Обычно, когда мы могли вместе провести выходные, Мелисса прилетала за мной в Петербург, и мы встречались в пятницу вечером где-нибудь в городе. Прежде, чем отправиться к ней на остров, мы часто ходили в театр или в ресторан, на выставки, или просто немного гуляли по городу. В Петербурге Мелисса, конечно, никогда не появлялась в своем обычном облике Адмирала. Иногда она бывала в образе Нади, иногда принимала вид той молоденькой девушки, какой предстала передо мной в приемной, когда я в тот памятный день прибыл в Департамент «К», а иногда Мелисса решала немного развлечься, и я должен был узнавать ее, явившуюся на место встречи в облике совершенно незнакомой мне женщины. И я всегда безошибочно ее узнавал, как бы необычно она не выглядела. Я и сам не мог объяснить, как это происходит. Сначала я думал, что узнаю ее по «ментальному рисунку», по структуре пси-излучения, хотя она специально старалась «молчать» в пси-эфире. Но, похоже, дело было в чем-то другом. Ведь я узнавал ее, даже когда она ставила пси-блок! И когда я сам ставил блок, тоже все равно ее узнавал!

Не только я, но и Мелисса не могла объяснить, в чем тут дело, и время от времени устраивала всякие эксперименты. Например, как-то раз мы собрались пойти на премьерный спектакль балета «Покорители пространств» с участием Шерра. Понятно, что после рейда «Суворова» Мелисса не имела возможности тратить время на роль Нади Назаровой и танцевать в спектаклях, однако следить за новинками в мире балета она продолжала. И вот, придя к Мариинскому театру, я обнаружил у входа Мелиссу, принявшую облик молодого человека, стройного, смуглого и черноволосого. В довершение всего этот юноша был одет в куртку и джинсы.

Я тихонько подошел сзади и возмущенно прошептал «юноше» прямо в ухо:

– Я рассчитывал посетить премьеру в одном из лучших театров Земли в компании с неотразимой красавицей, или, хотя бы, с инопланетным чудовищем, и даже не поленился надеть бабочку! А что я вижу? Ни красавицы, ни чудовища, одни джинсы!

Парень повернулся ко мне и рассмеялся:

– Ну, Алекс, тебя, действительно, не обмануть! А мне так хотелось посмотреть на твое растерянное лицо, когда ты не сможешь меня обнаружить!

– И не надейся! Даже если ты превратишься в маленького зеленого человечка, я тебя все равно узнаю! Но в театр с мужчиной, да еще в джинсах, я не пойду! Пусть лучше Шерр потом на нас обижается!

– Ладно, не сердись! За неотразимой красавицей дело не станет. У меня во флаере приготовлен совершенно убийственный наряд. Пойдем, флаер я оставила вон там, на крыше.

Мы поднялись на крышу одного из ближайших домов, где на стоянке был припаркован флаер Мелиссы. Мы забрались в кабину, Мелисса сбросила куртку и джинсы, и на моих глазах стройный юноша начал превращаться в знойную красавицу. Быстро отрасли волнистые темные волосы, расширились бедра, нежнее стал овал удлиненного лица, выдались вперед совершенной формы груди с маленькими темными сосками…

– Да черт с ним, с балетом, – сказал я…

…Но в театр мы все-таки отправились, исключительно из уважения к Шерру. Правда, на свои места мы пробирались в темноте, под последние аккорды увертюры… А ярко-красное платье Мелиссе, действительно, очень шло, оттеняя необыкновенный темно-золотой цвет ее кожи. Только без платья она нравилась мне еще больше… Этот облик черноволосой смуглянки… Весь спектакль я не мог дождаться, когда мы, наконец, окажемся одни, в спальне ее коттеджа, или хотя бы в кабине флаера… Естественно, сначала была кабина флаера, а спальня уж потом…

Когда мы с Мелиссой попадали к ней на остров, то большую часть времени проводили в ее коттедже. Спальня Мелиссы имела выход во внутренний дворик, ограниченный с трех сторон стенами коттеджа, а с четвертой – крутым скальным склоном. Полупрозрачные раздвижные двери открывали из спальни проход на широкую веранду в мавританском стиле. Там стояли столики, мягкие кресла и диваны с яркими подушками. Прямо с веранды пологие ступени вели в голубую воду мраморного бассейна, в дальнем конце которого со скалы струился небольшой водопад. А ближе к веранде со дна бассейна поднималась абстрактная скульптура-фонтан. Я не поклонник подобного искусства, но эта скульптура была хороша. На игру бликов и теней на ее текучих ассиметричных формах можно было смотреть бесконечно. Бассейн окружали заросли, где переплетались ветви кустов и деревьев, где из высокой травы тянулись к солнцу цветы, привезенные с далеких планет…

