1762 год

Год, отмеченный важнейшим событием русско-прусских отношений – подписанием Петербургского мира, сепаратного мирного договора между Россией и Пруссией, 24 апреля 1762 года.

Договор был заключен после восшествия на престол императора Петра III, поклонника Фридриха II.

Согласно договору Российская империя выходила из Семилетней войны и добровольно возвращала Пруссии территорию, занятую русскими войсками, включая Восточную Пруссию. Выход России из войны был назван Фридрихом «чудом Бранденбургского дома».

8 июня 1762 года, незадолго до свержения Петра III, был заключен союзный договор между Россией и Пруссией, который предполагал, что Фридрих предоставит российской стороне войска для войны против Дании, а в последующих войнах Россия будет помогать Пруссии.

Свержение Петра III и восшествие на трон Екатерины II в результате дворцового переворота 28 июня 1762 года не изменили курса в отношении Пруссии. Екатерина II сохранила в силе Петербургский мир и обеспечила вывод российских войск из Восточной Пруссии.

№ 2

Императрица Екатерина II – королю Фридриху II

С.‑Петербург, 12 марта 1762 года

Государь, брат мой,

Принося благодарность вашему величеству за участие, какое вы высказываете по случаю восшествия на престол императора^[23], моего супруга^[24], я чувствую себя весьма обязанной вашему величеству за доказательства внимания и дружбы, оказываемых мне вами.

Я буду искать случаев отвечать вам взаимностью и убедить ваше величество в высоком почтении и уважении, скаковыми пребываю, государь, брат мой,

вашего величества

добрая сестра Екатерина.

№ 3

Копия с собственноручной грамоты к Императорскому Величеству от короля Прусского из Зейфендорфа

от 18 июля, нов. ст., 1762 год

Государыня!

Узнав от графа Чернышева о вступлении вашего императорского величества в управление империей^[25], я желаю вам всех благополучий, каких вы можете желать, и благодарю ваше величество за сделанные мне уверения в том, что конфирмуете мир, столь великодушно заключенный со мною императором.

Прошу ваше величество быть уверенной, что я, со своей стороны, постараюсь, насколько то будет в моих силах, поддержать доброе согласие и единомыслие, установившиеся между обеими нациями; испрашиваю у вашего императорского величества продолжения дружбы, с просьбою быть уверенной в чувствах почтения и уважения, с коими пребываю, государыня, сестра моя,

вашего императорского величества

добрый брат Фридрих.

№ 4

Императрица Екатерина II – королю Фридриху II

С.‑Петербург, 24 июля 1762 года

Государь, брат мой,

письмо вашего величества, написанное после объявления, сделанного вам от меня генералом, графом Чернышевым, было передано мне вчера господином Гольцом^[26]. Благодарю ваше величество за свидетельствуемые благоприятные для меня пожелания^[27]. Мое намерение – сохранить мир и жить в дружбе и добром согласии с вашим величеством, будучи уверена в тех же чувствах с вашей стороны.

Вам, вероятно, уже известны приказания, посланные мною устранить недоумения в Пруссии, возникшие от чрезмерной ревности. Прошу ваше величество быть уверенным в чувствах почтения и уважения, с коими пребываю, государь, брат мой,

вашего величества

добрая сестра Екатерина.

№ 5

Императрица Екатерина II – королю Фридриху II

В Москве, 17 ноября, ст. ст., 1762 года

Государь, брат мой,

письмо, написанное вашим величеством князю Репнину, моему посланнику при вашем дворе, доказывает мое участие, принимаемое вашим величеством во всем, что меня касается, и обязывает меня взяться за перо, чтобы, во‑первых, благодарить вас за дружеское сообщение, какое вам было угодно сделать мне, во‑вторых, с полною откровенностью и непосредственно говорить с вашим величеством.

