2. Фатальная седи́лья.

Дело было вовсе не в том, что от величайшего изумления я потерял способности к членораздельной речи. Тяжёлый ботинок гиганта под обеденным столом чуть было не раздавил мою стопу о жесткий плиточный пол кухни.

Адвокаты-дуэлянты от холодящего душу ужаса отпрянули в сторону.

– Успокойтесь, почтеннейшие! – призвал к самообладанию португальских рыцарей мой невозмутимый товарищ. – Только что Вы слышали боевой клич воинственных предков графа, с которым они шли в бой против тевтонских рыцарей и турецких янычар. В узком кругу родовитых украинских шляхтичей графа величают не иначе как Васыль Вепрь за его чрезмерную горячность, вспыльчивость и необузданный нрав. Но, в принципе, в негласных и конфиденциальных делах на графа Василия можно полностью положиться. В жестокие большевицкие времена, аристократы хранили в тайне своё высокое происхождение, чтобы избежать репрессий со стороны безжалостного КГБ. Вот потому-то, дон Жуау, я и известен здесь, в Португалии, под вымышленным именем Степана Тягнибеды. Разрешите же теперь и мне представится моим истинным родовым именем – виконт Стефан Тагенберг Полесский!

На кухне воцарилось зловещее молчание. И только слышно было, как хлопали ресницы Колиных век в такт движения маятника висевших над его головой ходиков.

Какое-то время доктор напряжённо обдумывал лавину обрушившейся на его мозг информации.

– Как бы там ни было, но дуэль уже назначена, – наконец, твёрдо заявил он. – И мне хотелось бы поскорей покончить с этим не очень приятным делом. Поединок состоится завтрашним утром на ристалище рыцарей в моём родовом поместье «Кинта да Пика». В пять часов утра у Вашего подъезда будет стоять белый «Кадиллак», который и отвезёт Вас к месту дуэли. У меня есть три пары прекрасных дуэльных пистолетов на Ваш выбор. Хотя лично я считаю, что нам лучше всего стреляться из обычных охотничьих ружей.

– Несомненно! – сардонически скривив губы, согласился Степан. – Тогда погибшего дуэлянта объявят жертвой несчастного случая на охоте – и концы в воду!

– Вы необычайно догадливы, виконт Тагенберг, – с затаённой иронией признал достоинства украинского шляхтича его противник. – Самый что ни на есть обыкновеннейший несчастный случай на охоте. А заслуживающие доверия и уважения очевидцы единогласно подтвердят это.

– Однако Вы не учли одного обстоятельства, дон Жуау! – жестко осадил своего соперника гигант. – Это я вызван на дуэль по вздорному, надуманному обвинению, и это я защищаю мою оскорблённую честь! А согласно кодекса чести украинского дворянства, именно персона, вызванная на дуэль, и имеет право выбора оружия. Или португальский кодекс рыцарской чести гласит нечто иное?!

– Нет, – побледнев будто мел, неохотно сообщил адвокат. – Наш кодекс рыцарской чести подразумевает то же самое.

– В таком случае, я намерен сражаться с Вами на больших двуручных рыцарских мечах! – церемониально оповестил своего визави Степан. – И без всяких ненужных защитных доспехов! Нечего тянуть канитель! Чик-чик – и готово! Так всё закончится намного быстрей к величайшему удовлетворению выжившей стороны.

По вытянувшимся лицам наших оппонентов было заметно, что заманчивая перспектива сражаться на двуручных рыцарских мечах без доспехов основательно спутала их карты.

– А официально мы объявим, что на охоте нарвались на отряд саблезубых кроликов, которые и порубили в капусту зазевавшегося ротозея, – с ехидной ухмылкой вернул Степан должок дону Жуау. – А Ваши заслуживающие доверия и уважения очевидцы доподлинно подтвердят это.

Я почувствовал, что мне надо срочно сделать прививку от глупости в этом безумном сообществе чокнувшихся на старинных традициях личностей.

– Но где же я Вам найду за ночь два равноценных двуручных меча? – потрясённо уставился на тернопольского богатыря доктор Жуау. – Ведь ни один из бойцов не должен иметь преимущества ни в длине лезвия, ни в весе оружие.