Там я провел лучшие дни и ночи своей жизни. Мы с Мелиссой любили друг друга и в полуденном мареве, и в закатных лучах солнца, и в таинственном свете луны…

…Вот мы, как обычно, сидим или лежим, тесно прижавшись друг к другу, смотрим «Новости» или читаем, разговариваем или изредка перебрасываемся отдельными фразами… Я чувствую все оттенки ее настроения, иногда ловлю ее мысли, наслаждаюсь малейшими движениями ее тела. Но вот мы вдруг встречаемся взглядами, или прядь волос Мелиссы случайно касается моей щеки, или просто я откладываю в сторону очередную книгу и провожу рукой по ее груди, животу, бедрам… И вот уже наши сердца бьются в такт, дыхание – в такт, нервные импульсы – в такт… Мы стремительно прорастаем друг в друга нервами, черными нитями, плотью… и нас нельзя разделить! Мы сплетены воедино и в яростной судороге экстаза, и в обессиленной распластанности неги… Я сладостно измучен, я погружаюсь в блаженную истому, уплываю в счастливый легкий сон… Но нежные губы касаются моей щеки, и я возвращаюсь в чудесную явь…

Когда я оставался на острове без Мелиссы, я иногда расслаблялся и просто отдыхал, читал что-нибудь развлекательное или бездумно смотрел какую-нибудь муру по Сети. Но особенно расслабляться позволить себе я не мог, мне приходилось по нескольку часов в день посвящать усиленным тренировкам. Я бегал по дорожкам парка, плавал в бассейне, занимался акробатикой и выполнял комплекс силовых упражнений. И дело было не в том, что я вдруг стал фанатиком спорта. Нет, отлынивать было нельзя, поскольку домоправительница Мелиссы Валентина Петровна кормила меня, что называется, на убой, и стоило бы мне только потерять бдительность, как вся моя спецподготовка пошла бы коту под хвост.

Уговорить ее перейти на облегченный, диетический вариант моего питания оказалось делом чрезвычайно сложным. Валентина Петровна была твердо убеждена, что во всех местах прохождения военной службы народ злостно недокармливают. Ну, некоторый резон в ее убеждении, конечно, был. Кормили нас на Курсах питательно и сбалансировано, ничего не скажешь. Но невкусно.

А главное, помимо общих представлений о достойном питании вверенных ее заботам особ, Валентина Петровна прониклась ко мне совершенно особыми теплыми чувствами, поскольку Мелисса неосмотрительно поделилась со своей домоправительницей историей о том, как я спас ее от расстрела из горнопроходческого излучателя. И свое расположение ко мне Валентина Петровна выражала единственно возможным для нее способом.

Так что первое время каждый мой завтрак, обед и ужин грозил превратиться в некий лукуллов пир. А отказаться от кулинарных шедевров Валентины Петровны у меня не хватало силы воли. Господи, она готовила совершенно божественные котлеты с начинкой из грибов или томатов! И тающие во рту отбивные и бифштексы! И потрясающие телячьи медальоны, куриные рулетики и маринованную баранину! Я не мог удержаться и не попросить добавки борща или фасолевого супа, или супа-пюре с копченостями, или лукового супа с сыром, не имеющего ничего общего с неизвестно почему знаменитым французским луковым супом! А судак в кляре с соусом из маринованных огурчиков и майонеза! А совершенно невероятное соте из кабачков! А жареные баклажаны! А оладьи с яблоками!

Да, оладьи с яблоками… Основная беда заключалась в том, что помимо приготовления супов, мясных и овощных блюд, Валентина Петровна постоянно что-то пекла, – пироги, пирожки, ватрушки, беляши, торты, булочки, плюшки… И еще у нее получались бесподобные манты и пельмени. О, эти пельмени! Пельмени со сметаной и пельмени жареные, пельмени с чесночной пастой и пельмени рыбные под маринадом! А вареники!!! И еще запеканки… И неправдоподобно-воздушные омлеты… И какие-то фантастические десерты!..

В общем, угроза отрастить за неделю-другую не животик, и даже не пузо, а настоящее брюхо, была совершенно реальна. И как же я в таком виде смогу проводить тренировки по ЗАБО – защите без оружия, или бегать кроссы? А главное, как в этом случае я буду выглядеть перед Мелиссой?!!

