Отзывы на книги автора «Себастьян Барри»

В апреле издательство CORPVS выпустило книгу Себастьяна Барри The Secret Scripture - тайное, то бишь, писание - которая в русском варианте стала "Скрижалями судьбы", и это, скажу я вам, не самый плохой заголовок к роману о скрижалях судьбы.

Скрижалями служит стопка листов бумаги, позабытая и неучтенная сотрудниками одного ирландского дурдома - исключительно потому, что это ирландский дурдом и все его обитатели там прежде всего тоскуют и говорят как сказители с Иниш Койла, и только потом приступают к своим прямым обязанностям - сходят с ума или моют пол.
На этой бумаге столетняя Розанна Клир пишет историю своей памяти, обращаясь то к богу, то к читателю, то к несуразному доктору Грену, который иногда ее неумело проведывает, а более всего - к самой себе из того времени, которое ей хочется и вспомнить, и забыть.
Параллельно с этим несуразный доктор Грен, незаметно для самого себя стареющий и покрывающийся несчастьями человек, пишет в свой журнал непрофессиональные заметки о себе и своих пациентах, которые перерастают потихоньку в разговор с самим собой человека, который никогда и ни с кем не разговаривал.
И вот две эти историю потихоньку схватываются в одну поистине ирландским цементом из плясок на поминках и воспоминаний о счастье там, где впору было толкать ногой табуретку, к которой прилипла жизнь.

Пересказать историю Розанны не представляется возможным, потому что с самых первых страниц с ней начинает происходить судьба всей Ирландии: бесконечные войны и дележка самоидентификации, похожей на одеяло из сказки: или голову прикроем, или ноги обрубим. Розанна растет на кладбище, ловит с отцом крыс, работает официанткой в кафе, играет на пианино джаз - и шестьдесят лет проводит в дурдоме в трезвом уме и иногда твердой памяти. С ней случилось в общем-то всё, но с самых первых страниц она говорит, как неверно, как неправильно с ее стороны было думать, что кто-то кроме нее является автором и творцом ее жизни. О несчастьях она говорит без жалостливого воя, счастливые минуты гордо протягивает читателю, повторяя, что надо им вести учет, пока тебя не накрыло ирландией лет этак на сорок.
Эта книга о женщине, у которой было три часа счастья и восемьдесят лет горя, и - это лучшее средство от укоренившегося в воздухе чувства дурноты и депрессии, потому что по сравнению с историей Розанны, например, ужасы работы в офисе или, допустим даже ненаступившая весна кажутся теми самыми счастливыми минутами, которым бездумно не ведешь учет. Розанна шестьдесят лет сидит в дурдоме, ей сто, на щеке у нее сыпь, а во рту черно - и она спокойна и ждет, когда зацветут нарциссы в парке. Об этом хорошо помнить утром в метро.
Это и успевает понять мягкий и мятый доктор Грен, который начинает лечить Розанну, а вылечивается сам: в шестьдесят лет он вдруг обнаруживает, что у его истории, малюсенькой и тощенькой и никому не нужненькой, есть еще одна - и нужна она прежде всего ему самому, чтобы перестать мять в памяти один шажок налево, который превратил его жизнь в бесконечное стояние в углу.

Это роман об ирландском счастье: когда не было ни гроша, вот и воровать больше нечего.

Как-то совершенно буднично у нас книгоиздался новый Себастьян Барри; автор, которого можно причислить к тем редким абсолютным литераторам, которые владеют таинством художественного письма почти что в совершенстве. Что ж, примем это как новогоднее чудо. Разве есть более приятное занятие, чем закончить этот волатильный год с хорошей книгой? Что интересно, одновременно с ирландцем Барри так же незаметно был переведен новый Деннис Лихэйн, который, хоть из Бостона, но является чистокровным уроженцем Southie - в его жилах течет та же, слегка разбавленная Гиннесом, ирландская кровь. Это просто любопытный факт, два таких могучих писателя издаются по сути under the radar, хотя, безусловно, заслуживают много-много (много) большего. Про нового Лихэйна сейчас не будем (если вкратце - это такой канонический лихэйновский хорошо написанный хардбойлд с подмигивающими читателю сюжетными твистами). А вот про Барри, конечно же, есть что сказать. Про отличные книги всегда есть что сказать.

