое: старичок-одуванчик, и мужчина помоложе. Старичок был мертв, хотя непонятно, отчего? Тяжелых ран на теле не было, только кровоподтек на виске, и впору было предположить, что он скончался от инфаркта, вызванного сильным испугом… а вот тот, что помоложе, судя по всему, оказал нападавшим отчаянное сопротивление, ибо и тело, и в клочья изодранная одежда – носили следы бешеной драки. При этом лежал он головой в щели между массивной кроватью и… узловатым широченным стволом дерева, которое росло прямо в комнате, сквозь пол, и, прорастая стволом сквозь крышу, устремлялось ветвями в небеса. Но ствол был здесь! Внизу, у самых корней, в стволе было огромное дупло, в котором помещалось уютное креслице с подушками, и даже с фонариком внутри – а на самом стволе крепилась книжная полка из корявых, но славно отполированных досок, уставленная старинными фолиантами, с тиснеными золотом корешкам (я еще раз отметила сказочность обстановки особнячка). Несколько томов свалились с полки и, как упали на голову бедняги, так и лежали…

Я осторожно убрала книжку с головы несчастного, потом вторую, и наконец, мне открылось лицо покойника – мужчины лет тридцати, который был весьма недурен, да что там недурен! Он был бы просто красавцем, если бы его не портили большой синяк под глазом и запекшаяся на подбородке кровь из разбитого носа. Волосы – пышные, цвета лесного ореха, также были в крови…

Это меня огорчило. Красивых мужчин и так почти нет в природе. А тут одного из последних красавцев прикончили – какое расточительство!

А хорош! Черты лица – словно изваяны из мрамора старинным скульптором. Брови – шелковые, черные вразлет, а изгиб-то какой красивый! И твердые, изящно очерченные губы… ах.

Как давно его убили? Я откинула рукой с лица пряди длинных волос – закинула назад, чтобы не мешали рассмотреть покойника получше. И тут меня ждало первое потрясение.

Ухо!!! Ухо, как у эльфа!

Откинутая прядь волос обнажила его ухо, верхняя сторона которого была заостренной и вытянутой кверху . Это что, у нас тут эльфа прикончили? А вампиров, некромантов и прочих кикимор тут часом за занавеской не прячется?!

Я уже машинально оглянулась в поисках опасной нечисти. Но тут меня настигло второе потрясение: «покойник» вдруг приоткрыл глаза и тихо застонал.

– Врача! – крикнула я. – Он жив.

– Точно?! – радостно воскликнул Миррек и принялся тыкать пальцем в телефон, вызывая скорую.

Несостоявшийся покойник, меж тем, силился что-то вымолвить разбитыми губами. Он морщился от боли, но явно хотел что-то сказать! Склонившись к нему, в надежде услышать что-то важное о преступлении, я шепнула:

– Говорите, я слушаю! Ну же…

И наконец, я расслышала то, что он пытался до меня донести. Он прохрипел из последних сил:

– А ты горячая кошечка…

И закрыл глаза.

ГЛАВА 3

– Так вы, господин Дармиэль Ланкрэ, утверждаете, что являетесь внуком покойного г-на Готтора Ланкрэ, и приехали к нему в гости?

Неотразимый красавчик лежал на больничной койке; его голова была забинтована. Подбитый глаз уже начал менять темно-фиолетовую расцветку на светло-коричневую.

– Именно так, – он прикрыл глаза, поскольку кивнуть, видимо, не мог.

– А с какой целью?

– Он сам пригласил. Написал, что стар, одинок… а я его единственный любимый родственник.

– И наследник? – коварно протянула я.

Он ухмыльнулся.

– Поверьте, леди – я человек далеко не бедный, и лишать жизни безобидного старика ради полудохлого домика, в котором нет ничего, кроме рухляди – абсурд. Если вы на это намекаете.