Именно последнее соображение подсказало мне способ умерить кулинарный энтузиазм Валентины Петровны.

Как-то раз, когда в ожидании Мелиссы и, соответственно, ужина, Валентина Петровна предложила мне «заморить червячка» сантурианскими вилетами, сырниками со сметаной и парой кружек топленого молока, я решился серьезно с ней поговорить.

– Дорогая Валентина Петровна! Как же замечательно вы готовите! Никогда в жизни я ничего подобного не ел! Нигде, ни в одном ресторане!

– Ну, Алекс, я очень рада, что вам нравится. Хотя бы на каникулах нормально поедите. А то скоро обратно, на службу…

– Ах, Валентина Петровна! У вас подлинный талант! Вас в любом ресторане на руках бы носили! Наверное, вы получали приглашения работать где-нибудь в Москве или в Париже?

– Ну, вот еще! Стала я на их предложения соглашаться! А кто же тогда Мелиссочку кормить будет? Да и вас, Александр Владимирович, и господина Майкла? Нет, я никогда Мелиссу не брошу. Она ведь меня спасла от жуткой смерти… или того хуже… Я, как вышла в отставку, приехала сюда и говорю: «Делайте, что хотите, госпожа Адмирал, а я хочу с вами остаться и делать для вас все, что возможно. Дети мои давно выросли, и я могу теперь позаботиться о вас». Мелисса и согласилась. Чужих людей она рядом с собой не терпит, но мы-то с ней – не чужие. Боевые подруги! Вот скоро и мой Степан вернется из экспедиции – он в Дальней Разведке служит – и выйдет в отставку. Пора ему уже. Мелисса согласилась, чтобы и он жить здесь остался. Она хорошо к нему относится. А по хозяйству ему дело найдется. Те же бассейны чистить, да и в садах работы много. И не надо будет каждый раз ребят с биостанции звать.

– Валентина Петровна, а как вас спасла Мелисса? Когда?

– Да еще на Саракосте дело было. Я тогда молодая, неопытная была. Только три месяца, как в десанте служила. Знаете, Алекс, учеба – учебой, а как до дела дойдет… Я попала в команду, летевшую со второй экспедицией на Саракосту. Нам, конечно, все рассказали, что первая экспедиция узнать сумела, да только узнали-то они не слишком много. Те ребята, как увидали ящериц этих, Фао, так сразу и улетели. Мол, работа там – для специалистов. Правы, конечно, были. Но, главное, испугались…

«Да кто бы не испугался, – подумал я, – «ящерицу» эту только хорошей бомбой остановить можно!»

– В общем, – продолжала Валентина Петровна, – экспедиция наша подготовлена была неплохо. И оборудования, и биологов, и геологов хватало. И селферы с нами полетели, шесть человек, Мелисса в том числе. Планета-то была серьезная.

Нас, десантников, взяли, чтобы мы ученых во время работы охраняли. Но господа специалисты сначала охраной несколько пренебрегали, пока в ситуации не разобрались. И нас, охранников своих, первое время со всякими поручениями посылали.

На четвертый день после высадки биологи работали неподалеку от базового лагеря, километрах в пятнадцати. Я с ребятами была прикомандирована к их группе. Часа через три после начала работы биологи обнаружили там что-то важное, и решили отправить образцы на анализы в лабораторию в базовый лагерь. Я вызвалась отвезти анализы, очень уж мне надоело в том лесу торчать, жарко, влажно, пакость всякая мелкая мельтешит, даже в скафандре противно. Сказала, одна поеду, справлюсь, ничего страшного в глайдере с бронезащитой со мной не случится. По отличной дороге – всего-то пятнадцать километров до лагеря – я минут за десять доберусь. Да… Мы тогда еще по ящерициным тропам, как по шоссе, ездили… На глайдере! Вся группа на восьми глайдерах просто так и приехала. Никто и не понимал, как рисковали.

