Бенеш ценил время и не любил посещать лекции, содержавшие только информацию, которую легко можно было почерпнуть из книг. Во время пребывания заграницей Бенеш старался расширить свои знания. С места на место он переезжал гораздо чаще, чем это было принято тогда у студентов, и на свои заграничные поездки должен был зарабатывать. Например, в 1907 г. социал-демократическая газета «Право лиду» и некоторые другие радикальные и антиклерикальные газеты опубликовали около ста статей Бенеша, за которые он получал соответствующие гонорары. Статьи Бенеша для газет и журналов, как правило, были длинными или печатались с продолжением. Они отражали его непосредственные, свежие впечатления, но без какого-либо умиления увиденным заграницей. Бенеш был склонен к морализированию и без обиняков осуждал чуждую ему среду. Но он писал для читателей, которым нравились его критические суждения; среди них было много фабричных рабочих, не имевших собственного опыта знакомства с зарубежными странами. Англия, Франция и Германия являлись для них далекими неизвестными странами, куда молодой Бенеш отправлялся, чтобы поделиться с ними своими впечатлениями. Редакторы газет и журналов, в которых Бенеш публиковался, были довольны его работой, и он сам по собственному желанию изъездил большую часть Европы.

Германия не пришлась ему по душе, а Англия – просто разочаровала. «Ситуация тут ужасная, как и жизнь – здесь потребляют весьма крепкий алкоголь…», – писал он из Лондона^[40]. Германию же он считал неприемлемой «империей насильственного принуждения», в которой немцы развивают свои природные стадные инстинкты. Лишь Франция стала его великой любовью. Особенно нравился Бенешу «город света» (světel) Париж, который, по его мнению, представлял собой «синтез современной цивилизации, носителем которой является Франция». Он восхищался этой страной, в которой видел прекрасный пример успешного национального государства. И это восхищение породило в нем чувство национальной неполноценности. После нескольких месяцев пребывания в Париже он написал брату Войте: «Ты ужаснулся бы, если бы знал, как тут смотрят на чехов – или, собственно, не смотрят – вообще никто, нас вообще никто не знает, не знает о нас ничего. А кто нас знает, знает нас лишь как несчастных, бедных обывателей». Эдуард хотел в ту пору посетить Россию. Это было время первой русской революции 1905 г., и в Париже было полно русских эмигрантов, с которыми он был знаком и которые рассказывали ему о России. Они говорили, как писал Бенеш, что и «проживающие в самых отдаленных местах русские о нас знают, знают, что мы живем в Австрии, что мы рьяные националисты… Они смотрят на нас, как на униженных людей – и, видимо, по праву»^[41].

Эдуард стал подумывать о карьере журналиста, хотя политические амбиции никогда его не оставляли. Бенеш принял решение просить университет в Дижоне, который толерантно относился к обучению на степень доктора, допустить его к учебе на юридическом факультете. В июне 1908 г. Бенеш представил свою дипломную работу о чешском вопросе в Австро-Венгрии (Le probleme autrichien et la question tchèque. Etudes sur les luttes politiques des nationalités slaves en Autriche), в которой утверждал, что это государственное образование могло бы выжить при условии его реформирования, т. е. децентрализации и демократизации, и, главное, при условии принятия во внимание существования отдельных населяющих его народов. Карлов Университет однако отказался признать иностранный диплом Бенеша. Он попытался изучать право сначала, в 1909 г., на чешском отделении Университета, а потом, в 1913–1914 гг., на его немецком отделении. Однако юридическое образование ему не удалось завершить.

