Свечка. Том 1

Обидно бывает, когда, предвкушая удовольствие, берешь в руки неудачную книгу, зато вдвойне радостно, когда ожидаешь мучение, а неожиданно получаешь шедевр. Нет, ничего хорошего не ожидала я от толстенного двухтомника современного автора, написанного про лихие девяностые (опять беспредел и бандиты), с приплетением сюда религии (сразу в аннотации про свечку в храме предупредили) и начинающуюся сразу с тюремной камеры. Тоскливо было при одной мысли об этом дамокловом мече. Ну, кого там подсунут в главные герои? Опять современного российского интеллигента? Как в Географе, да? И будет он хлестать водку ведрами, оправдываясь, что не мы такие, а жизнь такая, и исключительно рефлексировать на всех страницах, что ему изменяют поголовно все: жена, любовница, друзья. А он как истинный всепрощающий христианин в душе всех только на это благословляет. И мы должны ему сочувствовать, потому что в душе он очень-очень хороший, а вовсе не мечтать взять за шиворот и хорошенько встряхнуть. Впрочем, одна встряска тут ничего бы и не решила. Поболтался бы в воздухе как макаронина и сел бы дальше сидеть с умильным видом. Для кого-то он - герой, а по мне так просто еще не повзрослевший ребенок.
И вот перед нами Золоторотов. Вроде бы похож, да не тот. И к герою я сразу проникаюсь симпатией. Да, он наивен, оглушительно наивен для безбашенных 90-х, но у него есть свой стержень. Он не заливает каждое огорчение водкой, он живет сам по своим законам, никому их не навязывая, не мешая другим людям жить по их воле. Нет, в самом деле, а как мог этот герой не заворожить читающих людей, когда сам он книгами вскормлен, на книгах вырос, все деньги матери уходили на книги, и для него лучший подарок - книга, как была, так и осталась. И время свободное на эти же книги тратится. И, несмотря на довольно строгую мать учительницу и советское детство, вырос он не на лауреатах премии Сталина, а на обычной русской классике. И теперь ему, уже взрослому человеку, приходится сталкиваться с отрицанием этих первооснов, со всякими Веничками, которые пытаются отрицанием сплеча вознести собственную фамилию выше великих писателей России.
Очень многое в романе построено на этом контрасте, многое идет не то, чтобы недомолвками, просто не разжевывается. Кто знал те года, тот поймет. Взять хотя бы этого националиста-одиночку. Как он вынюхивает, как нападает на след и ... короткая заметка в газете: был найден, такой-то ... Не старается автор живописать рэкет, разборки, избиения, нет, они остаются за кадром. В книге нет чернухи, хотя из каждой щелки, из каждой фразы это проглядывает: подставил, выслужился, взял деньги, посадили, потому что мешал, пиарится. Огромная стена лжи, замазанная смесью страха и выгоды, строится вокруг героя. А самое страшное, когда пытаешься сказать себе, глупости, быть не могло ничего подобного и близко, и начинаешь вспоминать реальные истории, и понимаешь, могло и было. Как сам начальник зоны сказал: треть сидит ни за что, треть - можно было и не брать, а последнюю треть - и сажать было не надо, а сразу расстреливать.
Я была в огромном восторге от первой трети книги. Но потом голос главного героя пропал, мы стали слышать только, что творилось вокруг него. Как менялась атмосфера, сгущались краски, неожиданные предательства, разоблачения, когда на поверку люди оказывались совсем не такими, как представлялось нашему герою, и финал, страшный финал, еще недавно казавшийся невозможным, вдруг стал приближаться с неумолимой быстротой, как воронка вращаясь все быстрее и быстрее.
И вот след нашего героя привел нас в иное место, к иным людям. Не самое приятное, надо сказать, и мне пока не удается угадать мысль автора, что он захочет показать нам, какую дать развязку. Но мне нравится его слог, его неожиданные повороты. Как иногда в кино, нам покажут жизнь, а потом скажут, стоп, вернемся назад, а вот с этого момента повернем по-другому. И все побежало иначе. Не в таком масштабе, на небольших эпизодах, но автор использует и этот прием. И, хотя, вторая часть первого тома, нет, не могу сказать, что нравится мне меньше, но ушла совсем не туда, куда бы хотелось мне, но автор не сбавляет напряжения, и мне по-прежнему интересно его читать.

«Человек – свечка Божья! И мы должны стоять перед Ним и гореть, пока в огарок не превратимся!»