Я чистосердечно сознаю, что принятая мною система не может одинаково нравится всем моим друзьям, и дело Курляндии может быть принято ближе к сердцу некоторыми из них, но я следовала в этом случае правосудию, интересу своей империи и своей любви к истине^[28]. Вследствие этих трех правил, одним из первых моих дел с восшествия на престол было конфирмовать мир и упрочить единомыслие, установившееся между нашими государствами. Это действие говорило само за себя и доказывало вашему величеству мое желание снискать вашу дружбу.

Ваше величество ответили на него, и граф Чернышев полагает, что заметил желание мира в вашем величестве и что мои добрые услуги были бы приятны вам. С того времени я не пренебрегла ничем с той и другой стороны, чтобы доказать их.

Между тем я с огорчением вижу, что эта счастливая минута, вместо того чтобы приблизиться, отдаляется все более и более. Мне говорят со всех сторон, что ваше величество противится тому, и правда все, что я могла предложить вам, не достигло цели, которою я себя льстила из любви к человечеству и чтобы не быть поставленной в необходимости отступить от своей системы.

Признаюсь, разногласие наших намерений радует тех, кто ничего не ищет, как только видит несогласие между нами; я была бы очень довольна устранить то, что могло бы повредить доброму согласию между нами, но не вижу к тому средств, пока ваше величество не выйдет из настоящей войны; скажу вам просто: не найдется ли способов к заключению мира? Мои намерения ясны, я говорю с государем просвещенным, которого уважаю, и не могу поверить, всему тому, что говорят мне о вашей склонности желать только сечи, разорения своей собственной страны и несчастья стольких миллионов людей.

Я говорю с вами не для того, чтобы блеснуть пред вами общими местами, или думая убедить вас своим красноречием, меня побуждает к тому высокое мнение о вас и желание поддержать вашу дружбу. Я думаю, что приготовила вас к тому своими поступками.

Я могла бы действовать иначе, я имела к тому средства в руках и имею их еще доселе; ваше величество слишком проницательны, чтобы не видеть того, что побуждает меня говорить с вами таким образом – это желание, чтобы не было между нами разлада.

Я пожертвовала действительными выгодами войны из любви к миру. Нужно надеяться, что другие тем легче будут сообразоваться с этим примером, что до сих пор могут стремиться к воображаемым еще выгодам; итак, остается только устранить затруднения относительно двора саксонского, надеюсь, что еще можно будет успеть в том, отчасти положениями, которая может быть примирит одних и не повредят другим, даже могут принести пользу Германии вообще, создав какое-нибудь новое учреждение для одного из государей.

Я знаю, что венский двор склонен к миру. Я могла бы передать вашему величеству сделанные откровенные сообщения, если бы могла ожидать того же со стороны вашего величества, но, к несчастью, вы отказались от того, и я сильно опасаюсь, что мои личные цели не состоятся и что лучшие намерения не достигнутся, и что я буду вовлечена в планы, противные моим желаниям и склонностям, равно как и чувствам искренней дружбы, с коими пребываю, милостивый государь, брат мой,

вашего величества

добрая сестра Екатерина.

№ 6

Король Фридрих II – императрице Екатерине II

Лейпциг, 22 декабря 1762 года

Государыня, сестра моя,

письмо вашего императорского величества доставило мне величайшее удовольствие в свете. Доверие и искренность, с какими вы желаете изъясниться со мною, обязывают меня говорить с вами также с полною откровенностью; не знаю, кому доверять лучше вас, государыня, после тех убедительных доказательств добрых намерений и дружбы, какие даны мне вашим императорским величеством.

Рассмотрение интересов, в которое я должен вступить, заставит меня, может быть, слишком распространиться, однако я прошу ваше императорское величество взять на себя труд прочесть это рассуждение от начала до конца, потому что вы увидите там и мой образ мыслей и поводы к моим поступкам^[29].