Хотя Бенеш был тесно связан со своей чешской средой, он никогда не отгораживался от внешних влияний, причем самым подходящим считал французское. Он полагал, что прогрессивное развитие, начатое Французской революцией, не остановится и постепенно затронет и угнетенные народы. Революция принесла свободу и демократию, фундаментом которой, по Бенешу, являлось равенство, возможно, даже более важное, чем свобода. Именно где-то в этом заключалась суть «чешства» Бенеша. Он принадлежал к развивающемуся среднему классу, который стремился найти и определить свое место в обществе. Общественное и национальное честолюбие сливались в единый бурный поток. Возникающий чешский средний класс ощущал твердую уверенность местных немцев в своем экономическом и политическом превосходстве, и поэтому борьба по меньшей мере за равноправие достигала такой интенсивности, что стала оказывать влияние на все стороны чешской жизни. Существовали чешские и немецкие театры и концертные залы. Пражские банки, которые проводили операции на международном рынке в Лондоне или Париже, также делились на чешские и немецкие. Некоторые из чешских интеллектуалов, в том числе и Томаш Гарриг Масарик, полагали, что чехи ушли бы гораздо дальше в своем развитии, если бы не должны были прилагать столько усилий, чтобы оставаться чехами.

Заботы о создании современного чешского среднего класса требовали немалых усилий. Если Бенеш хотел избавиться от своей провинциальности и хорошо узнать мир, он должен был выучиться иностранным языкам, что для многих чехов стало непреодолимым препятствием. Бенешу тоже никогда не удалось полностью овладеть ими.

Бенеш надеялся стать в Праге редактором «Права лиду», хотя в то время он уже отошел от социал-демократических позиций. Всю свою жизнь он считал себя социалистом, но социалистом «без догм». Тезис о классовой борьбе был ему не по душе, и в письме к брату Войте от 28 июля 1908 г. он писал, что намерен «пресекать именно эту классовую травлю, показать абсурдность всей этой тактики»^[42]. Он не считал нужным заранее ставить специфические социалистические цели, поскольку полагал, что со временем они меняются. Более всего, как пишет 3. Земан, Бенешу претил догматический подход «боевого стада», объединенного в немецкой социал-демократии. Он симпатизировал начавшимся в ней дискуссиям между Эдуардом Бернштейном и правоверными марксистами, которые означали важный шаг на пути к рождению недогматической социалистической партии. Чешскую же социал-демократию отличала определенная враждебность в отношении «движения вольнодумцев». Поэтому Бенешу, вопреки его ожиданиям, не было предложено место редактора «Права лиду».

К тому же ему не удалось достичь даже скромной цели: получить аттестат преподавателя средней школы. Он не выдержал экзамена, о котором студенты говорили, что он более труден, чем экзамен на звание доктора, присуждаемое по окончании высшего учебного заведения. С осени 1909 г. до своей эмиграции в 1915 г. он как адъюнкт-профессор преподавал французский язык и экономику в пражской торговой академии, получая низкую зарплату. Министерство школ в Вене несколько раз продлевало специальное разрешение, дававшее возможность молодому Бенешу заниматься преподавательской деятельностью. Однако в марте 1911 г. он получил особое пособие министерства на поездку во Францию и Англию, и сосредоточился на изучении социологии и политологии. Следует добавить, что Бенеш принадлежал к поколению, очарованному расцветом естественных наук. Достижения ученых, особенно в области физики и химии, как в теории, так и на практике удивляли всех мыслящих людей. Английское слово «scientific» относилось тогда исключительно к естественным наукам, понятие «social scientific» англичанам до Первой мировой войны было неизвестно. Слово наука (немецкое «Wissenschaft», как и чешское «věda») толковалось широко, как научная методология, которой можно пользоваться при изучении различных сторон жизни. Бенеш относился к молодым интеллектуалам, убежденным, что научными методами можно пользоваться также и в политике. Он стал заниматься изучением основ современных политических процессов. На съезде прогрессивной молодежи в Пльзени в сентябре 1912 г. Бенеш заявил: «Научная политика, когда речь идет о той или иной реформе, изучает сиюминутную ситуацию, вытекающие из нее отношения и ее последствия, и идет, таким образом, не к ранее намеченной цели, а эмпирически в соответствии с требованиями и нуждами данных обстоятельств…»^[43].