Себастьян Барри по большей части нам известен благодаря своей сюжетно связанной дилогии Бесконечные дни/Тысяча лун - самым настоящим вестерном, написанным при этом нежно и трогательно. Как если бы у Кормака Маккарти хмурые мужчины улыбались (друг другу, ой, извините). Да, многим книги Барри наверняка показались нарушающими устои и гнущие морально-нравственные скрепы. Не без этого, что уж там. Но если не увлекаться сильно предрассудками, то два вышеназванных романа - это замечательный пример жанровой литературы, с которой работает большой автор. Книги написаны таким живым и звенящим языком, что хочется смаковать даже не определяющие сюжет сцены. Да и сам сюжет, сама история, у Барри была написана не хуже, чем у лучших представителей этого не самого близкого нам жанра. Причем, когда я говорю про лучших, я рефенирую не к вестернам с Клинтом Иствудом, а именно к дедушке Маккарти; где на одной странице ты жив, и бодр, и с безотказным револьвером, а на второй смотришь слегка удивлённо на свой капающий скальп в руке злого индейца. Этот баланс жестокости старой Америки и прекрасно написанных, чувственных и порядочных героев и делает те книги по-настоящему особенными. Если у вас нет проблем, когда у слова "броманс" отваливается первая буква - то ознакомьтесь обязательно.

И вот "Время старого Бога" (что за название, а?). Никаких прерий, никаких индейцев, никаких стреляющих друг другу в рот солдат. Тихая и камерная история начинается с представления главного героя, 66-летнего полицейского в отставке Тома Кеттла (в книге есть плохо переведенная шутка про главного героя и чайник, который kettle и есть). Том устраивается жить на берегу моря, вдали от суеты мирской. Выглядит он слегка уставшим человеком, который повидал жизнь. Но мы в этом точно не уверены. Себастьян Барри вообще никуда не торопится на первых страницах романа (который кстати всего 320 печатных страниц, небольшой). Как будто даже с ленцой ирландский автор расставляет на доске фигуры. А куда нам торопиться? Пускай история тихонечко развивается, мы пока просто посмотрим на дом Тома, узнаем, что он вдовец, какие у него соседи. Совершенно невзначай в повествовании появляется чеховское ружье; настолько чеховское, насколько ружья вообще могут ими быть. А тут ещё звучит стук в дверь пред надвигающийся грозой - Барри использует классические повествовательные приемы и киньте в меня камень (не надо), если они не работают. Том открывает дверь, а за ней - двое полицейских. У них в руках папка. И так начинается основной сюжет романа.

Сразу скажу, что эта ночная сцена прекрасна. Она уютная, но при этом слегка тревожная. Она спокойная, но при этом слегка хаотичная. Герои живые и будоражащие, но одновременно слегка уставшие (а Том - не слегка). Вообще, после этой сцены повествование слегка раздваивается. По первой линии мы следим за старым расследованием убийства священника, который был связан с отвратительным насилием по отношению к детям. С другой стороны, мы начинаем сквозь воспоминания Тома узнавать о том, что случилось с его женой и двумя детьми, дочкой и сыном. Но есть в этой книге и то, что музыканты называют ghost notes, какой-то третий едва слышный темпоритм, который то смущает, то удивляет, то и вовсе оставляет в растерянности. Как будто Барри сидел и листал книгу по истории литературы и такой "о, магический реализм!". Все верно, реальность в этой книге иногда вдруг начинает растягиваться, меняться, блуждать. Она делает это вместе с разумом Тома Кеттла, который оказывается истерзан настолько, насколько вообще он может быть истерзан. Эти отрезки книги, не скрою, смущают; Барри играет с читателем в игру, правила которой знает он только сам. Но книга от этого приобретает ещё более загадочный, более тревожный оттенок. Сознание Тома Кеттла становится отдельным персонажем книги, а сам Том в каком-то смысле – ненадежным рассказчиком. Сколько еще литературных приемов в рукаве у Себастьяна Барри? Поверьте, много.

Вернёмся же к основной нарративной части. Первая сюжетная линия (про расследование) очень понятная, более того, не нужно иметь семи пядей во лбу (хватит около четырех), чтобы в конце книги отгадать несложную загадку. По сути эта линия - просто часть сеттинга, она даёт нужную информацию, но работать там читателю почти не приходится. В ней слегка меняется даже авторский слог - диалоги полицейских намеренно грубоватые, простые, выхолощенные от всего ненужного. Пойти туда, сделать то, похлопать по плечу. И прекрасным contre force является именно Том и история его семьи. Страшная, горькая и трагичная история семьи Тома Кеттла. Я совсем недавно рецензировал другого, да что происходит, ирландского автора Пола Линча и слегка журил его за то, что черные краски у него чернее угля в глубокой шахте на темной стороне Луны (уверен, она там есть). У Барри вся эта грусть получается нежнее, поэтичнее. Его грусть - трогательная, иногда беспомощная, иногда навзрыд. Иногда тихая, а иногда пылающая черным огнем. Конечно же, для всей этой гаммы, для создания всех этих оттенков черной тьмы нужно незаурядное мастерство. У Барри оно есть. Несмотря на скромный хронометраж книги он передает всю эту колористику, не забывая аккуратно все это связывать с настоящим главного героя. И, да, чеховское ружье все ещё стоит на балконе рядом с виолончелью.