Так вот, взяла я образцы, погрузилась в глайдер, выбралась на «шоссе» и потихоньку полетела. Вдруг, смотрю, из-за поворота на меня что-то несется, весь просвет над «шоссе» закрывает! Развернуться? Свернуть? А куда сворачивать, лес-то прямо к дороге подступает! Тут неожиданно вижу – просека в сторону от «шоссе» уходит. Я – туда. Раздумывать было некогда, я уж разглядела, ЧТО мчится мне навстречу…

Валентина Петровна ненадолго остановилась и вздохнула. Видно, воспоминание то было весьма неприятным. Помолчав, она продолжала:

– Конечно, испугалась я тогда сильно. Думала только о том, как подальше отъехать. Не сообразила, что в просеку ящерица не влезет и гнаться за мной не будет. Да вдруг плюхнулся мой глайдер на землю, но то была не земля, а болото… Воздушная подушка настроена-то у меня была на твердую поверхность! А тут – болото! Глайдер волну поднял, закачался, накренился, носом в какие-то стебли въехал, корма вниз пошла… Плохо помню, да и не поняла я тогда, как это случилось… Наверное, я в панике что-то не то с управлением сделала… В общем, двигатель отрубился, и глайдер начало засасывать. Я не сразу сообразила, что тону в болоте. Когда сообразила, откинула люк, выбралась наверх, а машина уже почти вся в жижу ушла. Я хотела допрыгнуть до берега. Да только то не берег был… Ухнула я в болото, и сразу с головой в глубину ушла… Вот ужас-то был! Коричневая непроглядная муть, где – берег, где – глайдер? Пробовала бултыхаться, плыть, да куда там… Вязко, с каждым движением, чувствую, только вниз ухожу. Коммуникатор мой под скафандром, передатчик в глайдере там же, где глайдер, неизвестно, где… Подвешена я в этой жиже – где поверхность, далеко ли? И где дно? И есть ли оно вообще? Что делать – не знаю… Сколько времени прошло – не знаю… То сердце колотится, и – шум крови в ушах, как грохот камнепада, то – тишина, будто сердце и не бьется вовсе. Самое ужасное – полная темнота, что с закрытыми глазами, что с открытыми… И вдруг я стала какие-то радужные пятна видеть. Пятна вспыхивали и исчезали, а потом появилась какая-то черная паутина. Никогда раньше такого со мной не было… И с головой что-то странное происходить стало. То кажусь я себе маленькой-маленькой, то – огромной, как дом… Сознание то отключается, вроде – засыпаю, то ясно-ясно представляю себе, как медленно, много дней я так умирать буду, ведь в скафандре жизнезапас на две недели активной работы рассчитан. Я плакала и жалела, что с дороги свернула, уж лучше бы – мгновенная смерть, чем так…

Валентина Петровна опять помолчала.

– Да… Пролежала я в том болоте часа четыре, а казалось – вечность. Вдруг, чувствую – какое-то волнение жижи, потом – плюх…плюх… Я даже не испугалась сначала. А потом что-то схватило меня и потащило вверх. Я руками замахала, грязь со шлема стерла, и чуть не умерла со страху! Близко-близко от моего лица жуткая морда ящера с огромными зубами. Он держит меня лапами и разглядывает немигающим глазом. Думаю, все! Пришел мой конец. От этой твари и скафандр не спасет. Не разорвет скафандр – так меня сломает… Но нет. Ящер этот прижал меня передними лапами к груди, вылез из болота и пошагал куда-то. Голова у меня к его груди повернута, не вижу, куда тащит, понимаю только, что несет он меня метрах в пятнадцати над землей, упустит – разобьюсь. Обхватила я изо всех сил один его коготь, а сама и думаю: может, лучше – упасть головой вниз, да и дело с концом. Тащит-то меня, небось, тварь, в логово, на обед детишкам своим!..

Но вскоре выбрался ящер из леса на дорогу, на тропу ящериц Фао, и понесся прыжками, но через несколько минут остановился и опустил меня на землю. А меня ноги не держат. Тут ко мне подскакивают двое ребят наших в скафандрах и затаскивают во флаер. Я оглянулась, а ящер уже в лес ускакал. Ящер-то – Мелисса была!

Я вспомнил, что Мелисса, действительно, упоминала мне как-то, что ей, в общем, понравилось быть ящером на Саракосте…

– Мелисса меня нашла и из болота вытащила. Когда я в базовом лагере не появилась – биологи интересовались, как быстро там сделают анализ образцов, а образцы я так и не доставила – начали меня искать. Подняли флаер, но на дороге было пусто, никаких моих следов. И ящерицу Фао никто не видел, она тогда уже далеко убралась. Передатчик в моем глайдере был выключен, но мой коммуникатор подавал контрольный сигнал, и район поиска быстро определился. Но там было болото, как искать? А сверху на флаере тоже было не опуститься, потому что из тех болот поднимаются плауны, их кроны смыкаются, перепутано все лианами… Выжигать – а вдруг и меня заодно поджарят?.. Хорошо, Мелисса была уже ящером и далеко уйти не успела. Она меня по пси-излучению нашла.

