Немного истории и географии

Современного человека декоративные растения сопровождают повсюду – на работе и в магазинах, в школах и больницах, в кафе и в театрах. Как только начинает обживаться новое помещение – тут же появляются и растения. Без них неуютно даже в самой роскошной квартире. Величественные пальмы и нежные фиалки, цветущие азалии и скромные суккуленты – все они наши комнатные растения, которые мы любим и о которых не устаем заботиться.

Но мало кто из нас задумывается о том, какой путь преодолели эти простые, по меркам сегодняшнего дня, растения, прежде чем из природной среды – влажных экваториальных лесов Южной Америки, саванн и пустынь Африки – попали в наши квартиры, о том, как трудно было их перевозить и «приручать». То, что сегодня так роскошно цветет на подоконнике, в прошлом могло быть неприметным растением у себя на родине. И только упорный труд многих поколений цветоводов-селекционеров превратил незаметных «дикарей» в достойных представителей комнатного цветоводства.

В подавляющем большинстве растения, которые мы выращиваем в наших квартирах, – это потомки флоры далеких стран, которые получили свои имена от нас.

Хорошо известные алоэ и агавы – на родине (Южная, Центральная и Северная Америка, острова Карибского бассейна) довольно крупные растения. Так, длина листьев у отдельных видов агав достигает 2,7 метра. «Вифлеемская звезда» – пуансеттия – неотъемлемое украшение праздника Рождества в Мексике. Эта родственница обычного молочая произрастает у себя на родине в виде многолетнего кустарника до 3 метров в высоту. К роду фикус (Ficus) относится ряд известнейших в комнатных условиях растений. Происходит род из тропической Азии. Это многолетние древесные, кустарниковые растения, реже лианы. На родине некоторые из них достигают огромных размеров. И только вмешательство садоводов позволило уменьшить эти растения-гиганты до приемлемых для наших квартир размеров.

Растения, пришедшие к нам из дальних стран, где у них были совершенно иные условия роста, ко всему прочему должны приспособиться еще и к тесным горшкам. Поэтому, несмотря на то, что садоводы прилагают все усилия, чтобы адаптировать «чужеземцев» к умеренному климату и даже к душным помещениям, основная тяжесть забот ложится на наши собственные плечи. При помощи всевозможных доступных средств мы должны не только помочь выжить своим экзотическим гостям, но и сделать такое существование приятным для них.

Но как же эти гости вообще могли появиться у нас на подоконниках?

Исследователи, авантюристы и любители, которые в прошлые века, зачастую рискуя жизнью, пробирались в тропические джунгли и саванны, влажные леса Южной Америки и Океании, в горные районы Гималаев и Анд в поисках представителей экзотической флоры, знали очень мало и о самих этих землях, и об их жителях, а о собранных растениях и того меньше.

К тяжелым, часто продолжавшимся долгие годы путешествиям пароходом, на лодке, на муле и пешком добавлялась еще одна, в то время почти непреодолимая трудность – сохранить собранные растения. Капитаны торговых судов вовсе не имели к такому грузу интереса. Растения требовали постоянного ухода, защиты от корабельных крыс, на них расходовалась ценная пресная вода. Поэтому деревянные ящики с нежными растениями считали балластом и во время шторма первыми выбрасывали за борт.

Сегодня вызывает удивление и восхищение то, что некоторые из этих растений все-таки попадали в порты назначения в Англии, Франции или Голландии. Ботаник и коллекционер Джон Ливингстон, работавший врачом в Ост-Индской компании (крупнейшем Обществе голландских купцов), писал в 1819 году из китайского города Кантон в Английское садоводческое общество: «Из моих наблюдений вытекает, что на одно растение, которое перенесло путь в Англию, приходится тысяча погубленных и потерянных».

Кажется невероятным, но самым простым, дешевым и надежным способом доставки экзотических растений – семенами – «охотники за растениями» XIX века еще не владели. Получение растений из неизвестных семян было в те времена таким же трудным делом, как и их транспортировка, так как большую роль в деятельности собирателей играл случай, нежели кропотливое наблюдение за растениями.