В конце, оно, конечно же, стреляет. Причем стреляет с сюжетной точки зрения не там, не в того, да и вообще. Оно же точно стреляет? Себастьян Барри подмигивает своим читателям. Именно здесь все его сюжетные дорожки, вся его литературная тригонометрия и приводит нас, читателей, на перекресток. Где Барри нам кивает и покидает нас. Прием, конечно, не самый новый, но вы уже могли заметить, что в творчестве Барри нет ничего принципиально нового; он пользуется волшебными эликсирами старой, настоящей литературы. Он поклоняется старым Богам, вот уж точно. От этого финал звучит ещё прекраснее, оставляя читателя с самыми противоречивыми на свете мыслями, причем одновременно: "я так и знал, что так будет, прекрасный конец" и "это что конец, в смысле конец, ты куда". И вот так вот эта неспешная литература вперевалочку, которая иногда тлеет тревожным саспенсом, и иногда старчески засыпает на лавочке в парке, взрывается таким неожиданным (или ожиданным?) крещендо. Как к нему не относится, но финал у произведения мог быть только таким.

Я вам не рассказал ещё о многом. В этой книге помимо сложносочиненного нарратива, литературных приемов обеих эпох, яркого авторского слога, есть ещё много деталей. Важных деталей, которые можно интерпретировать абсолютно по-разному, но все которые важны. Есть жёлтые плавки главного героя. Есть сосед с виолончелью, который играет композицию Кол Нидрей малоизвестного композитора Макса Бруха. Есть пылающий рододендрон. В этой книге много деталей, которые можно и нужно толковать, причем самому, Барри не сильно то и подсказывает. Просто представьте, у вас на балконе сидит музыкант с виолончелью, который играет еврейскую мелодию, а в свободное время стреляет из ружья по бакланам. Разумеется, во всем этом есть смысл. Его поискать - лучше задачи для читателя и не придумать. И это все Себастьян Барри. Совершенно грандиозный и потрясающий автор, который делает как будто все, везде и сразу. Очевидно, что "Время старого Бога" (и про это тоже есть в повествовании) не какое-то единичное великое произведение искусства. Это скорее одна из симфоний композитора, из которого и складывается его величие. Да и сказать то в целом больше и нечего. Потрясающая книга.

А вас всех я хочу поздравить с наступающим Новым годом. Держите в себе хорошее, избегайте плохого. Будьте порядочными, не делайте гадостей. Ну и, конечно, носите шапку и, да, читайте хорошие книги. Хорошие книги делают нас лучше.

Ваш CoffeeT

В апреле издательство CORPVS выпустило книгу Себастьяна Барри The Secret Scripture - тайное, то бишь, писание - которая в русском варианте стала "Скрижалями судьбы", и это, скажу я вам, не самый плохой заголовок к роману о скрижалях судьбы.

Скрижалями служит стопка листов бумаги, позабытая и неучтенная сотрудниками одного ирландского дурдома - исключительно потому, что это ирландский дурдом и все его обитатели там прежде всего тоскуют и говорят как сказители с Иниш Койла, и только потом приступают к своим прямым обязанностям - сходят с ума или моют пол.
На этой бумаге столетняя Розанна Клир пишет историю своей памяти, обращаясь то к богу, то к читателю, то к несуразному доктору Грену, который иногда ее неумело проведывает, а более всего - к самой себе из того времени, которое ей хочется и вспомнить, и забыть.
Параллельно с этим несуразный доктор Грен, незаметно для самого себя стареющий и покрывающийся несчастьями человек, пишет в свой журнал непрофессиональные заметки о себе и своих пациентах, которые перерастают потихоньку в разговор с самим собой человека, который никогда и ни с кем не разговаривал.
И вот две эти историю потихоньку схватываются в одну поистине ирландским цементом из плясок на поминках и воспоминаний о счастье там, где впору было толкать ногой табуретку, к которой прилипла жизнь.