– Вы вызвали меня на дуэль – вы и ищите соответствующее договорённости инвентарь, – равнодушно пожал плечами гигант. – Когда подберёте мечи, можете прислать своего секунданта, и он договорится с моим о месте и времени проведения поединка. Если же Вы не найдёте подходящих клинков, то я, так и быть, соглашусь биться с Вами на боевых шипованных булавах. А пока что прошу Вас покинуть квартиру нашего гостеприимного хозяина, а не то он пропустит повтор сто двадцать пятой серии своего любимого сериала.

Адвокаты недоумённо переглянулись, затем отвесили нам торопливые, короткие поклоны и молчаливо удалились восвояси.

Николай, который всё это время стоял под ходиками, как каменный истукан с острова Пасхи, слегка оттаял и хриплым голосом простонал:

– Я так и не понял, кто здесь кого разыгрывал.

– Не бери дурного в голову, Коля, – добродушно похлопал его по плечу исполин. – Я и сам ещё этого толком не понял. Дуэль – дело нешуточное.

– Погоди-ка, Стёпа! – не смог я сдержать моего бурного негодования. – Какая дуэль?! Мы ведь живём не в средневековье, а в двадцать первом веке! Ты что, не мог выставить за дверь этого зарвавшегося аристократишку?!

– Нет, не мог, – постарался остудить мою горячность рассудительный товарищ. – Этот пожилой, но рыцарственный мужчина, который годится мне в отцы, а может быть и в деды, живёт в своей старомодной реальности. И поверь, обидой для него стало бы вовсе не то, коли бы я попросту «начистил» его благородное рыло. Самое жестокое оскорбление и унижение я нанёс бы ему, если бы с насмешкой отверг его вызов не честную дуэль. Это бы разрушило лелеемый в его сознании благородный, возвышенный Мир и, в конце концов, погубило бы старого мечтателя и романтика. И я не могу поступить с ним так жестоко хотя бы потому, что он оказал мне слишком много неоценимых услуг.

– Тебе-то что?! – не унимался я, раздираемый гневом и возмущением. – Из-за своего идиотского великодушия, ты, в худшем случае, будешь почивать в уютной могиле с простреленной головой или с распоротым брюхом! И видеть сладкие загробные сны! А мне-то как?! Если дело о дуэли всплывёт на поверхность, то имя графа Василия, как непосредственного участника этого безумия, торжественно внесут в «Кадастру криминал». Тогда моя светлость станет персоной нон грата, и мне уже ни за что не продлят в январе португальскую визу! И объясни мне, на кой леший тебе сдался захудалый граф Олешкинский, когда у тебя под рукой был сиятельный князь Николай Конопу́шкин! Тем паче, что он является родичем последнего русского царя Николая Второго по материнской линии!

– Да нет у меня никаких конопушек! – раздражённо забрюзжал хозяин квартиры. – А если они и появляются ранней весной, то не более семи-восьми штук!

– Извини, Коля! Это не тебе было в обиду сказано! – положа руку на сердце, успокоил я друга.

– Да, это было моё непростительное упущение, – покаянно замотал головой виконт Тагенберг и, увидев мои выкатившие из орбит очи, доходчиво растолковал: – Ну, что не додумался возвести тебя в ранг светлейшего или сиятельного князя. Но избрал я тебя моим соратником именно потому, что тебе куда более подходит образ моего доблестного, высокородного секунданта. Во-первых, ты выглядишь намного солиднее, презентабельнее и образованней, чем князь Конопушкин. А во-вторых, ты не станешь ковыряться в носу во время смертельной схватки двух благороднейших рыцарей.

– А черт бы вас побрал с вашими интеллигентскими выдолбонами! – не на шутку рассерчал Николай, вытаскивая указательный палец из левой ноздри с весьма неприглядной добычей на кончике ногтя. – Сами расхлёбывайте заваренную вами топорную кашу!

И подхватив правой рукой портативный телевизор, а левой бутылку пива, он с высоко поднятой головой, направился в свою укромную опочивальню.

– Ну, вот. По твоей милости, мы лишились нашего последнего союзника, – с горечью в голосе заскулил я. – А тебе не кажется, что ты сегодня основательно перегнул палку. Ты тут так кривлялся, зубоскалил и паясничал, что я даже удивляюсь, как дон Жуау не затолкал тебе в зад свою вторую лайковую перчатку.