С помощью своего брата Войты, который основал небольшое издательство, Бенеш начал публиковать серию книг академического характера. В 1910–1911 гг. вышел его «Краткий очерк развития современного социализма» («Stručný nástin vývoje moderního socialismu») в трех томах. Отличавшийся сложностью литературный стиль молодого Бенеша требовал от читателя немалого напряжения. Крупный чешский историк Фердинанд Пероутка, значившийся в числе почитателей Бенеша, много лет спустя, говоря о его литературном стиле, отмечал, что, если бы Бенеш не был столь успешен в политике, то «посвятил бы свою жизнь написанию книг. Они были бы весьма хороши в плане методики, содержательны, аргументированы и увенчаны самодовольной концовкой: quod erat demonstrandum^[44]. Однако ни одна из его книг не вызвала бы у читателя огромного удовольствия и интереса»^[45].

Одна из книг Бенеша – «Партийность» («Stranictví») – помогла Бенешу получить в 1913 г. право преподавать – venia docendi – на Философском факультете Карлова университета. Так он стал «частным доцентом», который выполнял свою работу бесплатно. Тогда политические воззрения Бенеша начали приближаться к программе возглавляемой Масариком Партии реалистов, хотя, согласно Бенешу, он находился по отношению к ней «в умеренной оппозиции». Бенеш общался главным образом с молодыми членами партии, которым разъяснял свой подход к политике, как к науке. По его мнению, реалистам был свойственен излишний романтизм; Бенеша же политические партии устраивали постольку, поскольку являлись абсолютно деловыми, совершенно трезвыми, аналитическими, чуждыми эмоций^[46].

В это время Эдвард уже был счастливо женат. Во время своей учебы в Париже он встретился с Анной Влчковой (которая сменила свое имя на Гану). Они поженились в ноябре 1909 г. после четырехлетнего знакомства и сватовства в мае 1906 г. Возможно, Бенеш и колебался, когда решался на такой жизненно важный шаг. Но он не ошибся. Примерно на год моложе него, Гана – она родилась 16 августа 1885 г. в Домаславицах в Теплицком крае – была красивой блондинкой, интеллигентной от природы, хотя и без высшего образования, целеустремленной женщиной и хорошей женой. Скорее всего, как пишет 3. Земан, она стала единственным близким Бенешу человеком в его короткой и драматической жизни. Хотя у них не было детей, их брак был необыкновенно счастливым, без больших финансовых затруднений: Гана получила хорошее приданое. Супруги Бенеш купили перед войной с помощью банковского кредита два доходных дома на Вршовицах в Праге.

К началу Первой мировой войны Э. Бенеш, которому исполнилось тридцать лет, был уже сформировавшейся личностью, обладавшей фундаментальными знаниями в области философии и юриспруденции, к тому же имевшей бойкое журналистское перо. Он производил впечатление усердного, несколько чопорного и полагавшегося лишь на самого себя человека. Эти основные черты характера остались присущи ему до конца жизни. Он считал, что только разум способен сам по себе решать вопросы правды, в то время как решения, касающиеся морали, лежат на человеческой совести. К социальному дарвинизму, сторонником которого он являлся, прибавилось убеждение, что человечество встало на путь всеобщего прогресса. Бенеш верил также в высшую, точнее им не определяемую силу, судьбу или провидение. Эта высшая сила, по его представлениям, нуждалась на земле в помощниках, проводниках, и Бенеш, отличавшийся большим самомнением, считал свою кандидатуру подходящей для этого.

Летом 1914 г. спокойная жизнь была прервана военным конфликтом. «Война меня удивила и не удивила», – написал Бенеш в начале первого тома своих воспоминаний о Первой мировой войне. И затем добавил: «Свою революционную акцию я начал, сознавая, что вступаю в практическую политику как новичок. Я предчувствовал, что для меня эта работа будет нелегкой»^[47].