Пересказать историю Розанны не представляется возможным, потому что с самых первых страниц с ней начинает происходить судьба всей Ирландии: бесконечные войны и дележка самоидентификации, похожей на одеяло из сказки: или голову прикроем, или ноги обрубим. Розанна растет на кладбище, ловит с отцом крыс, работает официанткой в кафе, играет на пианино джаз - и шестьдесят лет проводит в дурдоме в трезвом уме и иногда твердой памяти. С ней случилось в общем-то всё, но с самых первых страниц она говорит, как неверно, как неправильно с ее стороны было думать, что кто-то кроме нее является автором и творцом ее жизни. О несчастьях она говорит без жалостливого воя, счастливые минуты гордо протягивает читателю, повторяя, что надо им вести учет, пока тебя не накрыло ирландией лет этак на сорок.
Эта книга о женщине, у которой было три часа счастья и восемьдесят лет горя, и - это лучшее средство от укоренившегося в воздухе чувства дурноты и депрессии, потому что по сравнению с историей Розанны, например, ужасы работы в офисе или, допустим даже ненаступившая весна кажутся теми самыми счастливыми минутами, которым бездумно не ведешь учет. Розанна шестьдесят лет сидит в дурдоме, ей сто, на щеке у нее сыпь, а во рту черно - и она спокойна и ждет, когда зацветут нарциссы в парке. Об этом хорошо помнить утром в метро.
Это и успевает понять мягкий и мятый доктор Грен, который начинает лечить Розанну, а вылечивается сам: в шестьдесят лет он вдруг обнаруживает, что у его истории, малюсенькой и тощенькой и никому не нужненькой, есть еще одна - и нужна она прежде всего ему самому, чтобы перестать мять в памяти один шажок налево, который превратил его жизнь в бесконечное стояние в углу.

Это роман об ирландском счастье: когда не было ни гроша, вот и воровать больше нечего.

Вот так пролетает перед глазами чужая жизнь. И ты завороженно наблюдаешь, вгрызаешься в этот поэтический слог, который разворачивается и рисует вереницу бесконечных дней. Да, поначалу отмечаешь авторский язык, замерев на мгновение от чуднОй красоты (и как только можно - здесь каждое слово тревожит, а иногда и болит). Но дальше попадаешь под влияние главного героя - простой паренек, который, собственно, никому не нужен в целом свете. Да и вообще, в этом мире таких много - отверженных, которые тянут свою лямку. А за их жизнь никто не даст и гроша - время навсегда утраченное, и в какой-то степени страшное. Но ностальгия по нему живет до сих пор.

И вот в деревне кладоискателей - театр. А Джон Коул и Томас Макналти - звезды, творящие настоящую магию. Сейчас все это кажется диким, но тогда переодетые мальчики дарили бедным уставшим мужчинам иллюзию, минуту счастья. Никаких пошлостей, просто поймай мгновение и растворись в нем...
Но вечно так продолжаться не могло. И друзья, собрав свои скромные пожитки, отправляются служить в американскую армию.

Поначалу резать индейцев, далее - выступать под флагом Севера в гражданской войне.
Везде грязь, голод и страх. Но теперь у этих двоих есть смысл жизни - они любят друг-друга, и эта нетрадиционная любовь - глубока как Миссисипи.
В книге не так много событий. Повествование течет плавно, но оторваться невозможно. Погружаешься в историю с головой, чувствуешь ее всеми фибрами своей души, сопереживаешь...

Автору удалось сделать читателя не сторонним наблюдателем, а участником действа. Увидеть своими глазами войну между Севером и Югом - голодную, грязную, пустую.
Но вместе с этим все не пропахло безотрадностью. Наоборот, кажется, что выход есть, И вот-вот может начаться новая жизнь, о которой так мечтают Джон и Томас. Практически на руинах им удается невозможное - создать семью, любить и быть любимыми. И даже обзавестись дочерью. Как же это трогательно...
В конце страсти накаляются, и я была почти уверенна, что кульминация будет печальной.
Так о чем эта книга? О любви? Не совсем...
О войне? Да нет, не о ней...
Она о днях. У всех они разные - у кого-то в жизни больше хороших, у кого-то больше плохих. Но у всех они бесконечные... И так было всегда. И так будет.