– А тебе не кажется, что это было бы уже сверх всякой меры?! – запротестовал великан. – Две перчатки, да ещё с разных сторон медали?! Да это, почитай, уже двойной вызов на дуэль! Тогда бы я выбрал в качестве оружия не мечи, а зубочистки из африканского железного дерева.

– Прекрати ёрничать! – вырвался из моей груди крик растревоженной души. – Ты ведь буквально стоишь на краю могилы!

Степан обессилено плюхнулся на стул и, пристально рассматривая на своей ладони воображаемый череп, с трагически пафосом произнёс:

– Бедный Йорик! Если бы ты больше ёрничал, то прожил бы куда более яркую, долгую и счастливую жизнь. Но ты так и не смог подняться над нашей мрачной и суетливой мещанской действительностью.

И гигант без всякого сожаления швырнул незримый череп через плечо в направлении переполненного мусорного бака.

– Так вот что я тебе скажу, мой друг Василий! Мне совсем недавно стукнуло тридцать три годика. Да! Пусть я прожил глупую, сумбурную и бестолковую жизнь, но всё-таки весьма яркую и захватывающую. И именно благодаря нашему с тобой близкому общению, я и пришёл к лежащему на самой поверхности очевидному выводу. Если ты воспримешь свалившуюся на тебя проблему как нечто ужасающее, безысходное и катастрофическое, то и получишь в итоге классическую роковую трагедию. А если ты отнесёшься к этой напасти как к весёлому приключению, забавному водевилю или пустячному затруднению, то так оно, в конце концов, и получиться. И все проблемы, осложнения и несчастья развеются и рассосутся как бы сами собой. Мы сами выбираем, что нас ожидает в финале этой жизненной пьесы – сумеречные, заунывные похороны, сдобренные слезами, рыданьями и стенаньями, или же разгульная многолюдная свадьба, где мёд-пиво не только лишь по усам текло, но и в желудок попало!

– Так ты хочешь сказать, что разыгрывал тут шута горохового, чтобы привлечь ветреную удачу на свою сторону?! – озарило меня.

– Как бы не так! – категорично опроверг мой домысел Степан. – Это я сейчас задним умом крепок! А поначалу у меня даже в мыслях не было инсценировать здесь какую-либо ритуальную комедию! Из-за полного непонимания ситуации, я попытался поставить моего негаданного противника в невыгодное положение, запутать его, сбить с толку и выиграть этим бесценное время.

– В вопросах глобальной тактики и стратегии Уинстон Черчилль, по сравненью с тобой, – подслеповатый щенок! – по достоинству оценил я старания моего сотоварища.

– Ты помнишь, как летом мы повстречали нашего адвоката на празднестве Сау Жуау в Гимараинше? – пропустив мою шпильку, спросил гигант.

– Конечно, помню, – обиженно отклонил я голословные подозрения друга в моём старческом склерозе. – Он фланировал тогда в каком-то странном мундире, увешанном начищенными орденами и бряцающими медалями. Я полагаю, что это были его боевые награды за участие в многочисленных колониальных войнах.

– Дон Жуау служил в своё время и в Анголе, и в Мозамбике, и в Гвинее-Бисау, но не очень-то любит распространяться об этом, – отрицательно покачал подбородком Степан. – А тогда на нём был костюм элитного португальского охотничьего клуба, в который далеко не каждый толстосум в состоянии попасть. На его френче красовались жетоны и значки самых именитых охотничьих клубов и сообществ нашей планеты, почётным членом которых дон Жуау и является. Так что я был прекрасно осведомлён, что охота – это жизненная страсть нашего адвоката, которому я насолил каким-то неведомым мне образом. И было бы просто безумием тягаться в меткости стрельбы по живым мишеням с таким многоопытным снайпером как он. Вот потому-то мой выбор вида оружия для дуэли и убил сразу двух зайцев: я лишил моего противника безусловного преимущества и выиграл нужное мне время. Хотя дон Жуау на вид и крепкий мужчина, однако, как мне видится, фехтование на рыцарских мечах – далеко не его излюбленный конёк. Теперь же попробуем разобраться, из-за чего, собственно говоря, и разгорелся весь этот сыр-бор.

Степан подобрал с пола скомканную бумажку, бережно её разгладил и принялся скрупулёзно рассматривать так гневно попранный адвокатом финансовый документ. По его голубым очам я видел, как он прошёлся взглядом по чеку разочек, другой, третий… Гигант нервно тряхнул головой и с такой пристальностью сфокусировал свой взор на чеке, что просто удивительно, как бумага не воспламенилась под его лазерным взглядом.

