СЕРИЯ НОВАЯ ВИЗАНТИЙСКАЯ БИБЛИОТЕКА

ИССЛЕДОВАНИЯ

Серия основана в 2016 году и продолжает основанную в 1996 году серию «Византийская библиотека»

В состав редколлегии серии «Византийская библиотека» в разные годы входили выдающиеся ученые

С. С. Аверинцев, Г. Л. Курбатов, В. В. Кучма, Г. Г. Литаврин, Я. Н. Любарский, Д. Д. Оболенский, И. С. Чичуров, И. И. Шевченко

Редколлегия серии «Византийская библиотека»:

С. П. Карпов (председатель), Н. Д. Барабанов, М. В. Бибиков, С. А. Иванов, митрополит Иларион (Алфеев), Г. Е. Лебедева, И. П. Медведев, Г. М. Прохоров, А. А. Чекалова, Р. М. Шукуров, И. А. Савкин

Монография рекомендована к публикации Ученым советом Института общественных наук и международных отношений ФГАОУВО «Севастопольский государственный университет» (протокол № 4 от 16.05.2022)

Научный редактор:

П.В. Кузенков, к.и.н., старший научный сотрудник (Севастопольский государственный университет)

Рецензенты:

М.В. Бибиков, д.и.н., профессор, академик РАЕН, ведущий научный сотрудник (Институт Всеобщей истории РАН);

И.В. Тункина, д.и.н., член-корреспондент РАН (Архив РАН);

Т.Б. Гвоздева, к.и.н., доцент (Литературный институт имени М. Горького); В.Л. Мыц, к.и.н., ведущий научный сотрудник (Государственный Эрмитаж)

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

© В. В. Хапаев, А. М. Глушич, 2022

© Д.Т. Керимова, иллюстрации, 2022

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2022

Введение

После юридического упразднения Западной Римской империи в 476 году Восточная Римская империя, которую с XVI века принято называть Византией, осталась единственной наследницей Рима, а сами византийцы – последними римлянами (они называли себя ромеями). Однако, исследователи, специализирующиеся на изучении римской истории, до начала XX века относились ко всему, что связано с Византией, с явным пренебрежением^[1]. В меньшей степени это коснулось отечественной историографии, в которой впервые появились труды об истории Византийского государства, отрицающие отношение к империи лишь как к «тени великого Рима»^[2]. Этот стереотип в первой четверти XX века в основном был преодолен и в западной историографии, но касалось это далеко не всех сфер жизни византийцев.

Как в научном сообществе, так и в массовой культуре жестокие образы римского спорта чрезвычайно востребованы (это и гладиаторы, сражающиеся между собой и со зверьми на арене Колизея, и возничие, соревнующиеся в мастерстве управления колесницей на арене римского Циркус Максимус и других ипподромов империи).

В то же время считалось, что в Византии, под мощным влиянием христианства, спорт сразу же отошел на второй план. О ромеях писали, что «строгий аскет, обуздавший плоть и ведущий уединенную созерцательную жизнь, всегда оставался идеалом византийцев»^[3]. Французский историк начала XX века Шарль Диль уделил внимание зрелищам ипподрома, но акцент был сделан им на социально-политическом аспекте восприятия спорта, а не на самих состязаниях^[4].

Даже в фундаментальных трудах по истории спорта к Византии обращаются лишь вскользь, в связи с партиями ипподрома и знаменитым восстанием «Ника»^[5]. Зачастую она и вовсе не упоминается. Например, немецкий и американский философ X. Гумбрехт в монографии «Похвала красоте спорта», перечисляя стадии «спортивного развития» после античных Олимпиад и зрелищ Римской империи, бегло упоминает рыцарские турниры, обойдя Византию стороной, и переходит к Новому времени^[6].

Обобщающие труды по истории византийского спорта в мировой историографии пока не созданы, а многие аспекты данной проблематики трактуются в отечественной и зарубежной науке диаметрально противоположно.