Я знаю тех, кто обвиняет меня в нежелании мира – это британское министерство, желавшее, чтобы я, вопреки святости наших договоров и союзов, пожертвовал ради его интересов своими интересами, которые оно уже принесло в жертву своей выгоде, в виду которых оно намеревается заключить с Францией такого рода мир, которому я, государыня, сопротивляюсь, потому что он противен достоинству и славе какого бы то ни было государя.

Но ваше императорское величество слишком просвещены, вы обладаете слишком высокими познаниями, чтобы судить из того, могу ли находить довольство в смутах и разрушении моего отечества и государства, которые долг обязывает меня сделать столь счастливыми, насколько то согласуется с человеческим благосостоянием.

До сих пор число моих врагов не заставило меня заключить мир, и в то время, как эти враги открыто извещали, что хотят истребить даже имя Пруссии, я не мог согласиться на мир, как по страшной трусости, или по совершенной глупости. В настоящее время, когда императрица-королева находится почти в разобщении со всеми, можно надеяться, что она возымеет более умеренные намерения.

Я смотрел на эту войну, государыня, как на сильный пожар, который не потухнет, пока не истребит горючие вещества, служащие пищей для него. Что до меня касается, то я не только не опровергаю графа Чернышева, но заверяю ваше императорское величество, что все сказанное им обо мне вполне справедливо.

Я был страдающей стороной во время этой несчастной войны и горячо желал видеть ее оконченной честным образом, в особенности же чтобы самое дело мира не было неискренним, но прочным. Вот, государыня, к чему простираются все мои желания. Я был бы вправе, более чем какая-нибудь из воюющих сторон, требовать вознаграждений за убытки, но охотно отказываюсь от них, ради блага мира человечества, и ограничиваюсь тем, что настаиваю на обратном возвращении моих владений.

Да позволит мне ваше императорское величество спросить у вас: кто лучше желает мира: австриец ли, желающий одержать победы, или пруссак, требующий только того, что принадлежит ему? Вы слишком просвещенны и справедливы, государыня, чтобы ошибиться в этом суждении. Ваше величество объявили с самого начала своего восшествия на престол, что не желаете вмешиваться в настоящую войну и допускаете решить ее участия тем, кто вовлечен в нее, и так каждая из сторон продолжала действовать доселе.

Я имел некоторые выгоды, более побудившие меня договариваться теперь, а не прежде; очищение от войск клевских владений привлекло мое внимание. Французы готовятся оставить Везель и Гельдерн, у меня имеются готовые войска, чтобы снова занять их. Австрийцы, говорят, подвигают корпус из Фландрии, чтобы захватить их. Я хотел дождаться этого случая, чтобы вывести все дело начистоту, а потом обратиться к вашему императорскому величеству и попросить вашего посредничества для мира, который я должен отложить ныне, не зная на что положиться.

Я представил вам, государыня, все, что у меня на сердце, вполне убежденный, что ваше императорское величество не злоупотребит тем и убедитесь, что я далеко не противлюсь честному миру, напротив, он будет весьма приятен для меня; но я бы предпочел бы смерть постыдному миру, могущему обесчестить меня.

Трудно найти что-либо похвальнее тех стараний, какие ваше величество желает взять на себя, ради мира; вы будете осыпаны благословениями всей Европы, между которыми прошу ваше величество соблаговолить отличить мои. Я не сомневаюсь в том, что не было средств удовлетворить всех и саксонцев, как прекрасно говорит это ваше императорское величество, ежели только будем иметь дело с умами примиряющими и миролюбивыми.

Добрые советы вашего императорского величества будут не мало способствовать к смягчению непреклонности некоторых слишком мало уступчивых умов. Словом, ваше императорское величество внушает мне совершенное доверие; вполне я уповаю на ее неоцененную дружбу, которую и прошу сохранить ко мне, уверяя в высоком уважении и отменных чувствах, с коими пребываю, государыня, сестра моя,

вашего императорского величества

добрый брат Фридрих.