Глава 3

Да, дело было серьезным. Перед Арсеном стоял очень непростой выбор. С одной стороны, он прекрасно понимал, что такого огромного выкупа, который потребовал господин Вагаршак, он не соберет. Но в противном случае Арсен будет опозорен. Страшно сказать – все боша, все родственники, друзья и знакомые будут знать, что, во-первых, ему взбрело в голову выбрать себе невесту в обход решений старейшин, да еще и из такого знатного и богатого рода, а во-вторых, отказаться от своего выбора сразу после объявления выкупа родителями невесты! Если об этом кто-то узнает, то мало кто решится иметь дело с Арсеном, и всю жизнь его будет окружать ореол безответственного и легкомысленного человека. Но как и где найти столько золота, ему просто не приходило в голову.

– Ну, что ж, поздравляю тебя, братец! – язвительно сказал ему Вардан. – Теперь всю жизнь будешь выкуп собирать, может, на старости и сможешь накопить.

– Отстань, Вардан, и без тебя тошно! – отмахнулся Арсен от брата.

– А если серьезно, – Вардан присел рядом, – что собираешься делать?

– Какие тут могут быть варианты? – спросил Арсен. – Мы ж не грабители какие-то. Среди боша воров отродясь не было. Скот разводить, пастушить или землю пахать никто из нас не умеет, так что, если бы я даже и захотел, научиться мне всему этому не у кого.

– И? – Вардан вопросительно поднял брови.

– И. Надо заработать, – ответил Арсен.

– Несколько мешков золота? – всплеснул руками Вардан. – Ополоумел, брат. Да ни один боша таких денег отродясь не видывал!

– Что ж, значит, я буду первым, – грустно ответил Арсен.

– Ну-у… – неуверенно протянул Вардан.

– Что «ну»? – почти что вскричал Арсен. – Что ты предлагаешь? Пойду в Турцию. Буду корзины делать, обувку штопать, ложки резать. Если Господь будет ко мне милостив, то соберу выкуп. А если нет – то хоть скроюсь с глаз от позора.

– Мда-а, – хмыкнул Вардан, – дела-а-а…

Вечерело. Темнота постепенно расползалась от углов покосившихся домишек квартала Конд к их крышам. На небе эту темноту пронзали миллионы ярких песчинок звезд, а на земле – свет в окошках. Где-то горела свеча и было видно, как за кривоватым столиком склонили в молитве головы все члены семьи перед скромной (и, возможно, чуть ли не единственной за день) трапезой. Где-то трепыхался и чадил керосиновый фитиль, робкий свет которого вырывал из темноты изрезанное морщинами лицо старика, чьи руки уверенно орудовали солидных размеров сапожной иглой. Старик стремился доработать даже в темноте. На таборной стоянке на пустыре горели костры и исходили паром котлы, тявкали для порядка собаки, смеялись и плакали дети. Размеренно текла жизнь.

Отправиться в путь Арсен решил до рассвета. Родные его бы все равно не отпустили, тут и думать нечего, так что пробовать испрашивать разрешения он не стал. Предупредил только Вардана, который должен был прийти его провожать. Вещей у него было мало – старинный нож для резки ивовых прутьев, пара сапожных иголок, воткнутые в моток дратвы, коробочка с дешевой самодельной ваксой и щетка для чистки обуви составляли его рабочий набор. Из еды удалось набрать немного сушеной фасоли, несколько вяленых рыб и ломтиков копченой свинины, пяток яблок и мешочек шиповника. Все это Арсен сложил в маленький котелок, обернул мешковиной и уложил вместе с инструментами в заплечный мешок. Потом осторожно, стараясь не шуметь и никого не разбудить, он отодвинул полотно шатра.

«Все-таки есть преимущество, что в шатре самые молодые спят ближе всего к выходу», – подумал он, проскальзывая под полог входа.

Лежавший рядом с догоревшим костром лохматый пес встревоженно поднял голову и заворчал, но, признав Арсена, сразу же положил голову обратно на передние лапы и закрыл глаза. Больше уход Арсена никого не потревожил.

На границе пустыря начинались кусты. Ветер исправно набрасывал на них всякое тряпье, которое разлеталось со стоянки. В эти же кусты ходили по большой и малой нужде все от мала до велика. К выкопанным ямам вели тропки, и братья договорились встретиться у одной из таких, чтобы, если что, оправдать свое появление в ночную пору походом в туалет. Пока глаза привыкали к темноте, Арсен старался не спешить, боясь наступить на ивовый прут или щепку, но, освоившись, пошел споро. Фигуру Вардана он заметил издалека. Тот стоял, перетаптываясь с ноги на ногу, у ведущей в кусты тропинки.

– На, вот, – сказал Вардан, протягивая Арсену два изношенных башмака. – Себе на свадьбу берег, но тебе они сейчас нужнее.

– Да уж, Вардан-джан, как бы мне ноги не стоптать, – ответил Арсен. – Благодарю тебя!

– Надевай, давай, – кивнул Вардан.