Поэтому мы стремились на основе письменных и изобразительных источников, а также немногочисленных памятников археологии изучить византийский спорт и физическое воспитание ромеев как явление социальной и политической жизни, дать оценку историографической традиции, рассматривающей византийцев в образе «слабых данайцев», для которых физическое развитие, самосовершенствование, профессиональный спорт не играли существенной роли; сопоставить это представление с данными источников.

В немногочисленных работах, посвященных непосредственно спорту в Византийской империи, спортивная проблематика искусственно разделена на тематические блоки, рассматриваемые в отрыве друг от друга. О партиях ипподрома и их сущности; о гонках на колесницах; о других видах спорта; о болельщиках и их перформансах на трибунах. Такая фрагментированность приводит к тому, что история византийского спорта изучается в отрыве от жизни империи, а его эволюция прослеживается с трудом и выглядит скачкообразно.

В нашем исследовании феномен физической культуры и спорта исследуется не как статичное явление, наиболее яркое на определенных этапах жизни империи, а как сложный и непрерывный процесс, зависящий от множества факторов социально-политического характера, и существенно влияющий на другие сферы жизни ромейского государства и его народа. Исключение составляет лишь последнее столетие истории Византии, так как для изучения физических активностей византийцев в этот период полностью отсутствует источниковая база.

Тесное переплетение спортивной сферы с рядом других областей жизни Империи Ромеев, традиционно понимаемых как важнейшие (политическая, социальная, экономическая, военная) – один из ключевых тезисов нашего исследования.

Вот лишь несколько положений, которые будут рассмотрены нами подробно.

Партии ипподрома были постоянно вовлечены в имперский церемониал, их представители обязательно присутствовали при приеме иностранных гостей, в том числе в императорском дворце. На пике влияния члены партий привлекались императором Маврикием (582–602) к охране городских стен Константинополя.

Зрелища на ипподроме активно использовались в византийской дипломатической практике: в честь приезда именитых гостей как правило организовывались гонки на колесницах, а для иноземных послов на ипподроме всегда были зарезервированы места.

Через проведение гонок осуществлялась поддержка культа «императора-победителя», который «даровал» свои победы народу на ипподроме, а возницы, в свою очередь, как любимцы народа, преподносили ему свои.

Большое внимание в исследовании уделено тому, сколь важную роль отводили ромеи физическим упражнениям и спортивным играм – как для подготовки массового призывного контингента, так и выработки воинских навыков у представителей элиты^[7].

Состояние спортивной сферы было ярчайшим индикатором состояния дел в империи: чисто технические моменты (внешний вид Большого ипподрома, количество проводимых заездов и т. д.) зримо отражали то, переживала ли страна подъем или упадок. Кроме того, управление спортом и его институциями в Византии может служить наглядной моделью того, как менялась государственная политика в отношении народных масс в разные периоды. Приведенные примеры наглядно показывают, что физкультура и спорт незаслуженно принижены в «большом историческом нарративе» о Византийской империи.

Изучение физических активностей и спортивных увлечений ромеев важно и для истории спорта как особого направления исторических исследований благодаря тому огромному вкладу, который ромеи внесли в сохранение и приумножение античного спортивного наследия.

История развития спорта может изучаться лишь комплексно, с учетом прогресса или упадка отдельных его видов, как и их взаимосвязи с другими сферами жизни^[8]. В этом контексте физическая культура ромеев занимает особое место между античной (греческой и римской) и современной спортивной парадигмой.

Одним из критериев, который всегда приводят социологи, обозначая отличия спорта в древности от современного, является куда более высокая степень жестокости проводившихся в то время состязаний. Признавая этот факт, нет смысла подвергать его оценочным суждениям, так как количество опасностей и угроз, которым подвергался человек в ранние периоды истории, было куда больше, чем сейчас. Поэтому жестокость, в том числе и в спорте, могла вызывать тогда жалость, но не осуждение^[9]. На византийский спорт разнонаправленно воздействовали два фактора: с одной стороны, его гуманизация под воздействием христианства, а с другой – жестокость конкретно-исторической среды, в которой он развивался. Ромеи были вынуждены жить в постоянной готовности к войне, страданиям и ранней смерти. Они нашли своеобразный, но, пожалуй, единственно возможный выход из этой ситуации, разделив свои физические занятия на публичные и частные.