Сразу пишу, что свою оценку снизила за местечковый говорок Томаса, от лица которого ведется рассказ. За те самые красочные и чудесные перлы, которыми неистово восхищаются авторитетные журналы с критиками и прочая-прочая. Терпеть ненавижу подобное типа оригинальничанье. Хотя Барри еще ничего, из писателей, на кого я натыкалась в читательском плавании, всех перещеголял Кэри со своей ахтунговой "Истинной историей шайки Келли", которую я закрыла на первой странице, предварительно основательно исплевавшись. Вангую, если бы Барри не стал стесняться и приблизился к его сомнительному "шедевру", то наверняка получил бы Букера за "Бесконечные дни". Но, честно говоря, эта история стала бы только лучше (в моих глазах и в моей оценке, так уж точно), будь она написана нормальным литературным языком, со всеми восхитительными и не очень подробностями и деталями, а витиеватую, зафокстроченную речь можно и оставить Томасу, раз уж это настолько необходимо.

Кстати, Томас козыряет этими перлами совсем как какой-нибудь одесский еврей с привоза. Прямо повеяло чем-то родным, нашенским (я в буквальном смысле, ибо родной брат моего деда после войны осел в Одессе и прижился, как будто на той почве и посадили изначально, от зернышка). И в общем-то очень жаль, что речь в книге ведется от первого лица, через восприятие не очень грамотного, простоватого человека (это я не в плохом смысле, все же он - хороший человек, но как рассказчик так себе), а вот истории такое вредит, так как ставит ее в определенные рамки. Потому что лично мне во время чтения хотелось больше подробностей, описаний, нюансов, деталей и прочих вкусностей. А нету, в магазин завезли только сухари. В общем, по моему мнению, текст только проигрывает при упрощении в сторону примитивизма.

И что значит, дано. Америка, уже вся такая америка, где народилась своя аристократия. И ирландцы не в ее числе. А Томас потерял семью в ирландии, загибающейся от страшного голода и, практически сойдя с ума от горя и ужасов смертельного морского путешествия, очутился в земле обетованной, где за тяжелую работу можно получить хотя бы кусок хлеба. И это уже радость. Ну, и почему дальше случилось то, что случилось. Мальчик побывал в аду и увидел какой-то просвет, и обрел потерянный смысл жизни, встретив другого мальчика, который стал его новой семьей. Мальчик спасся от голодной смерти, благодаря тому, что стал танцовщицей для старателей в дикой глуши. Кто осудит дальнейший жизненный выбор мальчика? Только не я. Да и никто не имеет такого права. Как говорится, сначала киньте камень в себя, и найдется за что. А после танцев в женских нарядах Томас и Джон пошли в армию, и дальше шли вместе, куда бы ни закидывала их дорога жизни. И вот опять мне не хватило рассказа о том, как у них начались отношения и так далее, и тому подобное, ну что такое. Спасибо, Барри, за сухарик, короче.

Есть в книге момент, который для меня так и не прояснился. Кто, все-таки, Томас - трансвестит или трансгендер. Потому как к своему облику и телу он относился без ненависти и вполне принимал себя, и платья со шляпками любил, и к манерам прекрасного пола приглядывался с удовольствием. То есть получается, вроде как трансвестит. Но однажды точно осознал и принял в себе женщину, а это уже похоже на трансгендерность. Очень интересно, кстати, описаны его размышления и чувства, в тот миг, когда это произошло. Причем, произошло без особого надрыва. Он сам по себе простой, безграмотный человек, и жизнь их с Джоном так била и мотала, что точно было не до высоких страданий, размышлений о нравственности и божьем гневе. Когда терпишь лишения и стремишься выжить любой ценой, то, наверное, ко многому начинаешь относиться проще.
Или, как вариант, все это психологическая защита. Уход от тяжелого прошлого через ощущение себя совсем другой личностью и сохранение воспоминаний о погибшей семье (в особенности о сестре) в приемлемой для него, не травмирующей форме. Психика - та еще затейница.

Вообще, отношения с богом у Томаса, как бы сказать, своеобразные. Он довольно спокойно относится к тому, какую долю получил при рождении, и выживает, как умеет, не попрошайничая о милости свыше. В этом видится, может быть, и некоторое разочарование, но не бунт, скорее, определенное смирение. Потому что он находит то, что для него важно; тех, ради кого стоит жить, даже если существование и нелегкое. А кому вообще легко?