Ну и ну! Брови мои поползли вверх, глаза округлились. Этот прелестный особнячок он называет «полудохлым домиком»? Я вспомнила очаровательные витражные окна, высокие потолки с лепниной, витые лестницы, перила которых были украшены резьбой и внизу упирались в массивные резные тумбы, увенчанные вверху круглыми молочными шарами-фонариками…

А мансарда! Она была вся увешана великолепными картинами – я не знаток живописи, но, видимо, есть внутри меня живой огонек, который загорается, когда передо мной что-то действительно красивое. Так вот, рассматривая эти картины при свете, льющемся через витражное мансардное окно, я поняла, что эти картины – настоящие шедевры…

И, кстати, окно было очень интересным. Заглянув в него, я вдруг увидела, что за окном идет … снег! Разумеется, этого не могло быть – откуда снег летом! – ясное дело, это был интересный эффект, достигнутый старинным мастером-стекольщиком. Но как? Никогда не слыхала про такие эффекты. Короче, очаровательный двухэтажный особнячок был полон чудес!

Да я бы за такой дом, за возможность жить в нем… даже не знаю, что бы сделала. До убийства не дошла бы, конечно…

Но если господин Ланкрэ не считает домик ценным призом – зайдем с другой стороны.

– Возможно, в качестве наследства вам причитается кое-что покрупнее этого домика? – мой тон был самым ядовитым.

Он смотрел на меня, приподняв брови. Типа, не понимая, о чем речь.

– Что вы скажете по поводу этого? – я протянула ему желтоватый от старости свиток, украшенный старинными печатями, и несколько более свежих документов, из которых следовало…

(С ума сойти! когда я нашла эти документы при обыске домика, я буквально заорала. Я читала их и перечитывала, не веря своим глазам! Тайник в древнем письменном столе, где они были спрятаны, был настолько хитроумным, что я испытывала подлинную гордость за свои успехи!)

…из документов следовало, что покойный Готтор Ланкрэ является – ни много ни мало – прямым наследником кронпринца Альбелейна, сына и наследника короля государства Галидорро, Жюля Третьего. Вот так-то!!! И, следовательно, предъявив все эти документы куда надо, он (или его наследники) может воссесть на престол королевства… при условии, что тот не занят, разумеется.

Сначала я попыталась вспомнить, что это за государство такое вообще. Потом нашла в энциклопедии, что это крошечная страна, в которой, собственно, ничего толком нет: ни промышленности, ни сельского хозяйства, а живет это кроха-государство за счет нескольких шикарных казино, в которые все богатенькие бездельники, кому не лень, мотаются, чтобы разориться особо фешенебельным способом (идиоты).

Так-так-так! А что там с королем этого славного государства – жив или как? Я изучила и этот вопрос: так вот, престол уже много лет был не занят! А страной руководил некий Совет Двенадцати, состоящий из уважаемых горожан, исполняя обязанности регента при пустующем троне. Оказывается, такое тоже возможно! Офигеть!

Итак, сунув Ланкрэ документы, я не без ехидства наблюдала за его реакцией.

Ну, что скажешь, красавчик?!

Красавчик изучал старинный манускрипт самым внимательным образом. Прочел раза на три; затем принюхался, при этом левая бровь его поползла вверх. После чего спросил:

– Где вы это нашли?

– В ящике письменного стола был очень хитрый тайник. Может, эта штука и есть ключ… к разгадке? – голос мой зазвенел.

– Ключ, говорите? Хм… А лупы у вас с собой, часом, нет? Вы же сыщик?

Порывшись в рабочем саквояже, я извлекла лупу и протянула ее Ланкрэ.

К моему удивлению, он не стал рассматривать через нее сам текст, а принялся изучать бумагу как раз там, где текста не было. Затем улыбнулся снисходительно, и возвратил мне документ с одним коротким комментарием:

– Фальшивка.

Говорил он хрипловатым шепотом – видимо, говорить громче ему было трудно.

– Почему вы так думаете? – удивилась я.

– Ха! я немного понимаю в экспертизе всевозможных художественных предметов… рисунков…Так вот: этот документ датирован прошлым веком, а такая бумага, как эта, появилась только в веке нынешнем. Да и чернила… В то время чернила были сделаны на основе чернильных орешков, тогда как эти – чистейшая химия. Я уж не знаю, каким образом хитрец фальсификатор добился, чтобы они выглядели немного выцветшими от времени – но запах… у меня очень тонкий нюх, и запах чернильных орешков я не спутаю с запахом этих чернил.