Публичные мероприятия в христианской империи не могли оставаться столь же жестокими, какими они были в римское время: Церковь осуждала зрелищный спорт, и приходилось идти с нею на компромисс. Именно поэтому и конные ристания, и соревнования по бегу, и бои с животными стали гораздо гуманнее. Возницы отказались от намеренных столкновений во время гонки; бегунов жестко ограждали от вторжения извне во время забега; животных перестали убивать, а сражающихся с ними бойцов старались уберечь от травм при помощи множества специальных приспособлений.

Иначе обстояло дело с частными состязаниями. Крайне опасной была игра в циканион – популярное у представителей элиты конное поло. Чрезвычайной жестокостью отличались борцовские соревнования (они проводились и публично, но их размах несопоставим с конными ристаниями или сражениями со зверьми). Поражали своей суровостью детские народные игры, такие как петрополемос, в котором сражающиеся команды мальчиков-подростоков могли тяжело травмировать друг друга. Даже рыцарские турниры, распространившиеся в империи при Комнинах под влиянием крестоносцев, были гораздо опаснее, чем проводившиеся в Западной Европе. Все эти жестокие игры призваны были содействовать отработке воинских навыков и подготовке сильного, смелого, выносливого, терпеливого к боли и лишениям воина. Все они угрожали здоровью и жизни участников, но давали максимальный результат как элементы воинской подготовки. Такая двойственность обеспечивала одновременно и поддержку авторитета Церкви, и сохранение высокого уровня боевой готовности элит и массового призывного контингента.

Отметим еще несколько характерных особенностей византийского спорта. Во-первых, это массовость, которую традиционно называют важнейшей чертой спорта современного. Профессиональные спортсмены были в Византии немногочисленным и закрытым сообществом: о повсеместном зарабатывании этой деятельностью на жизнь речи не шло. Но условно «любительским» спортом занимались в средневизантийский период едва ли не все ромейские мужчины, внесенные в стратиотские списки, как простолюдины, так и элитарии.

Система использования соревнований в военной подготовке была столь широка, что, пожалуй, лишь в XX веке она вновь достигла того же уровня признания – в Красной (Советской) армии, где в боевой и физической подготовке соревновательный элемент стал ключевым^[10].

Во-вторых, византийский спорт был достаточно жестко регламентирован. По мнению исследователей, очень важным моментом становления спорта в его современном виде стала унификация порядка проведения состязаний^[11], в отличие от «олимпийской древности», когда правила существовали скорее на уровне традиции. Для ранневизантийского периода характерно аналогичное положение вещей. Но не позднее X века были разработаны детальнейшие инструкции по проведению всех спортивных праздников, вплоть до процедуры жеребьевки, разных типов диверсиума (смены лошадей в колесницах для выявления самого умелого возницы), правил определения победителя гонок, а также порядка замен травмированных лошадей или возниц. Все эти нормы подробно изложены в «Книге церемоний» императора Константина VII Багрянородного (945–959), то есть им придавалось огромное значение на государственном уровне^[12]. Обращение венценосца к чисто спортивным аспектам позволяет говорить о наличии писаного свода правил состязаний в Византии X века.

Исходя из сказанного выше, ясно, что византийский спорт стал «мостом», который неразрывно связал античные и современные спортивные практики.

Необходимо уточнить, в каком значении в монографии употребляются два ключевых ее понятия – физическая культура и спорт.

Для работ по спортивной истории традиционным является использование термина «спорт» в узком смысле. Это – набор соревновательных практик, сложившихся в Великобритании с середины XIX века и затем распространившихся по территории сначала Западной Европы, а позднее и всего мира. Первыми из них были скачки, бокс и охота на лис. Аналоги именно этих активностей встречаются и в Византии^[13]. Но поскольку мы проводим исследование спорта средневекового и не ограничиваемся только соревнованиями, для нашей работы подходит расширительное понимание спорта, предложенное британским социологом немецкого происхождения Норбертом Элиасом. Он трактовал его как «совокупность всех состязаний и физических упражнений, какие только можно встретить в тех или иных обществах»^[14]. Нами будет исследован весь спектр телесных практик византийцев – от атлетических состязаний и масштабных конных ристаний до охоты и боев с дикими животными; от закрытых от посторонних глаз «камерных» активностей элитариев, наподобие игры в циканион, до массовых спортивных зрелищ.