А как определить нужные семена, если не застать цветения? И даже когда собиратели и находили семенные коробочки, откуда им было знать, от каких они растений, если именно они сначала их открывали, а классифицировали значительно позже? К тому же, разные семена имеют разную всхожесть и их жизнеспособность ограниченна. Так, семена юкки – декоративно-лиственного растения, распространенного от Северной до Центральной Америки, необходимо высаживать сразу же после их созревания, а всхожесть семян циртантуса (луковичное растение из Южной Африки) сохраняется 1–1,5 года.

ЭТО ИНТЕРЕСНО!

Известны случаи когда растения даже воровали. Французский капитан де Клие привез похищенный у голландцев черенок кофе на остров Мартинику. Это растение положило основу всем (!) французским плантациям кофе. Благодарные соотечественники поставили капитану памятник.

Однако попытки сохранить семена на время длительных путешествий все-таки предпринимались. Их пытались перевозить в пчелином воске и в залитых сургучом бутылках, в свиной печени и консервировать с помощью соли и сахара, а также в смеси нашатырного спирта и селитры. Чем закончились эти попытки – истории не известно.

В 30-е годы XVIII века лондонский врач и естествоиспытатель Натаниэл Уорд сделал эпохальное изобретение, в истории ботаники получившее название «ящик Уорда» – переносная, герметично закрывающаяся стеклянная емкость для цветов. Это значительно расширило возможности транспортировки растений из дальних стран. «Ящик Уорда», возможно, не уберег последующих «охотников за растениями» от опасностей в дерзких экспедициях, но можно с уверенностью сказать, что спас большинство из их ботанических открытий и находок.

Луковичные и клубнелуковичные растения были в числе первых растений, благополучно добравшихся в ботанические сады Англии, Франции и Голландии. Это объясняется в основном особенностями их строения. Луковица – средоточие запаса питательных веществ, необходимых для развития растения. Она подобна спящей красавице, разбудить ее может лишь стечение благоприятных обстоятельств. Но если она проснулась – целые страны падали к ее ногам.

Интересна история тюльпанов в Голландии. Любовь к этим растениям в свое время превратилась в настоящую «тюльпаноманию». Стоимость луковиц редких сортов доходила до баснословных размеров: например, за одну луковицу сорта «Вице-король» покупатель уплатил два воза пшеницы, четыре воза ржи, четыре вола, восемь свиней, двенадцать овец, пятьсот литров вина, четыре бочки пива, два бочонка масла, тысячу фунтов сыра, кровать с балдахином и набором белья, штуку ткани и серебряный кубок – всего добра на 2500 флоринов! А луковица сорта «Semper augustus» весом неполных 20 граммов была продана за 4600 флоринов, пару лошадей и карету.

Спекулянты скупали участки тюльпанов, даже не зная, что на них вырастет. Разбогатеть было можно, только имея необыкновенные экземпляры растений, а это нередко оказывалось делом случая. Луковицы выращивали дворяне и ткачи, торговцы и плотники, трубочисты и слуги. Люди быстро обогащались и разорялись, совершали самоубийства, попадали в тюрьмы. Тюльпаны цвели в садах по всей Голландии, обладатели редких сортов сторожили их ночи напролет. Лихорадка продолжалась 3 года, с 1634 по 1637 год. Но сколь стремительно «тюльпаномания» началась, столь же быстро она пошла на убыль. Голландские генеральные штаты, собравшись 27 апреля 1637 года в Гаарлеме, издали закон, которым все сделки по луковицам тюльпанов были признаны безусловно вредными, и всякая отныне по ним спекуляция каралась законом. Многие семьи разорились – их деньги были вложены в луковицы, которые нельзя было продать и за одну двадцатую вчерашней стоимости. Тюльпановое безумие ушло, и люди стали возвращаться к своим повседневным делам – нередко они оставались без мастерских и инструментов, обменянных на такие ценные еще недавно маленькие луковицы.

Однако любовь к разведению луковичных цветов у голландцев осталась. Тысячи гектаров земли осушенного Харлемского озера отданы луковицам тюльпанов, нарциссов, крокусов и гиацинтов.