ГЛАВА 02

Будь его воля – Рауль бы никогда не женился.

Он любил женщин в целом, издалека, поскольку еще на родительском примере понял, что даже самый любящий муж будет стремиться на волю и даже самая кроткая жена не удержится от занудства.

Досточтимый папенька частенько приговаривал, мол, хочешь быть счастливым – избегай не огня и свинца, а венца.

И Рауль был твердо намерен следовать этому наставлению, да только… да только дела обстояли из рук вон худо.

Жанна винила в их бедах королей. Когда-то семья Флери вошла в список великих двенадцати вассалов Луи Беспечного, и им дарованы были обширные земельные наделы и право чеканить собственные монеты. А потом один из потомков Луи освободил крепостных, другой ввел единые деньги, третий начал советоваться с народом, четвертый запретил междоусобные войны, и стало нельзя в случае нужды ограбить соседа. И вот к чему это все привело.

Предки Рауля начали продавать кусок земли за куском, и он тоже продолжил эту традицию, поскольку не знал, как еще оплачивать роскошные экипажи, и вышколенную прислугу, и драгоценности для сестер, и породистых лошадей… Да стоит ли перечислять все траты, которые преследуют порядочного человека.

И теперь у них остался только дряхлый замок. Кривой участок вокруг него с лесом на севере и скудными полями на юге был непригоден для выращивания винограда или пшеницы, и горстка арендаторов вносила регулярную, но недостаточную ренту. И как тут прикажете выдавать сестер замуж?

Соланж была слишком глупа, чтобы очаровать богача, а Жанна слишком горда.

Выгодно себя продать мог только Рауль, и не в его положении было воротить нос от вешающихся на шею девиц, особенно с тугой мошной.

Жозефина Бернар оказалась легкой добычей. По правде говоря, ей не столько приглянулся Рауль, сколько она стремилась утереть нос своей тетушке и провернуть втайне от нее что-нибудь скандальное. Это злило его – как старший брат, он не выносил неблагодарности избалованных детей.

Потребовалось приложить немало усилий, чтобы отговорить Жозефину от побега, хоть это и был самый прямой путь к ее деньгам. Нет, Рауль хотел все сделать должным образом, с торжественной церемонией и множеством гостей, ведь его репутация бросала тень и на Соланж тоже. Насчет Жанны он не питал иллюзий: эта заноза скорее уйдет в монастырь, чем сочтет хоть кого-то достойным себя.

***

Короткий и решительный стук в дверь – так не стучался никто в этом замке – отвлек его от печальных размышлений, и он неохотно буркнул:

– Войдите, – гадая, кого принесло в эту юдоль печали.

В комнату шагнула – тут Рауль глазам своим не поверил – тетушка Маргарет, незабвенная опекунша его невесты.

Поспешно вскочив, он не сразу нашелся со словами, поскольку не мог себе представить, какая оказия привела ее сюда. Неужели эта настырная женщина прибыла, дабы лично удостовериться в том, что он и в самом деле заточил себя в четырех стенах? Какая бестактность!

Вот в чем беда простолюдинов – им попросту не хватает воспитания.

– Добрый день, – меж тем решительно произнесла эта особа. – Меня зовут Пруденс Робинсон. Я ваша сиделка.

– Как? – только и смог обронить Рауль.

– По объявлению, – деловито объяснила она и протянула ему газету.

Он рассеянно взглянул на текст – выходка в духе Жанны, – потом пристально уставился на тетушку Маргарет. Она обрядилась в простенькое платье, слишком мягкие светлые волосы выбились из прически, румянец на щеках сделал бы честь любой крестьянке.

– Пруденс Робинсон? – недоверчиво уточнил он.

Она кивнула с некоторым раздражением, а потом, неправильно расценив его замешательство, вручила и рекомендацию виконтессы Леклер, которую Рауль прочитал с куда большим вниманием.

Итак, тетушка Маргарет действительно состряпала себе бумагу управляющей имением – что за нелепица!

– И по какой причине вы покинули госпожу Леклер? – спросил он, пытаясь нащупать хоть какую-то почву под ногами.

– Врачи рекомендовали мне свежий воздух, – ответила она степенно. – От фабричного дыма я чахну.

Он едва удержался от изысканного комплимента. Поколения куртуазных предков за его спиной не позволяли оставить даму без утешения, коль скоро она заговорила о своем здоровье.

Впрочем, тетушка Маргарет, с ее пышной фигурой и жизнерадостным румянцем, никак не походила на чахлую больную, хоть ты тресни.

И все-таки – что у нее на уме?