И тут я заприметил, как его белёсые брови неестественно изогнулись и со стремительностью курьерской улитки по-пластунски уползли под короткую чёлку. Глаза богатыря начали непроизвольно расширяться и увеличились до размера утиных яиц. Внезапно он с досады так хлопнул себя по лбу, что осталось только дивиться, как его очи не вылетели из настежь растворённых глазниц.

– Какой конфуз! Какая срамота! – страдальчески простонал он, роняя фатальный чек на кухонный стол. – А мне-то всё думалось, с чего это вчера так истерически ржал весь банк Ишпи́риту Санту, когда я вечерком проходил мимо этого финансового учреждения!

Степан стыдливо закрыл руками глаза и бессильно обмяк на заскрипевшем под тяжестью его мощного тела стуле. Я схватил чек, пробежался по нему глазами и сразу же приметил убийственную ошибку.

– Ай-я-яй! – невольно айкнул я. – Вот это незадача! В слове «Pica» буква «Сэ» с приписанной седилью!

Весь ужас заключался в том, что в португальском языке сосуществуют две разновидности букв «Се»: одна – обычная, а вторая – с волнистым знаком в нижней части, который и называется «седильей». И если первая может передавать звук «С» или звук «К», в зависимости от сочетания с другими буквами, то вторая, независимо от положения в слове, звучит неизменно как «С». Слово «Pica» переводится на русский язык как пика, копье. Но если в букве «Се» дописать сидилью, то слово «Pica» произносится как «писа» и приобретает значение … Да-да! Именно того, о чём Вы сейчас подумали. Причём имеется в виду конкретно тот орган, которым гордиться сильная половина человечества.

Мои глаза заново внимательно просканировали документ, и, вдруг, я обнаружил никем незамеченную раньше улику.

– Посмотри сюда, Стёпа! Седилья, несомненно, была уже дописана позже, чуть более светлой пастой и более тонким стержнем!

Гигант мгновенно спохватился, метнулся к свой плечевой сумке, лежащей в углу кухни, и вытащил оттуда большое увеличительное стекло. Тщательный осмотр чека полностью подтвердил мои выводы.

– Вражеская диверсия! Форменное вредительство! Коварный удар в спину! – заскрежетал зубами Степан. В Сталинские времена за это бы расстреляли без суда и следствия!

В этот момент дверь в кухню приоткрылась, и появился Коля Маленький, с нескрываемым интересом вытягивая вперёд и немного вверх свою тонковатую шею. Безусловно, он подслушивал за дверью наш эмоциональный разговор, но жгучее любопытство вынудило его выдать своё скрытое присутствие. Лицо хозяина квартиры отражало смутное беспокойство, однако, взглянув на чек, он тут же заметно повеселел:

– Всё правильно! Мне говорили знающие люди, что если буква «Се» имеет аппендикс внизу, то и произносится так же как русская буква «Ка».

– Балбес! Наоборот! Надо не «знающих» неучей слушать, а учебники умные читать! – негодующе взревел великан, и неожиданно глаза его подозревающее сузились: – А это случайно не ты этот хвостик приписал?! Насколько помню, вчера утром я заполнил этот чек и отправился звонить из автомата в Украину, оставив все мои документы на письменном столе.

Коля смущённо отвёл глаза в сторону и, переминаясь с ноги на ногу, с величайшей неохотой сознался:

– Ну, я ненароком взглянул на твой чек и, увидев ошибку, надумал её исправить.

– Так что же ты мне об этом не сообщил, когда я вернулся?!! – в ярости взвился тернополец.

– Тебя долго не было, а я прилёг и соснул, – сконфуженно пролепетал подавленный своей провинностью Коля. – А когда я проснулся, то ни тебя, ни твоих бумаг уже в доме не было.

Нахмуренный гигант медленно, но неотвратимо начал надвигаться на побледневшего как заснеженные вершины Гималаев Николая.

– Прилежно изучайте правила грамматики – и это значительно облегчит и продлит вашу жизнь, – зловеще процедил сквозь зубы Степан.