А «просека» та тропой детеныша Фао, ящеренка, была. Временами он по ней к болоту ходил, и что туда ухнуло – вылавливал…

Так что, понимаете, Алекс, как я к Мелиссе отношусь… От чего она меня избавила? От смерти? От безумия? Я ведь, действительно, там, в болоте, начинала сходить с ума. Меня потом психиатры почти месяц на корабле в госпитале держали, пока я опять на поверхность спуститься не смогла. Врачи сказали – обязательно надо, чтобы страх свой преодолеть, опять на Саракосте побывать. Иначе на любой планете, на Земле даже, я спокойно жить не смогу. И когда я спустилась на Саракосту, в лагерь – базовый лагерь уже в ущелье в горах перенесли – меня ждал ящер, Мелисса. Потом я на ее спине до конца той экспедиции чуть не всю планету объехала. Бывало, попадали мы с ней в ситуации… Так мое оружие очень хорошо ее когти и шипы дополняло. Не любило местное зверье почему-то выстрелы из бластера! – И Валентина Петровна тихонько засмеялась, но потом продолжила очень серьезно.

– Так что, Александр Владимирович, я отлично представляю себе, чем грозил Мелиссе выстрел из горнопроходческого излучателя. ПГПИ-57 на расстоянии в сотню метров базальт испаряет, а то – Мелисса. Уничтожить бы ее, конечно, не удалось, но как бы все обернулось? И боль бы была жуткая, как бы это она перенесла? Благодарна я вам, Алекс, за Мелиссу, не знаю, как…

Я почувствовал, что настал момент перейти к актуальному для меня вопросу:

– Валентина Петровна! Я люблю Мелиссу, вы же видите! Люблю ее больше жизни! Не знаю, что бы я для нее сделал! Но что я могу сейчас? Она работает, а я учусь. Я могу только постараться доставить ей немного радости. Дать возможность иногда расслабиться, получить удовольствие… Ну, вы понимаете… Но у меня возникают проблемы. Вы так великолепно готовите! Я не всегда могу удержаться и разумно себя ограничить. Вкусная еда – моя слабость! Тем более что кормят нас на Курсах не ахти как! Только у вас я и могу отвести душу! Но! Но! …Видите ли, я, конечно, стараюсь поддерживать форму, бегаю, плаваю и тому подобное… Но переедание не способствует… э-э, как бы это сказать… в общем, Мелисса может быть мной недовольна… Помогите мне! Не давайте мне столько есть!!!

– Но… как же? Ведь хорошее питание – залог здоровья!

– Да! Да! Хорошее! Но – не избыточное! Давайте договоримся: один прием пищи – одно блюдо! Не считая сырых овощей и фруктов. И никаких пирогов и тортов! Только по субботам и воскресеньям!

– Но как же так? А закуски, а суп?

– Хорошо. За обедом – суп. Без добавки. Без закусок. Второе – без гарнира, только овощи и зелень. Если я прошу добавки – не давайте. На лесть – не поддавайтесь! Если продолжаю упрашивать – говорите: «Мелисса!»

– Что ж, если Вы так хотите…

– Валентина Петровна! Слезно умоляю и настаиваю!

– Ну, ладно, что с вами делать… Только ради Мелиссы…

– Клянитесь!

– Клянусь. Счастьем Мелиссы.

Так я и провел годы учебы на Курсах, ни разу не покидая Землю и мало где бывая, кроме Петербурга, базы на Алтае и острова Мелиссы, пребывание на котором связано с самыми дорогими моему сердцу воспоминаниями. Но самые лучшие, поистине волшебные дни мы с Мелиссой провели этой зимой в тайге Приуралья.

Все началось с того, что как-то раз Мелисса призналась мне, что недолюбливает Петербург. Вечером в одну из пятниц мы с ней прогуливались по набережной Невы. Приближался Новый Год, и в городе чувствовалось предпраздничное оживление. Магазины предлагали широкий выбор подарков, на настенных голоэкранах крутились ролики, рекламировавшие экзотические рождественско-новогодние туры, на деревьях перемигивались огоньками мириады разноцветных светлячков, а пальмы украшали гроздья блестящих шаров и россыпи мерцающих звезд.

– Знаешь, Алекс, – сказала Мелисса, – в Новый Год так хочется снега! Боюсь, и в Москве снег в этом году не выпадет до января. Никак не могу забыть, как здесь бывало раньше…