– Здесь-то зачем? – удивился Арсен. – Тут каждая кочка известна. Вот дойду до камней и скал, тогда и надену. Чего зря обувку-то изнашивать?

– Как знаешь. Ну, ладно! Раз решил уходить, то не затягивай, а то скоро светать начнет, – сказал Вардан.

– Оставайся с миром, Вардан-джан!

– Иди с Богом, Арсен-джан!

Братья обнялись, а потом Арсен нырнул по еле заметной тропинке в кусты. Некоторое время из зарослей доносились удаляющиеся шорохи, но вскоре стихли и они. Где-то вдалеке протяжно закричала ночная птица.

Исчезновение Арсена заметили сразу. На молодых людях лежала ответственность за разведение огня, добычу дров и питьевой воды. Но костер рядом с шатром его семьи не горел, а ведра были пусты. Таиться было нечего, и Вардан рассказал всему табору о причинах ухода Арсена. Реакция была ожидаемо бурной. И как только не обзывали Арсена! Даже привыкшие к шуму-гаму на таборной стоянке псы жались по закоулкам, прижав уши и хвосты. Но в конце концов большинство решило, что цель заработать много золота вполне благородна для боша. А уж придется ли тратить его на выкуп или оно останется в таборе и будет распределено между семьями – время покажет да Бог рассудит.

Глава 4

– Эй, малой! – прокричал возница арбы. – Слазь. Развилка. Тебе во-он туда, а нам по этой дороге до дома.

Арба, возница которой подобрал Арсена, когда он стоял и смотрел на раскинувшийся внизу Эривань, стояла на перекрестке. По одной из трех дорог они сюда приехали, по другой, ведущей на север к озеру Севан, должна была продолжить движение, но путь Арсена лежал на запад. Ехали они долго – пара волов никак не была предназначена для скачек – но зато не на своих двоих. Спокойный размеренный ритм их шагов и скрип больших колес арбы убаюкали Арсена, и он мирно проспал почти весь путь.

– За деньгой, небось, подался? Вон, инструменты с собой взял, – возница кивнул на заплечный мешок Арсена, который тот как раз доставал из арбы и водружал себе на плечи. – Эх, чудак ты человек! Ничего хорошего ты у турок не найдешь. Ни-че-го, – возница с сокрушением покачал головой. – Не любят они армян.

– Как так? – удивился Арсен. – Как вообще можно не любить какой-то народ?

– Хех, вот ты удивляешься, а таких людей полно! – раздосадовано махнул рукой возница. – Кто-то иначе выглядит, разговаривает или вера у него отличается – и все! Он уже не человек и его можно во всех своих бедах обвинить.

– А чем им армяне мешают? – продолжал расспросы Арсен.

– Так все тем же. Вера у нас другая, они ж магометане все как один. Одежда другая, язык другой. Вот этим и не нравимся, наверное. Но, – возница пожал плечами, – Бог им всем судья! Бывай, мастер!

Возница похлопал прутиком по спинам волов и те нехотя зашагали.

– Спасибо, добрый человек! – сказал Арсен и пошел на запад.

Дорога была долгой. Начались первые перевалы, поначалу невысокие с пологим подъемом. Но каждый раз, спускаясь с очередного перевала, Арсен понимал, что поднимается все выше и выше. Природа вокруг становилась все более суровой, уступая растительности высокогорий. Влаги тоже было меньше, кругом простирались бескрайние нагорья. Жители местных селений были под стать природе – суровые, но невероятно гостеприимные и дружелюбные. Здесь жили уже не армяне, а незнакомые Арсену доселе курды, часть из которых были такими же кочевниками, как и боша. Только если боша были вынуждены постоянно менять место жительства из-за поиска сырья для изготовления корзин и сит да и новых покупателей для своих изделий, то курды двигались вслед за своими громадными стадами овец между зимними стоянками вблизи селений в долинах и летними пастбищами на высокогорьях. И если курманджи – курдский язык – был Арсену непонятен (хотя он с удивлением обнаружил несколько слов, которые, как он был уверен, есть только в секретном языке боша, ломаврене), то кочевнический быт являлся для него родным, а кочевник понимал кочевника и без слов.

Денег у Арсена не было вовсе, поэтому за ночлег и еду он решил отрабатывать своим ремеслом. У небольших речек находил заросли ивняка, нарезал прутья ножом и потом плел корзины. Деревьев с широким стволом на такой высоте не росло, но Арсен собирал старые поломанные деревянные изделия и старался дать им вторую жизнь. Так появлялись пусть и небольшие, но добротные сита, ложки. Становились заштопанными сапоги и портки, шапки и полотна шатров. Курды в свою очередь учили его шорному ремеслу – работать с кожей, ремнями, изготавливать и править сбрую. Кое-где удавалось поучиться у кузнецов. Выходили из-под его рук и аляповатые, но вполне рабочие ножи, гвозди для подков. Учился он и подковывать лошадей. В общем, и скучать не приходилось, и новые навыки появлялись, и это весьма радовало Арсена, ведь неизвестно было, что его ждет впереди.