Конечно, они не были официально представлены, весь его коротенький роман с Жозефиной – пять записок, семь танцев и одно признание в чужом саду – вместился ровно в три приема. А стоило прыткой девице лишь заикнуться дома о том, что граф Флери сделал предложение, как ее тетушка устроила настоящую бурю в стакане воды. Она заявила, что не пустит Рауля и на порог, пока он не докажет серьезность своих намерений. А именно – на месяц не удалится от света.

Это его раздосадовало и развеселило одновременно – в ее-то почтенных летах такая наивность! И пусть они, скорее всего, были почти ровесниками, возраст мужчины и возраст женщины – очень разные величины.

Однако, тетушка Маргарет оказалась еще наивнее, чем Рауль думал прежде: она была совершенно уверена, что он ее не узнает. Флери и Бернары принадлежали разным мирам и не могли, скажем, оказаться за одним столом на чьем-то домашнем ужине. Знакомство с Жозефиной состоялось на одном из балов, которые обожал устраивать герцог Лафон, причудливо перемешивая знать и зажиточных мещан. На таких приемах царили суета и настоящее столпотворение – вольница для влюбленных.

Жозефина обыкновенно держалась независимо, не спеша подводить своих кавалеров к той части залов, где ютились кумушки-тетушки-вдовушки-нянюшки. Но ведь единственную родственницу будущей жены Рауль в состоянии был запомнить!

– Что же, Пруденс, – неожиданно для себя придя в прекрасное расположение духа, спросил он благожелательно. – И какими же вы видите свои обязанности?

Она обвела строгим взглядом покои, которые он выбрал для своего заточения, – кабинет с прилегающей к нему комнаткой.

– Полагаю, прислуга в этом доме есть? – скептически спросила тетушка Маргарет.

– Прислуга, кроме вас? – не удержался Рауль и тут же загладил свою колкость любезной улыбкой. Не стоило ее слишком уж дразнить, наоборот, следовало воспользоваться случаем, чтобы произвести самое благоприятное впечатление. Но и удержаться не получалось – ведь она сама пришла к нему, по собственной воле, да еще и поставила себя куда ниже!

История была тем удивительнее, чем больше Рауль не понимал ее подоплеки.

Тетушка Маргарет ответила ему решительным и открытым взглядом, лучше всяких слов заявляющим: будет нужно – она в одиночку заменит армию челяди.

– За нами последовали только Мюзетта и Жан, – пояснил он смиренно. – Остальных, кто прислуживал нам в городе, пришлось отпустить – они ни за что не решились ехать в этакий склеп.

– Какая жертва с вашей стороны заточить себя здесь, – заметила она небрежно, прохаживаясь по кабинету и неодобрительно поглядывая на пыльные поверхности.

– Это так, – охотно согласился Рауль, верный решению изображать пылкого влюбленного. – Но если бы вы видели мою Жозефину, то поняли бы: эта прелестница заслуживает любых жертв!

– К тому же, как ваши сестры успели мне сообщить, она еще и богата, – невинно поддакнула тетушка Маргарет.

– Пруденс, Пруденс, разве можно отказаться от любви только из-за чужих пересудов? – страстно вскричал он и с досадой осознал, что переигрывает.

Всё его сестры, эгоистичные куклы, неужели так сложно было держать язык за зубами? Неужели так сложно было запомнить эту женщину, ведь она достаточно отличается от остальных? Рауль узнавал: отцом Маргарет был моряк-чужеземец, вот в кого она такая светленькая и такая флегматичная.

Она снова бросила на него долгий взгляд – оценивающий, пронзительный.

– Но, раз ваша любовь так глубока, – сказала она с едва заметной иронией, очевидно нисколько ему не поверив, – значит, вам будет легко продержаться этот месяц. Для чего же сиделка?

– Порой Жанна совершает необъяснимые поступки, – с широкой улыбкой ответил Рауль, и это было истинной правдой. – Но я очень рад, что вы откликнулись на это глупое объявление, общество столь незаурядного человека развеет мою скуку.

– Незаурядного? – тут же переспросила она. – Вы это поняли через пять минут после знакомства? Какая проницательность!

Их разговор затягивался – слишком много внимания для обыкновенной прислуги, но Рауль уже успел приписать тетушке Маргарет некое прямодушие, поэтому решил не тревожиться на этот счет.

И все же он торопливо уселся в кресло, позволяя себе подобную вольность в присутствии дамы, по-прежнему остающейся на ногах, и тем самым указывая на разницу их положений.

– «Требуется немолодая и некрасивая сиделка с плохим характером», – весело процитировал он. – Пруденс, моя милая Пруденс, только незаурядная женщина осмелится откликнуться на подобное объявление. Смею предположить, что вам просто чужды и кокетство, и оглядка на досужее мнение.

