Свечка. Том 1

«Человек – свечка Божья! И мы должны стоять перед Ним и гореть, пока в огарок не превратимся!»

Эта книга такой большой пирог, к которому даже не знаешь с какой стороны подступиться. На первый взгляд этот жесткий роман о жестоких 90-х. и большая иллюстрация к народной поговорке «от тюрьмы и от сумы не зарекайся». Если же присмотреться, то можно увидеть, что он о России в целом в не зависимости от временных рамок, хотя все приметы 90-х очень хорошо узнаваемы. Девяностые это лишь фон для рассказа о Человеке.

Роман очень хороший и мог бы стать идеальным, если бы не несколько но. Основная претензия к роману это повторы, длинноты, многословие, бесконечные отступления от главной линии. Это своеобразный триумф количества, которое согласно всем известному закону Гегеля неизбежно перешло в качество. Автор стилистически избыточен, хотя стилистические различия разных частей романа порой интересны и даже в плюс, если читать роман непрерывно. Если же сделать паузу и вернуться к чтению спустя некоторое время то можно выпасть из читательского тонуса, который уже был задан определенным стилем повествования. Непрерывно на одном дыхании прочитать два тома может только очень выносливый марафонец. Стилистическим разнообразием автор, словно продемонстрировал свои литературные мускулы, желая показать, что он и так и вот так умеет.

По завершении второго тома у меня по аналогии с писательской вертячкой началась читательская вертячка. Первый том был, прочитал мгновенно в азарте бешеного энтузиазма. На втором я споткнулся, и началась вертячка. Это связано не только с многословием, но с крайней мрачностью и обреченностью повествования. Автор, заполнив дерьмом все окружающее пространство под конец все же дал лучик надежды в виде маленький плота семейного счастья в безбрежном море пессимизма. Это не могло бы не радовать, если бы не было так похоже на бегство от реальности. Дауншифтинг главного героя предложенный автором в качестве альтернативы «большой» реальной жестокой жизни выглядит все же, как поражение.

Мне кажется, автору очень хотелось, чтобы ему возразили на его пессимизм, но как возразишь 1600 страничному монстру?

Из всего вышесказанного может создаться впечатление, что мне не понравилась эта книга, это не так. Книга мне понравилась. Она эмоциональна в ней не всегда и не все можно стопроцентно вербализировать. В ней важен уровень эмоций и ощущений.

В романе много букв о церкви и религии и если о первом больше критики чего только стоит ООО «отпущение грехов», то о втором предельно осторожно, бережно, интеллигентно. Можно сказать, что религией пропитана вся книга и даже не религией как таковой, а верой. Верой в первую очередь в человека, сотворенного по образу и подобию.

Могу поработать сивиллой и предсказать, что этот роман не будет бешено популярен в широких массах в первую очередь, потому что в нем мало позитива. Зачем читать про все это дерьмо спросите вы, если с ним, и так каждый день приходится сталкиваться в реальности? Я не знаю, но есть дерьмо, а есть навоз на котором способно вырасти что-то очень хорошее и большое.

Хочется закончить тремя цитатами из романа. Если они кому придутся по душе, то роман следует читать обязательно, в другом случае лучше воздержаться.

«... канавы с грязной мертвой водой, синтетический мусор, непролазная грязь, серое небо, серая земля, серые березы, серая тоска и — ни души».

«Это проклятая земля, на которой никогда ничего живого не вырастет! Это проклятая страна, где никогда не будет нормальной человеческой жизни! Это пустыня – Рашка, здесь выживают только пресмыкающиеся».

«Боже, как печальна наша Россия!» - нет, это уже не печаль, это смертная тоска, конец ...».

«Когда выходишь на эстраду, стремиться нужно к одному — пел Велюров из любимого фильма моего детства, - Всем рассказать скорее надо: кто ты, зачем и почему». Не собираюсь добавить кому-то печали рассказом о себе, любимой (во многом знании многие печали), имею в виду, что во всяком деле существуют правила, которые желательно выполнять. Когда читаешь роман объемом тысячу семьсот страниц, рассчитывать втиснуть впечатление от него в восемь-девять абзацев отзыва, по меньшей мере самонадеянно.

«Свечка» из числа таких литературных монстров, благо — книга разделена на два тома, и, прочитав первый, правильно будет подвести промежуточный итог, суммировать впечатления. Будет, к чему обратиться, когда закончу, да и самой любопытно сравнить, как изменится в процессе чтения мое мнение о ней, каким будет окончательный итог. В том, что мутации произойдут, не сомневаюсь, с первым томом впечатление уже менялось несколько раз.

Сначала интерес с легкой оторопью перед объемом — лауреат «Большой книги» 2015, а этой премией маститые критики не разбрасываются, как каким-нибудь «Дебютом», который и Снегиреву (бр-р-р) доставался. Итак, время действия лихие девяностые, двадцать лет — маловато для ретро (и ностальгируем мы по временам стабильным, не по таким, которые рушат и крушат жизненный уклад).

