Цитаты из книг автора «Селеста Инг»

Когда Иззи было десять, ее задержали в Обществе защиты животных – она хотела освободить всех бродячих кошек. “Они там как заключенные перед казнью”, – сказала она. Когда ей было одиннадцать, мать – сочтя, что Иззи чересчур неуклюжа, – записала ее на танцы, улучшить координацию. Отец настоял, чтобы Иззи ходила туда весь семестр – потом может бросить, если хочет. На каждом занятии Иззи садилась на пол и отказывалась шевелиться. На концерте она – прибегнув к зеркалу и маркеру – написала на лбу и щеках Я ВАМ НЕ МАРИОНЕТКА прямо перед выходом на сцену, где простояла столбом, пока остальные конфузливо танцевали вокруг.

Беседа затянется надолго – ничего же не объяснишь, а все трое понимают, что родителям нужны объяснения.

Внизу Мэрилин стоит в дверях, ладонь положила на косяк. Джеймс пытается сглотнуть, но в горле рыбьей костью застряло что-то твердое и острое. Некогда он прочитывал настроение Мэрилин даже со спины. По наклону плеч, по тому, как она переминается с ноги на ногу, понимал, о чем она думает. Но он давным-давно не смотрел на нее пристально и теперь даже лицом к лицу видит лишь неотчетливые морщинки в уголках глаз, неотчетливые морщинки на блузке, помятой и затем расправленной.

Родителей отсюда не слышно. Но довольно знать, что они дома.

вот так обнимать ребенка, хоть кого-нибудь обнимать. Они прижимаются к тебе всем телом, инстинктивно за тебя цепляются. Доверяют тебе.

Умейте слушать. Пусть люди говорят с вами о себе. Полистала еще. Помните: вашим собеседникам в сто раз интереснее они сами, их собственные проблемы и желания, чем вы с вашими проблемами.

Она и Нэт были союзниками. Всегда вместе, даже в такой вот мелкой ерунде. Она и не думала, что однажды это закончится.

Ей обустроили детскую в чердачной спальне, где хранили ненужное, и даже когда Ханна подросла, порой все на миг забывали, что она существует, – Мэрилин как-то за ужином поставила на стол четыре тарелки и не сообразила, что не так, пока не пришла Ханна. А та, словно понимая свое место в мироздании, из тихого младенца превратилась в зоркого ребенка – ребенка, что любит укромные углы, прячется в шкафах, за диванами, под низко свисающими скатертями, старается исчезнуть с глаз долой, а равно из сердца вон, дабы не нарушить семейного ландшафта.)

Если цокают копыта – жди скорее лошадей, чем зебр».

В первый день в своей крошечной побеленной студии любовался, как безошибочно складываются их тела: ее нос гнездится в ямке меж его ключиц; выпуклость ее щеки вписывается в изгиб его шеи. Будто их отлили в одной изложнице. Он разглядывал ее, точно скульптор, кончиками пальцев обводил контуры ее бедер и икр. В любви ее волосы оживали. Золотая пшеница сгущалась янтарем. Эти волосы свивались и клубились, точно папоротниковые побеги. И ведь это Джеймс на нее так действовал. Поразительное дело.