– Господин граф слишком много воображает, – сухо отозвалась она, опустив положенную «светлость» и тем самым выразив свое неодобрение его фамильярности. – Работа есть работа. Тем более, что все эти требования вполне разумны.

– Простите? – прищурился он.

– Должно быть, у вашей сестры были причины не нанимать хорошенькую хохотушку, – вполне невинно ответила она. Будь в ее голосе чуть больше ехидства, эта фраза прозвучала бы как прямое обвинение. Но тетушка Маргарет казалась слишком бесхитростной для подобного.

– Все дело в моей репутации, – елейно покаялся Рауль, – по молодости лет я изрядно покуролесил, но ведь никто не предупреждал, что однажды мне встретится ангел.

– Конечно-конечно, – так же приторно воскликнула она, – настоящая любовь творит чудеса!

Казалось, засахаренный мед накрепко приклеил к их лицам фальшивые улыбки.

– Пожалуй, – явно устав от этих политесов, решила сбежать тетушка Маргарет, – я найду Мюзетту, и мы постараемся придать хоть какой-то уют вашим покоям.

– Разумеется, – с энтузиазмом поддержал ее Рауль.

– Ведь если здесь станет чище, вам явно проще будет продержаться целый месяц без побегов в Арлан.

– Вот тут вы ошибаетесь, – сказал он, не теряя надежды разгадать ее замыслы, – мне вовсе не обязательно сидеть здесь безвылазно. Мне нужно всего-то не попасться.

Ее глаза вспыхнули, и она тут же опустила взгляд, прикрылась ресницами. Но Рауль успел заметить азартное удовлетворение, промелькнувшее на ее лице.

Стало быть, тетушка Маргарет прибыла, чтобы лично поймать его за руку и под этим предлогом расстроить свадьбу.

Что ж, в таком случае он станет самым влюбленным и послушным женихом в мире.

***

Скрываясь от причитаний преданной, но ленивой Мюзетты, а также чересчур энергичной тетушки Маргарет, которая затеяла истинную революцию в кабинете, Рауль сбежал в сад, который скорее напоминал заросли.

На старости лет его отец, известный своими безумными идеями, пытался привести этот замок в порядок. Грохнул воистину сумасшедшие деньги на трубы и окна, велел соскрести со стен вековую плесень и свез сюда остатки уцелевшей мебели. Он так запудрил мозги бедной Жанне, талдыча о величии их рода, что она и по сей день в это верила. Даже то обстоятельство, что ее старший брат вынужден жениться на деньгах, не развеивало ее иллюзий. Жанну приводили в отчаяние любые перемены, и пожалуй, больше всего на свете она мечтала оказаться на пару столетий в прошлом.

В те времена, когда отец вбивал наследное высокомерие в дочерей и засыпал ров, Рауль вел довольно разгульный образ жизни в столице, но после смерти родителя ему пришлось вернуться в провинцию Руаж. Первым делом он сгреб рыдающих сестер в охапку и снял особняк в Арлане. В глуши жизнь была размеренной и наполненной болтовней. Все вокруг с такой охотой перемывали друг другу кости, что в первое время Рауль ощущал себя обглоданным. Потом привык и даже находил в этом особую прелесть, пока его репутация не восстала против него.

– Неужели тебя выставили из твоей норы, братец? Мы-то уже три дня не могли дозваться тебя к ужину, – сказала Жанна, приближаясь к нему. Ее длинные юбки цеплялись за колючки.

По-своему она была красива, по крайней мере, изящна. Монашеская строгость ее черт смягчалась ямочками на щеках, которые появлялись при редких улыбках.

– Что это за причуда с сиделкой? – спросил ее Рауль без всякого неудовольствия.

– Подумала, что ты сойдешь с ума в четырех стенах, – пожала она плечами. – Болтовню Соланж ты едва выносишь, а я не выношу этого дребезжания, которое ты называешь музыкой. Нет, тут нужен кто-то с крепкими нервами.

– Пруденс Робинсон, – хмыкнул он, решив не раскрывать инкогнито тетушки Маргарет. Несложно представить, какой переполох устроят сестрицы. – Однако, вы в считаные минуты выболтали ей все семейные тайны.

– Перестань! – отмахнулась Жанна. – Не думаешь же ты, что хоть кто-то в Арлане верит, будто этот мезальянс по любви?

– И тем не менее, хорошо бы соблюсти хоть видимость приличий.

– Притворяться перед прислугой? – фыркнула она. – Рауль, дорогой мой, эта женщина непременно сунет свой нос в каждую щель. Ты же знаешь подобную породу – все экономки на один манер.