Так, постепенно продвигаясь от одной кочующей группы к другой, Арсен старался придерживаться западного направления. Многие советовали ему пойти в сторону Трабзона, где он точно смог бы найти хороший заработок. В тех краях преобладающим населением были греки, а их отношение к армянам было подчас почти родственным.

Однажды, на западе ила Карс, рядом со стоянкой курдов появилась группа кочевников. Арсен ожидал увидеть стадо овец или лошадей, но из животных были только ишаки, навьюченные скупой поклажей. Курды, у которых Арсен остановился на несколько дней, рассказали ему, что это – абдалы. То ли народ, то ли гильдия. По языку и внешнему виду они были турки, но, как боша и курды, вели бродячий образ жизни. Чем они только ни занимались, но не скотоводством и сельским хозяйством! Женщины, как и у боша, гадали и попрошайничали по селам, мужчины торговали вразнос всякой мелочью, были музыкантами и певцами, жонглерами и фокусниками, некоторые семьи славились акробатами и канатоходцами. Колесили абдалы по всей Турции, не зная границ между илами и не имея привязки в виде скота, словно перекати-поле. Относились к ним с презрением и недоверием – а чего еще ожидать от людей, у которых нет своего дома и которые не особо стремятся им обзавестись? Которые сегодня здесь, а завтра – ищи-свищи их по бесконечным просторам. Но при этом никакое торжество турок не обходилось без мастеров-музыкантов абдалов, а турчанки целый год могли ждать абдалку, которая давала «особый приворотный заговор» на приглянувшегося парня.

Остановившиеся на ночлег абдалы, с которыми познакомился Арсен, двигались в сторону Стамбула. Этот гигантский город был центром притяжения не только всей Турции, но и многих других окружающих стран. Большой город, богатый. Работу там найти можно любую, и разбогатеть мастеру там можно очень быстро. Правда, путь не близкий, но абдалы знают короткие безопасные пути, так что через месяц уже будут в Стамбуле.

Арсен засомневался. Трабзон, конечно, был ближе. Но Стамбул – определенно богаче. Да и теплилась у Арсена надежда пробиться к тамошней армянской общине, по рассказам очень многочисленной. Не то чтобы он надеялся на какую-либо помощь, но общаться на родном языке все ж приятнее. В общем, пока ему больше нравился вариант пути до Стамбула.

«Коль не стану богатым, так хоть мир погляжу!» – утешал себя Арсен.

Он попрощался с курдами, которые взяли с него обещание обязательно навестить их на обратном пути. Он же в свою очередь пригласил их в Эривань. Теперь же его путь продолжился вместе с абдалами.

Очень уж они необычным народом были! И очень ему боша напоминали. Скот не держали почти никакой, только ишаков и псов. Что ни село, то заработок. Почти каждый день был на новом месте. Большие города старались обходить, ведь там строже следили за правопорядком, а к нарушению такового относили и бродяжничество, и попрошайничество. Но абдалов и это не останавливало, и многие их семьи частенько заходили в города, а некоторые и вовсе оседали там, в бедняцких окраинных кварталах. При этом ни язык, ни вера, ни внешний вид не выделяли абдалов из окружающих турок, поэтому затеряться в толпе такая группа могла мгновенно, как песчинка в пустыне. Так Арсен и затерялся, двигаясь через Турцию к Стамбулу.

Боша славятся своей музыкальностью, отдавая предпочтение громогласной зурне, звонкому дхолу и мелодичному струнному тару. Искусны они и в пении армянских песен. Желанные гости на любых застольях армян независимо от причин, радостных или грустных. Абдалы же поразили Арсена широтой своих возможностей: этот старик – прекрасный музыкант, великолепно играющий на багламе, тот мужчина – жонглер и фокусник, две женщины – гадалки, которые даже в бедной деревне найдут себе пропитание. Арсен учился всяческим хитростям у абдалов и сам учил их плетению корзин. Впрочем, ручному ремеслу те обучались с неохотой.

На выступлениях обязательно участвовали дети абдалов, и их тоненькие, пискляво-визжащие неокрепшие голоски переплетались с голосами стариков и мужчин. Днем на стоянках дети учились играть на струнных, ходить по канату. Девочки ходили с матерями, тетками и старшими сестрами на гадания, следили за движениями и фразами, которые произносили опытные гадалки, и наблюдали за реакциями местных жителей. Такие гадалки быстро и умело подбирали ключики к душам турчанок, открывая ларцы их душ, которые те держали под семью замками, и получали в награду немного съедобной снеди или денежную мелочь.

Фокусники собирали по вечерам на деревенских площадях разновозрастные толпы. И седые крестьяне, уставшие от дневной работы, и малыши с выпадающими молочными зубами горящими глазами смотрели на мельканье блестящих шаров, метание ножей, исчезновение и внезапное появление платков, танцы на канате высоко над землей.

Так, не спеша, но и не задерживаясь подолгу на одном месте, группа абдалов вместе с Арсеном достигли Каппадокии. Все здесь было по-другому. Люди, язык, вера. Абдалов здесь знали, а Арсен не особо выделялся из их группы, поэтому на него никто не обращал внимания.