И долгое противостояние, в ходе которого фактически были уничтожены коренные жители америки, было совершено руками таких, Томас и Джон. Потому что согнать жалкие остатки выживших в резервации и лишить гражданских прав, считай что смерть по второму раз, после пуль, штыков и пушек. Причем, многие из простых солдат вряд ли пылали ненавистью и делали то, что делали сознательно, идейно. Они просто выживали, как умели. А политика, и смерть, и судьбы мира куются в роскошных особняках. Конечно же, это не служит оправданием никакому зверству. Но, как отлично написал Майер в своем "Сыне", ни индейцы, ни переселенцы не были невинными жертвами. При любой возможности и те, и другие нападали на мирных жителей со стороны врага: грабили, убивали и насиловали. Просто в определенный промежуток времени в борьбе за обладание одной землей сошлись цивилизации разного уровня, и победили сильнейшие. То же самое англичане творили с ирландцами, нисколько не беспокоясь об умирающих ирландских детях. Хлеб нужен англии, поэтому остальные могут сдохнуть. И вот в америке те же самые угнетаемые ирландцы способствовали уничтожению другой нации и шли стенкой друг на друга в войне между севером и югом. И мотивацией служили далеко не всегда гражданская сознательность или идейные понятия. Хотя, чем плохи, как причина, кусок хлеба или командир позвал под ружье по старой дружбе? Что тут сказать. Нет людей, нет наций с чистыми руками. Любая история делается кровью.

Но история у Барри, все-таки, скорее о том, что даже в самых ужасных обстоятельствах обычный человек умудряется не потерять человечности и находит личный островок счастья. Простое, скромное счастье и семья, члены которой не связаны общей кровью, но повязаны пролитой кровью. И смертью, и любовью. И эти узы куда как крепче кровных.

Повседневная жизнь, от которой мы, бывает, воротим нос, как от помоев. Но, кроме нее, на свете ничего нет, и ее довольно. Я знаю. Джон Коул, Джон Коул, красавчик Джон Коул. Винона. Старина Лайдж. Теннисон и Розали. Славная гнедая лошадка. Дом. Наши богатства. Все, чем я владею. Довольно.

Все просто. Счастье там, где хорошо. И с теми, с кем хорошо. Если этого недостаточно, то мир большой, и дорог в нем много, и счастье найдется на любой вкус.

"Я пытаюсь быть верной тому, что у меня в голове. Я надеюсь, что таким образом, я еще пытаюсь быть верной себе."

Эта история - рваная рана, написанная кровью. Это события Гражданской Войны в 20-30 годах 20 века в истории Ирландии, история девочки- девушки по имени Розанна. Конечно, это трагические события. И события эти коснулись родных Розанны, покалеченными оказались родители, много, что не сложилось в жизни. И уже в 40-х годах 20 века у нее в голове все окрасилось в черный цвет и стало рисовать свою историю, тоже болезненную, но что-то из памяти ушло навсегда, что -то запомнилось не так, как было, потому что пережить некоторые вещи, не изменив сознание, порой просто невозможно.

Сейчас Розанне уж сотня лет, из них лет 80 она пребывает в психиатрической больнице. Скрижали... Это ее дневники, бумаги, записанные кровью, ее воспоминания, картина ее жизни ее глазами. Конечно, она не самый надежный рассказчик. Но она верит в свои воспоминания, именно в такие, которые у нее есть, она в них искренна. Есть психиатр, который работает с Розанной, наблюдает за ней уже давно. Он пишет свои наблюдения, не врачебным, а обычным человеческим языком. Он понимает, что очень хочет помочь, хочет найти хоть кого-то, кто имеет отношение к Розанне. То, что он обнаружит, ошеломит и потрясет его.

Страшные судьбы, переплетенные судьбы страны и маленькой девочки, доктора и пациентки, еще множества людей. Как пережить трагические события? Судя по всему, разум закрывается во имя спасения, только потом вдруг, по сигналу, он не открывается. Не все способна пережить человеческая психика. И когда брат идет на брата со штыком, ирландец на ирландца - это страшно.
Молотки и перья летят с одинаковой скоростью вниз - это ужас.

Это отличная книга, замечательно написанная, единственно, что меня смутило, это немного скомканный финал, по крайней мере мне он таким показался. То есть сам финал мне нравится, но как-то он оборвался что ли. Хорошая психологическая драма, с ретроспективами, флэшбеками, воспоминаниями, загадками и внезапными открытиями, ниточки все распутаются в конце, правда, времени на жизнь уже практически не осталось. Но я думаю, что для Розанны такой финал- это лучшее, что могло уже произойти в ее жизни, вот уж чего она не ожидала совсем.