Эта книга такой большой пирог, к которому даже не знаешь с какой стороны подступиться. На первый взгляд этот жесткий роман о жестоких 90-х. и большая иллюстрация к народной поговорке «от тюрьмы и от сумы не зарекайся». Если же присмотреться, то можно увидеть, что он о России в целом в не зависимости от временных рамок, хотя все приметы 90-х очень хорошо узнаваемы. Девяностые это лишь фон для рассказа о Человеке.

Роман очень хороший и мог бы стать идеальным, если бы не несколько но. Основная претензия к роману это повторы, длинноты, многословие, бесконечные отступления от главной линии. Это своеобразный триумф количества, которое согласно всем известному закону Гегеля неизбежно перешло в качество. Автор стилистически избыточен, хотя стилистические различия разных частей романа порой интересны и даже в плюс, если читать роман непрерывно. Если же сделать паузу и вернуться к чтению спустя некоторое время то можно выпасть из читательского тонуса, который уже был задан определенным стилем повествования. Непрерывно на одном дыхании прочитать два тома может только очень выносливый марафонец. Стилистическим разнообразием автор, словно продемонстрировал свои литературные мускулы, желая показать, что он и так и вот так умеет.

По завершении второго тома у меня по аналогии с писательской вертячкой началась читательская вертячка. Первый том был, прочитал мгновенно в азарте бешеного энтузиазма. На втором я споткнулся, и началась вертячка. Это связано не только с многословием, но с крайней мрачностью и обреченностью повествования. Автор, заполнив дерьмом все окружающее пространство под конец все же дал лучик надежды в виде маленький плота семейного счастья в безбрежном море пессимизма. Это не могло бы не радовать, если бы не было так похоже на бегство от реальности. Дауншифтинг главного героя предложенный автором в качестве альтернативы «большой» реальной жестокой жизни выглядит все же, как поражение.

Мне кажется, автору очень хотелось, чтобы ему возразили на его пессимизм, но как возразишь 1600 страничному монстру?

Из всего вышесказанного может создаться впечатление, что мне не понравилась эта книга, это не так. Книга мне понравилась. Она эмоциональна в ней не всегда и не все можно стопроцентно вербализировать. В ней важен уровень эмоций и ощущений.

В романе много букв о церкви и религии и если о первом больше критики чего только стоит ООО «отпущение грехов», то о втором предельно осторожно, бережно, интеллигентно. Можно сказать, что религией пропитана вся книга и даже не религией как таковой, а верой. Верой в первую очередь в человека, сотворенного по образу и подобию.

Могу поработать сивиллой и предсказать, что этот роман не будет бешено популярен в широких массах в первую очередь, потому что в нем мало позитива. Зачем читать про все это дерьмо спросите вы, если с ним, и так каждый день приходится сталкиваться в реальности? Я не знаю, но есть дерьмо, а есть навоз на котором способно вырасти что-то очень хорошее и большое.

Хочется закончить тремя цитатами из романа. Если они кому придутся по душе, то роман следует читать обязательно, в другом случае лучше воздержаться.

«... канавы с грязной мертвой водой, синтетический мусор, непролазная грязь, серое небо, серая земля, серые березы, серая тоска и — ни души».

«Это проклятая земля, на которой никогда ничего живого не вырастет! Это проклятая страна, где никогда не будет нормальной человеческой жизни! Это пустыня – Рашка, здесь выживают только пресмыкающиеся».

«Боже, как печальна наша Россия!» - нет, это уже не печаль, это смертная тоска, конец ...».

«Когда выходишь на эстраду, стремиться нужно к одному — пел Велюров из любимого фильма моего детства, - Всем рассказать скорее надо: кто ты, зачем и почему». Не собираюсь добавить кому-то печали рассказом о себе, любимой (во многом знании многие печали), имею в виду, что во всяком деле существуют правила, которые желательно выполнять. Когда читаешь роман объемом тысячу семьсот страниц, рассчитывать втиснуть впечатление от него в восемь-девять абзацев отзыва, по меньшей мере самонадеянно.

«Свечка» из числа таких литературных монстров, благо — книга разделена на два тома, и, прочитав первый, правильно будет подвести промежуточный итог, суммировать впечатления. Будет, к чему обратиться, когда закончу, да и самой любопытно сравнить, как изменится в процессе чтения мое мнение о ней, каким будет окончательный итог. В том, что мутации произойдут, не сомневаюсь, с первым томом впечатление уже менялось несколько раз.