Я сидела, слегка ошалев.

– Впрочем, если вы мне не доверяете, а вы и не должны, кстати – обратитесь к свои собственным экспертам, – посоветовал он.

Я рассеянно кивнула. Ситуация становилась все запутаннее и запутаннее. Я сжала кулачки так, что подпиленные ноготки вонзились в ладони.

Думаем, Флавви, думаем.

Допустим, он говорит правду… Тогда он ни при чем, но кто тогда убил старика и зачем?

А если он лжет, и документ подлинный, тогда он вполне мог как-то убрать своего дедулю, который был помехой на его пути. Ведь наследником трона был старик, и поди дождись, когда он отбросит концы – а красавчику-то, поди, охота поцарствовать, пока молод…

– Если это и вправду фальшивка, то объясните, ради Бога, зачем ваш дедушка хранил этот документ у себя, да еще – в тайнике?

– Я бы сам охотно спросил об этом у дедушки, – по красивым губам Ланкрэ змейкой проползла горькая усмешка, – но увы! Бедный старик уже ничего не скажет.

Он помолчал.

– Вы же сами видите, – сказал он наконец, – что мне тоже досталось от этих бандитов. С чего вы решили, что я могу быть подозреваемым?

Да это еще как сказать. Нанять головореза, который прикончит старика и немножко помнет тебя для отвода глаз, красавчик, не так уж и трудно. Так что этот вариант совсем не фантастичен.

– Вы запомнили нападавших? – спросила я с надеждой.

– Не очень, – он вздохнул. – Двое мужчин, средних лет… У одного нос с горбинкой, такой массивный… я услышал шум, вбежал в комнату. Дед даже не успел закричать – это они кричали на старика, чего-то требовали… Я кинулся на них в надежде спасти дедушку, но они умеют драться, этого не отнимешь. Меня они вырубили с нескольких ударов, а что им надо было от деда – не пойму. Хотя, я слышал, что они спрашивали его про какой-то ключ…

– Ключ? – воскликнула я.

– Да, он уверял их, что ключа у него нет, именно эту фразу я услышал, вбежав в комнату.

– А от чего именно этот ключ?

– Да откуда же мне знать, помилуйте?

Финиш.

Впрочем, у меня оставалась еще одна тема для разговора. Я немного помялась, затем собралась с духом, и пролепетала:

– Извините, а могу я задать вам вопрос, хм, личного характера?

– Вы так деликатны для полицейского следователя, – он приподнял бровь, хмыкнул. – Валяйте, задавайте.

Я собралась с духом и спросила шепотом:

– Что у вас с ушами? Такая странная форма…

– Наследственное, – вздохнул он. – У деда ведь точно такие же, вы не заметили разве? Уши – это семейное, их форма передается через века. Меняются все признаки внешности потомков, меняется форма носа, разрез глаз, цвет кожи – но уши остаются неизменными…

Он улыбнулся и протянул лукаво:

– Хотите спросить, не было ли у меня в роду эльфов?

– Я не верю в сказки про эльфов, а также фей, гномов и кикимор, – отвечала я строго и сунула ему свою визитку. – Если что-то вспомните – позвоните по этому телефону. Поправляйтесь, господин Ланкрэ.

И направилась к выходу.

– Дармиэль, – услышала я в спину. Причем сказано это было самым бархатным, самым чарующим голосом.

– Что? – я обернулась.

– Для вас я – Дармиэль, – подлец улыбался мне лучезарной улыбкой, от которой у любой девушки подкосились бы колени, а сердце растаяло, как пломбир на солнцепеке. – Можно – Дарми, так даже лучше. Удачи, леди Флавиенна.

Когда я вышла из палаты, напротив двери сидел какой-то невзрачный человек в больничном халате, поставив рядом костыли. Он внимательно посмотрел мне в лицо, и отвел глаза.