Легкое недовольство: герой нехорош. То есть, сначала нравится — книжки читает, хороший семьянин и друг, работу свою любит. И он не злобный, отчего-то большинство неглупых людей, с которыми случается общаться, крайне агрессивны. Евгений Золоторотов не такой: спокойный, доброжелательный, порой до какой-то щенячьей наивности и чуть не от мира сего, но я в таких случаях думаю: «Ложку мимо рта не проносит? В социуме функционирует? Кто дал мне право считать его жизненные принципы ошибочными?»

Несколько слов о фамилии, она не просто говорящая, но перегружена смыслом (есть такое понятие «переизбыток качества». Фамилия Золоторотов прекрасный тому пример). Понимаю, что определенным образом перекликается с именем автора. Но есть еще «золото», которое на поверхности; герой миниатюрен — готовая иллюстрация к поговорке «мал золотник, да дорог». И как не вспомнить Иоанна Златоуста? С учетом яростной антиклерикальной направленности романа, это наводит на мысли о сарказме, но наш Евгений пишет философский трактат, посвященный любви, которая спасет мир. Только вот, есть в русском языке и еще одно значение у этого корня — золотарь. Ассенизатор, с русского на понятный, говновоз.

Но вернемся к роману. С определенного момента, который наступает довольно скоро, герой начинает раздражать неумеренной восторженностью, женской готовностью лить слезы по любому поводу и без оного, а читать становится откровенно и беспросветно скучно. То есть, вначале была еще какая-то фантасмагория: «Ад-ад-ад» - аббревиатура, звучащая в стенах следственного управления; «Ваал» - обращение хромоногого курьера к женщине-следователю («Валентина Ивановна» - позже выяснится, молодой человек заикается); соло будущего генпрокурора под гитару: "И в небесах я вижу Бога". Но потом тягучая, беспросветная кромешная тоска затопляет собой все и при мысли, что едва пятая часть прочитана, а процентов восемьдесят этой графомании еще впереди, ты готова задушить телефон, с которого читаешь.

История со сфабрикованным делом и радикально меняющимся, в продолжение публичной порки, общественным мнением оставляет ощущение безбожно затянутого, перегруженного ненужными подробностями переливания из пустого в порожнее. При этом фигуры могущественных противников героя: Сокрушилин, Валентина, Наум — выглядят либо карикатурами, либо опереточными злодеями.

Что до поведения его друзей и близких, и его самого — это откровенная клиника. Я понимаю, что тюремное заключение не может не стать ужасающей силы негативным опытом и обескураживает человека. Однако Золоторотов идиотничает с самого первого дня пребывания в узилище и не перестает до конца, а на определенном этапе начинаешь сомневаться, что помянутую выше ложку он действительно доносил до рта, а не до носа, скажем (тонкий намек на Кольку Золотоносова, кто читал - поймет, остальным долго объяснять).

Друг Евгения почти олигарх Герман (и почти по Пушкину) - ну что за бред он творит, в самом деле? Жена (о, боги мои, яду мне); дочь - сил человеческих нет; мать - а тут уже и слов не остается. Жаль русского националиста Лёву, хотя что с ним сталось, так до конца и неясно. И все это громоздится ужасающим многословием и не чаешь уже добраться до конца эпопеи с "Делом", пока не наступает время ИТР "Ветерок". И тут понимаешь, что может быть хуже. Потому что наступает чернуха самого густого, образца девяностых, разлива.

Но странным образом, точка невозврата ощущается, как пройденная и остается только читать про зоновские будни, церковь, говночерпиев, святых отцов на мотоцикле "Урал", "трех сестер". Находя определенную прелесть. Если тебя насилуют, а ты ничего не можешь сделать - расслабься и получай удовольствие. И вдруг начинаешь получать. Да вот хотя бы от жизнеописания о.Мартирия. Которое - чистой воды роман меча и шпаги и герой ни разу не живой, но так уже утомили восемьсот страниц предшествующего бреда, что хоть на сказочку отвлечься.

Буду читать дальше.

Что такое эта книга? Это событие, это бомба, это подтверждение того, что современная проза жива... Пусть это и звучит, немного несуразно - 9 февраля Валерия Александровича не стало... Это эпохальный труд, над которым автор трудился 12 лет... Роман, который постоянно заставляет читателя трудиться, не давая ему отвлечься на чашечку кофе с плиткой горького шоколада... Можно сказать, что это произведение заглатывает тебя целиком и ты живешь им до последней страницы, а если повезет, то и после. Иными словами, взяв в руку "Свечку" однажды, ты навсегда оставишь ее при себе, дабы она освещала твой путь.

Если все так мило - солнышко светит, травка зеленеет, а громадную радугу пересекает пукающий бабочками пони-единорог, то почему 4,5, а не 5. Все просто - мне резали глаза извечные "Рашки" и "Абсурдистаны", а также раздражал ГГ. Не могу я принять резкий взгляд автора, не могу разделить, но во многом я ему верю...

Боюсь скатиться до спойлеров. Удивлена, что так мало читателей. Собравшись с силами, берусь за второй том.