– Опомнись, Стёпа! – решительно встал я между разъярённым великаном и хозяином квартиры. – Коля ведь сделал для тебя не меньше доброго и хорошего, чем твой заносчивый адвокат-аристократ!

Необходимо сказать, что Степан вместе с коллегами-мостостроевцами жил в строительном вагончике у места возведения виадуков. Двухметровый гигант мучился от жуткой бессонницы на узком и тесном прокрустовом ложе стандартного вагончика. И Николай Маленький, по доброте своей душевной, не только позволил богатырю ночевать на свободной двухместной кровати, но и отдал ему второй ключ от своей просторной квартиры.

Степан с трудом взял себя в руки и медленно попятился назад.

– Извини, Коля. Погорячился, – чуть слышно проронил он.

У Николая заметно отлегло от сердца, лицо его порозовело, и он с облегчением проговорил:

– Я никак не уразумею, чего это дон Жуау так взъерепенился из-за какой-то там «писы»? Если хорошенько разобраться, то все мы вышли оттудова. Или он до сих пор думает, что детей аристократов приносит аист? А может, их находят на огородных грядках, в белокочанной капусте?

– Детей португальских аристократов приносит розовый фламинго, – внёс я и мою лепту в разрядку напряжённости. – А особо одарённых из них находят на плантациях знаменитых мадейровских бананов.

– А знаешь, Василий! – дёрнул меня за рукав Коля. – Португальцы поступают в корне неправильно, ставя эту дурацкую закорючку внизу буквы. Её надо ставить сбоку и не вертикально, а горизонтально! Тогда это уже будет не буква, а букв! И думаю, что этот букв будет смотреться очень даже мужественно и сексуально! Не хуже, чем горячий и неутомимый мексиканский мачо!

– Да-да! Вот тогда бы уже никто не усомнился, что почтенный клиент рассчитывается не агрессивной пикой, а вполне дружелюбной писой – поддакнул я.

– Да что за ахинею вы несёте, херсонские зубоскалы! – грозно прогремел гигант. – Я тут, почитай, стою на краю погибели, а вы беспардонно надо мной насмехаетесь?!

Мы с Колей вздрогнули, и я сделал всё, чтоб не позволить вконец распалиться гиганту:

– Ну, ты же сам говорил, что если отнесёшься к проблеме, как к лёгкому осложнению, потешной ситуации и забавному похождению, – то и получишь в конце happy end!

– Ладно! Обсудим всё это позже! – мгновенно взял себя в руки Степан. – Сейчас мне крайне надобна вся доступная информация о нашем вспыльчивом доне Жуане!

– Сходите к докторше Мо́нике Дуа́рте! – почёсывая левую скулу, порекомендовал Коля. – Я как-то видел её под ручку вместе с вашим психованным адвокатишкой.

– А это что ещё за птичка? – потребовал разъяснений Степан.

– Не птичка, а настоящая синяя птица, – мечтательно промурлыкал я. – Доктор юридических наук! Внучка чернокожего иммигранта из Анголы! Очень красивая, обаятельная и приветливая женщина! Всего в своей жизни добилась своим трудом. Читала у нас в Фафи лекции по португальскому праву на специальных курсах для иммигрантов с Востока. Ваш «Мострострой» тогда ещё строил виадуки за Гимараиншем.

– А почему не птичка, а птица? И почему синяя? – настаивал на подробностях докучливый исполин. – Она что, любительница заложить за воротничок?

– Нет-нет! – развеял я его беспочвенные подозрения. – Птица, потому что ростом Моника где-то с меня, и тело у неё крепкое и налитое. А синяя, оттого что на лекции она ходила в элегантном тёмно-синем костюме. Не беспокойся, кожа у неё нежная, шелковистая и довольно приятного оливкового оттенка. Короче, сам увидишь. Надо поспешить, а то её конторка через полчаса закроется.

– И я с вами! – с энтузиазмом вскочил со стула Николай.

– Нет! Ты останешься в штабе! – лёгким движением руки возвратил его гигант на прежнее место. – Назначаю тебя старшим заместителем моего секунданта. Вдруг появятся с мечами наши противники, и им нужно будит удостовериться, насколько остры их клинки. И захлопни челюсти. Не стоит зазря дискредитировать искусность украинских зубных протезистов.

И мы стремительно покинули квартиру, оставив её хозяина в недоумении и с широко распахнутым от изумления ртом.