Сначала интерес с легкой оторопью перед объемом — лауреат «Большой книги» 2015, а этой премией маститые критики не разбрасываются, как каким-нибудь «Дебютом», который и Снегиреву (бр-р-р) доставался. Итак, время действия лихие девяностые, двадцать лет — маловато для ретро (и ностальгируем мы по временам стабильным, не по таким, которые рушат и крушат жизненный уклад).

Легкое недовольство: герой нехорош. То есть, сначала нравится — книжки читает, хороший семьянин и друг, работу свою любит. И он не злобный, отчего-то большинство неглупых людей, с которыми случается общаться, крайне агрессивны. Евгений Золоторотов не такой: спокойный, доброжелательный, порой до какой-то щенячьей наивности и чуть не от мира сего, но я в таких случаях думаю: «Ложку мимо рта не проносит? В социуме функционирует? Кто дал мне право считать его жизненные принципы ошибочными?»

Несколько слов о фамилии, она не просто говорящая, но перегружена смыслом (есть такое понятие «переизбыток качества». Фамилия Золоторотов прекрасный тому пример). Понимаю, что определенным образом перекликается с именем автора. Но есть еще «золото», которое на поверхности; герой миниатюрен — готовая иллюстрация к поговорке «мал золотник, да дорог». И как не вспомнить Иоанна Златоуста? С учетом яростной антиклерикальной направленности романа, это наводит на мысли о сарказме, но наш Евгений пишет философский трактат, посвященный любви, которая спасет мир. Только вот, есть в русском языке и еще одно значение у этого корня — золотарь. Ассенизатор, с русского на понятный, говновоз.

Но вернемся к роману. С определенного момента, который наступает довольно скоро, герой начинает раздражать неумеренной восторженностью, женской готовностью лить слезы по любому поводу и без оного, а читать становится откровенно и беспросветно скучно. То есть, вначале была еще какая-то фантасмагория: «Ад-ад-ад» - аббревиатура, звучащая в стенах следственного управления; «Ваал» - обращение хромоногого курьера к женщине-следователю («Валентина Ивановна» - позже выяснится, молодой человек заикается); соло будущего генпрокурора под гитару: "И в небесах я вижу Бога". Но потом тягучая, беспросветная кромешная тоска затопляет собой все и при мысли, что едва пятая часть прочитана, а процентов восемьдесят этой графомании еще впереди, ты готова задушить телефон, с которого читаешь.

История со сфабрикованным делом и радикально меняющимся, в продолжение публичной порки, общественным мнением оставляет ощущение безбожно затянутого, перегруженного ненужными подробностями переливания из пустого в порожнее. При этом фигуры могущественных противников героя: Сокрушилин, Валентина, Наум — выглядят либо карикатурами, либо опереточными злодеями.

Что до поведения его друзей и близких, и его самого — это откровенная клиника. Я понимаю, что тюремное заключение не может не стать ужасающей силы негативным опытом и обескураживает человека. Однако Золоторотов идиотничает с самого первого дня пребывания в узилище и не перестает до конца, а на определенном этапе начинаешь сомневаться, что помянутую выше ложку он действительно доносил до рта, а не до носа, скажем (тонкий намек на Кольку Золотоносова, кто читал - поймет, остальным долго объяснять).

Друг Евгения почти олигарх Герман (и почти по Пушкину) - ну что за бред он творит, в самом деле? Жена (о, боги мои, яду мне); дочь - сил человеческих нет; мать - а тут уже и слов не остается. Жаль русского националиста Лёву, хотя что с ним сталось, так до конца и неясно. И все это громоздится ужасающим многословием и не чаешь уже добраться до конца эпопеи с "Делом", пока не наступает время ИТР "Ветерок". И тут понимаешь, что может быть хуже. Потому что наступает чернуха самого густого, образца девяностых, разлива.

Но странным образом, точка невозврата ощущается, как пройденная и остается только читать про зоновские будни, церковь, говночерпиев, святых отцов на мотоцикле "Урал", "трех сестер". Находя определенную прелесть. Если тебя насилуют, а ты ничего не можешь сделать - расслабься и получай удовольствие. И вдруг начинаешь получать. Да вот хотя бы от жизнеописания о.Мартирия. Которое - чистой воды роман меча и шпаги и герой ни разу не живой, но так уже утомили восемьсот страниц предшествующего бреда, что хоть на сказочку отвлечься.

Буду читать дальше.