Здание психиатрической лечебницы планируется снести, а всех пациентов перевезти в новое, более комфортное помещение. Для многих стены больницы стали домом на десятки лет. Например, главной героине уже около ста, и всю жизнь она провела здесь. Говорят она убила своего ребёнка, но как она ни старается - не может этого вспомнить. Это её судьба, её скрижали, написанные в библии отца.
.
Для писателя нет ничего проще описывать жизни, бьющие ключом. Когда каждый день новое событие или интрига. Другое дело проявить у читателя интерес к истории давно минувших дней, и преподнести её настолько захватывающе и выразительно, что даже догадываясь о развязке всё равно не можешь оторваться от повествования.
.
Через героев автору удалось показать всю тяжесть и слепоту того времени. Когда верят на слово любому заявлению уважаемого человека, нисколько не подвергая сомнению его поступки.

А был ли мальчик? Может быть, мальчика-то и не было?

К отставному полицейскому приходят молодые коллеги. Знакомая завязка, правда? И мы невольно настраиваемся на историю с преступлением-из-прошлого, где герой станет консультировать по делу, которое когда-то вел. Том Кеттл и сам думает, что придется вспоминать о чем-то грязном и гадком, с чем довелось работать в прежней жизни, и смертельно не хочет вновь погружаться во все это. Но довольно скоро понимает, что интересует детективов скорее не как консультант.

Он сейчас одинок, была дружная семья: любимая жена Джун, умница дочь Винни и непоседа сын Джо, теперь рядом никого и большую часть времени читатель/слушатель уверен, что Джун забрала болезнь, а дети - ну, просто живут далеко, для ирландцев это ведь скорее характерно - искать счастья вдали от Изумрудного острова. И что вся вообще история будет о злодеяниях католических священников и монашек, сексуальных скандалах с участием первых, нещадной эксплуатацией вторыми женщин в приютах Магдалены и детей-сирот. Что ж, если вы так подумали, вы не сильно ошиблись. Ирландское католичество у Себастьяна Барри - это абсолютное зло. Институция, в которой преступник каждый, и если кто из священников по странной случайности не насиловал детей, тот уж точно покрывал злодеев.

Они с женой сироты, оба в детстве натерпелись от произвола наставников. Тома нещадно лупили за энурез, Джун пришлось хуже, ее с шести до двенадцати лет регулярно насиловал священник. Но вот они выросли и не встали на кривую криминальную дорожку, Джун официанила в кафе, там они и познакомились, Тому довелось повоевать, показал себя отличным стрелком, и по возвращении сиротство не стало преградой для вступления в Гарду Шихана, куда безродных берут неохотно. Они полны были решимости сотворить райские кущи в одной отдельно взятой семье, защитить своих детей от всего, стать идеальными родителями, и они это сделали: сотворили, защитили, стали. И счастливое их забытье работало. До того, как Том узнал о целой кипе порнографических снимков детей, изъятых у двух священников, и о том, что полицейский чин передал фотографии архиепископу для внутреннего разбирательства - обычная практика, заметать под ковер. До того, как Том, кипя негодованием, рассказал об этом Джун. До того, как в одном из негодяев жена опознала своего былого мучителя

"Время старого бога" тяжелая и больная вещь, для меня это такая Книга Иова, хотя герой, повествуя о своих злосчастиях, вспоминал библейского Иону, который принимает за свет звезд тусклое свечение червей в утробе поглотившего его кита. Может быть ваша кожа плотнее моей, а нервная организация покрепче, но мне было физически больно все время. И не покидало чувство, что автор сгущает краски, утрирует (сейчас не только о священниках, в романе есть еще линия соседки героя и ее погибшей дочери).

Я не жила в Ирландии, но читала о ней не только Барри, и в целом достаточно долго живу на свете, чтобы безоговорочно поверить в такое обилие педофилов на квадратный метр ирландской земли. Если это про бесплодность мести - то скорее тоже нет. Тот, кому доводилось отплатить обидчикам, знает, что месть дает облегчение - злое, неправедное и в сути своей разрушительное, но скорее эйфорическое, чем депрессивное. Непростая книга, однако опираясь на голос Алексея Багдасарова, как на руку друга, этот путь пройти легче. Тьма все более уплотняется от начала к концу, но в финале, когда ружье стреляет, парадоксальным образом рассеивается. Странно, но этот туннель выводит на свет.