Вот, какой смысл вкладывается нами в понятие «физическая культура». Исследователи истории спорта, исходящие из широкого его определения, зачастую говорят, что они изучают ее как историю физической культуры и физического воспитания (physical education)^[15]. Таким образом, с одной стороны, понятия спорт и физкультура вроде бы синонимичны и означают совокупность телесных практик. С другой стороны, спорт – это в первую очередь соревновательные активности, даже если изучаемая тема не касается спорта в контексте современной «британской парадигмы».

Поэтому, чтобы как можно более четко разграничить два понятия, физической культурой мы называем систему подготовки крепкого, искусного в обращении с оружием, стрессоустойчивого воина или полководца. Физическая культура ромеев подчинена обстоятельствам, в которых приходилось существовать империи: в условиях постоянных внешних угроз неизбежной была милитаризация системы их физического воспитания.

Таким образом, понятия «физкультура» и «спорт» в Византии рассматриваются не как синонимы. Но они, несомненно, взаимосвязаны. Охота, циканион и стрельба из лука, в которых соревновательный элемент был очень силен, оставались частью физкультуры, так как не предполагали зрительского и коммерческого интереса. А конные ристания или бои с дикими животными на арене ипподрома, где состязались профессиональные возницы и бестиарии, получавшие за это денежные выплаты, к физкультуре отнести нельзя. Это – яркий пример профессионального, коммерческого спорта.

Таким образом, основной целью предпринятого нами исследования было воссоздание целостной картины развития физической культуры и спорта в Византии с IV по XIV вв. как историко-культурного феномена в неразрывной связи с политической и социально-экономической историей ромейского государства.

Для этого нами не только была изучена мировая историографическая традиция по теме исследования и традиционный круг письменных источников, но и привлечен ряд ранее не использованных при изучении истории спорта, в первую очередь – византийские воинские трактаты. Это позволило осветить методы и этапы физической подготовки массового призывного контингента в Византии.

На основе текста широко известного, но недостаточно изученного труда Константина VII Багрянородного «О церемониях» впервые подробно воссозданы правила организации и проведения гонок на Большом ипподроме, участия императора и высших чиновников империи в проведении жеребьевок, соревнований и награждений спортсменов. Показана роль высоких должностных лиц в организации деятельности цирковых партий. Подробно реконструирован годовой календарь спортивных событий на константинопольском ипподроме.

Обоснована гипотеза о роли зрелищного спорта в осуществлении внешней политики империи. Уточнено отношение императоров к физической культуре и спорту, изучено их личное участие в спортивных соревнованиях, а также отношение авторов византийских исторических сочинений к этому факту.

Подробно описаны различия в организации физического воспитания и поддержания физической формы у представителей элиты и широких народных масс.

Изучено отношение ромеев к спорту в поздневизантийский период, в том числе особенности организации ими рыцарских турниров по западноевропейскому образцу, и их гносеологическая связь с прежними имперскими спортивными практиками.

К изучению темы впервые привлечен широкий круг вещественных, в первую очередь – визуальных источников. Нами подробно изучены изображения на консульских диптихах V–VI веков, приведены и прокомментированы графические прорисовки всех сюжетов, связанных с соревнованиями, церемониями, интервал-актами. В качестве источников по истории военно-прикладного спорта впервые привлечены миниатюры «Мадридской рукописи» Иоанна Скилицы. Изучены и по-новому интепретированы изображения на интереснейшем памятнике византийского искусства – «Шкатулке из Труа», воссоздающие сцены царской охоты.

В условиях недостатка археологических данных, на основе письменных источников уточнены основные конструктивные особенности константинопольского ипподрома и ключевые термины, характеризующие это архитектурное сооружение; определена, описана и нанесена на планы не только столичная спортивная инфраструктура (здесь мы развиваем результаты исследований предшественников), но и особенности функционирования спортивных сооружений в провинциальных городах.