– Ну разумеется, – не стал спорить он.

Сестра неожиданно положила руку ему на плечо, проявляя несвойственную ей сентиментальность.

– Просто потерпи один месяц, – произнесла Жанна ласково, – и все закончится.

Рауль засмеялся и поцеловал ее руку. Через месяц все только начнется.

***

Он вернулся в кабинет уже затемно, после безвкусного ужина, который им подал хромой Жан. По призванию тот был садовником, но теперь ему приходилось выполнять работу, к которой его душа вовсе не стремилась. Как только Рауль заполучит в свои руки капиталы Жозефины, то всенепременно как следует наградит и Жана, и его Мюзетту.

Кабинет сиял чистотой, из вымытых окон внутрь заглядывали звезды. Кристаллы светили приглушенно, их пора было отправлять на зарядку.

Рауль поморщился, не желая думать о новых расходах, и прошел в спальню. Тетушка Маргарет как раз расправляла складки на еще влажных портьерах и оглянулась, заслышав его шаги.

– А, ваша светлость, – сказала она спокойно, – надеюсь, старина Жан справился с ужином? Мы с Мюзеттой были слишком заняты, чтобы помочь ему на кухне. Такому замку требуется прорва прислуги.

Она словно год здесь провела, а не несколько часов.

– Вероятно, мы выживем, – коротко ответил Рауль, растерянный тем, как буднично тетушка его невесты хлопотала в его спальне.

На беду, у него было слишком бурное воображение, и в ее неторопливых, скупых движениях померещилось нечто смущающее. Он представил себе, как отреагировала бы Жозефина, узнав, кто перестилает его постель в эту минуту, и неожиданно вышел из себя.

– Да оставьте вы, – потребовал почти злобно. – Кажется, вы тут не горничной устроились.

– А хоть бы и горничной, – ответила она невозмутимо, скомкала грязные простыни и взмахнула чистыми. – Влажные… Сырость здесь такая, что того и гляди ревматизм подхватишь. Надобно кристалл тепла в постель сунуть, где вы их храните?

– Откуда мне знать? Спросите внизу.

Она одарила его холодным взглядом, выражающим презрение к чужой несдержанности, подхватила белье и вышла из комнаты. Воспользовавшись ее отсутствием, Рауль неумело заправил постель и вдруг расхохотался, переворошил все заново, схватил гитару и упал в кресло.

Служанка! Всего лишь служанка!

Боже, да как она потом его встретит? Пожалуй, ей хватит хладнокровия сделать вид, что такое в порядке вещей – прокрасться в чужой замок под чужой личиной.

Тетушка Маргарет вернулась быстро, неся в руках коробку с кристаллами. Молча, чтобы не мешать меланхоличной мелодии, взялась за дело, быстро расправилась с простынями, сунула меж ними потеплевший минерал и, коротко присев, отправилась было прочь.

– Подождите, – позвал Рауль, когда она была уже почти у дверей. Струны взвизгнули от резкого движения его пальцев, и гитара обиженно примолкла. – Милая Пруденс, – заговорил он, поддавшись глупому ребячеству, – как и всякого влюбленного, меня терзает бессонница. Не могли бы вы почитать мне что-нибудь на ночь?

– Конечно, – ответила она без заминки. Исчезла в кабинете и тут же появилась вновь, уселась возле источника света и раскрыла книгу на коленях. – Всем известно, что магнит имеет особое свойство притягивать железо и стоит только к нему поднести алмаз, как это свойство у него исчезает; также амбра и балатиус, натертые и нагретые, поднимают солому; камень асбестус, будучи зажжен, никогда не гаснет или только с трудом. Карбункул (темно-красный рубин) светится в темноте… – начала она монотонно.

– Да вы шутите, – изумился Рауль. – Что это такое?

– Трактат об оккультных свойствах вещей. Азритес усиливает плод женщины или растения. Яшма останавливает кровь…

– Но позвольте, я точно помню, что в фамильной библиотеке была неплохая коллекция сонетов.

– Сонеты вам, мой господин, противопоказаны, – отрезала она категорически. – От этих стихов одна докука, а уж влюбленным – и вовсе вред.

Тут в нем проснулось любопытство, и Рауль попросил:

– Оставьте вы эти азритесы, лучше расскажите о себе. Есть ли у вас муж, дети?

– Бог миловал, – коротко ответила она.

О, если бы и к нему судьба была также щедра! Так ведь нет, сколько Рауль ни искал счастья за карточными столами и на скачках, но только проигрывал.

– Ступайте, – поскучнев, разрешил Рауль, и его пальцы снова легли на струны. Этой ночью никто не помешает ему предаться тоске.