Барри мне знаком по «Скрижалям судьбы». Уже тогда я знала, что вернусь к нему, а потому роман, попавший в лонг-лист Букеровской премии 2023, показался достойным кандидатом. Читая аннотацию, немного удивляешься тому, что автор выбрал полицейские хроники, заглядывание в архивы, чтобы раскрыть старое преступление. Однако это совсем не детектив и не триллер. Это самая настоящая драма — драма не только одного человека, но и целой страны, поскольку затрагивает вопросы морали, забытой именно теми, кто должен был её на каждом углу отстаивать.

Том Кеттл — полицейский на пенсии. Он живёт в живописном прибрежном ирландском местечке совсем один. Однажды к нему за помощью обращаются молодые коллеги, которые вернулись к давнему, так и не раскрытому, убийству священника. Поскольку Том был на хорошем счету в своё время, неудивительно, что именно у него попросили совета. В разговорах с ними Том постепенно начинает возвращаться в своё прошлое. В то прошлое, где он был мужем и отцом. Именно через эту отмотку старой плёнки жизни читатель и понимает всю трагичность произошедшего с Томом.

Для меня проза Барри — это именно storytelling. Его слова разматывают клубок повествования и нитью Ариадны ведут читателя к развязке. Всё, что казалось размытым, вдруг принимает чёткие очертания. Несвязанные события наполняются смыслами. Я была в совершенном восторге от этого путешествия. Не скрою, что я не уловила концовку романа. Себастьян Барри так ловко заставил читателя поверить, что все карты раскрыты, но в итоге стёр границу между реальностью Тома и его воспоминаниями. В итоге в конце истории практически слышишь хитрый голос автора, который говорит: «Попался, читатель!»

Если судить объективно, история трагичная, однако депрессивного ощущения после книги у меня не осталось. Сложно объяснить, как Себастьян Барри сделал это возможным.

Выражение Old God’s Time означает промежуток времени, неподвластный памяти. Именно поэтому этот заголовок идеален для романа. Во-первых, имя Господа, а точнее его служителей, также упоминается на страницах произведения. Во-вторых, память здесь играет в игры с Томом, а воспоминания о прошлом являются катализатором многих событий.

«Память — дар богов, а забвение — милость». Том, может, и получил подарок с небес, но предпочёл бы милость…

Фото пейзажа Paul Faith/AFP/Getty Images Примерно в таком месте живёт Том.

"Я пытаюсь быть верной тому, что у меня в голове. Я надеюсь, что таким образом, я еще пытаюсь быть верной себе."

Эта история - рваная рана, написанная кровью. Это события Гражданской Войны в 20-30 годах 20 века в истории Ирландии, история девочки- девушки по имени Розанна. Конечно, это трагические события. И события эти коснулись родных Розанны, покалеченными оказались родители, много, что не сложилось в жизни. И уже в 40-х годах 20 века у нее в голове все окрасилось в черный цвет и стало рисовать свою историю, тоже болезненную, но что-то из памяти ушло навсегда, что -то запомнилось не так, как было, потому что пережить некоторые вещи, не изменив сознание, порой просто невозможно.

Сейчас Розанне уж сотня лет, из них лет 80 она пребывает в психиатрической больнице. Скрижали... Это ее дневники, бумаги, записанные кровью, ее воспоминания, картина ее жизни ее глазами. Конечно, она не самый надежный рассказчик. Но она верит в свои воспоминания, именно в такие, которые у нее есть, она в них искренна. Есть психиатр, который работает с Розанной, наблюдает за ней уже давно. Он пишет свои наблюдения, не врачебным, а обычным человеческим языком. Он понимает, что очень хочет помочь, хочет найти хоть кого-то, кто имеет отношение к Розанне. То, что он обнаружит, ошеломит и потрясет его.

Страшные судьбы, переплетенные судьбы страны и маленькой девочки, доктора и пациентки, еще множества людей. Как пережить трагические события? Судя по всему, разум закрывается во имя спасения, только потом вдруг, по сигналу, он не открывается. Не все способна пережить человеческая психика. И когда брат идет на брата со штыком, ирландец на ирландца - это страшно.
Молотки и перья летят с одинаковой скоростью вниз - это ужас.

Это отличная книга, замечательно написанная, единственно, что меня смутило, это немного скомканный финал, по крайней мере мне он таким показался. То есть сам финал мне нравится, но как-то он оборвался что ли. Хорошая психологическая драма, с ретроспективами, флэшбеками, воспоминаниями, загадками и внезапными открытиями, ниточки все распутаются в конце, правда, времени на жизнь уже практически не осталось. Но я думаю, что для Розанны такой финал- это лучшее, что могло уже произойти в ее жизни, вот уж чего она не ожидала совсем.