Тем временем лыжники, получив факелы, начали парами разбегаться по долине. На стадионе осталась совсем небольшая группа людей, ожидающих прибытия глайдеров.

Я подумал, что еще немного – и мне надо будет передислоцироваться к Зану. Самое сложное скоро начнется там.

Я попытался прикинуть, сколько народу собралось сегодня в долине.

Только на «Байкале» туристов и спортсменов прилетело около семнадцати тысяч, еще – корпус стюардов и часть команды, тысячи четыре, и все они были сегодня здесь. Плюс постоянные жители Новозана, – ученые, чиновники, обслуживающий персонал… И народ с Рузонской базы…Кое-кто прилетел из Новокозза и Новомейзара… Киззов в Зане – тысяч двадцать-двадцать пять, да еще гости из близлежащих поселений… Итого наберется тысяч пятьдесят, не меньше, и всех необходимо срочно завести в город.

Входов в Зан было, как я помнил, двадцать шесть. Но строителей Зана заботило сохранение в пещерах тепла при зимних морозах, доходивших до сорока, а то и до пятидесяти градусов по Цельсию, а вовсе не пропускная способность входов…

Я дождался возвращения глайдеров на стадион. Две машины я сразу отправил в тоннель в помощь группе лейтенанта Моро, за теми людьми, которые застряли там в вагонах монорельсовой дороги. На шести флаерах отобранные ранее группы туристов и местных жителей повезли в Зан факелы, а остальные машины я отправил на север долины собирать зрителей, оказавшихся дальше всего от Зана.

Так. Кажется, на этом этапе я сделал все, что мог. Я постоял минуту, подумал. Да, здесь мне нечего было больше делать. Я включил комм:

– Говорит каперанг Комаров. Я направляюсь к Зану.

Я поднялся в воздух и полетел на юго-запад.

Где-то на полпути к Зану, прямо в центре долины, я увидел пять медленно идущих на лыжах фигур, одну – повыше, и четыре – совсем маленькие. Я свернул к ним и приземлился.

Это была киззская женщина с четырьмя детьми, один меньше другого. В свете фонаря я разглядел, что на груди у киззски висит еще меховая сумка с совсем маленьким киззенышем.

– Почему вы не полетели на флаере? – спросил я ее.

– Киззы – лызи, зенщины земли – нету лыз.

– А где отец детей?

Киззска махнула рукой на север:

– Смотреть гонку…

– Так, – сказал я одному из детей, постарше, – забирайся ко мне на спину и обхвати меня за шею.

Я присел на корточки, и малыш послушно на меня забрался. Я примотал его к своей спине тросом, вытащенным из поясного кармана скафандра, затем протянул руку к женщине:

– Дайте мне вашего малыша.

Мать молча сняла с груди меховую сумку, и я повесил ее себе на грудь.

– Как вас зовут?

– Иззир Локаза.

– Иззир, всех я взять с собой не смогу, старший останется с вами. С ним вы будете двигаться гораздо быстрее. Надеюсь, вам еще помогут. За остальных детей не беспокойтесь, доставлю их в Зан в целости и сохранности.

С этими словами я взял на руки еще двух малышей и поднялся в воздух.

Через несколько секунд полета я оглянулся и увидел, что женщина с ребенком продолжили свой путь и идут теперь быстрее. Но недостаточно быстро.

Я развернулся и полетел назад. Приземлившись рядом с женщиной, я сказал:

– Так дело не пойдет.

Я поставил на снег малышей, присел, размотал трос и сказал киззенку, сидевшему у меня на спине:

– Малыш, слезай с меня.

Он понял и послушно слез.

Мать видимо, решила, что я решил оставить детей с ней, но ничего не говорила.

Я вытянул из скафандра трос еще на пару метров и обратился к самому старшему ребенку:

– Давай, залезай ко мне на спину ты.

Он залез, и я примотал его частью троса. Выпрямившись, я взял следующего ребенка и, сдвинув немного вбок сумку с самым маленьким киззенышем, прижал его лицом к груди:

– Иззир, обмотайте нас тросом. Так… Конец троса дайте сюда… Все.

Я подхватил на руки оставшихся двух киззят:

– Иззир, торопитесь… Времени у вас мало.

Женщина подняла на меня глаза, полные слез, и прошептала:

– Спазибо, землянин. Иззир одна бегает быстро…

За весь полет, который длился, к счастью, не больше пяти минут, малыши не издали ни звука, возможно – от страха.

Вдоль всей скальной стены пещерного города Зан стояла плотная толпа. Ко всем входам, расположенным на высоте двадцати-тридцати метров, вели вырубленные в скале пологие лестницы, заполненные поднимающимися по ним людьми и киззами. Народ двигался медленно, поскольку ширина проходов в город была меньше, чем ширина лестниц.

Порядок на входе пока сохранялся почти идеальный, – майор Лемех оказался отличным организатором. На подходах к лестницам он сформировал из мужчин, людей, тэров и киззов, рассекающие толпу живые цепи, и, таким образом, толпа заранее разделялась на потоки. А военные на антигравах парили над толпой, выбирали детей и поднимали их в окна нижних этажей. Из оконных проемов им навстречу тянулись руки и забирали малышей внутрь.

Окна были узкими, и передать всех пятерых малышей сразу я, конечно, не мог. Но как только я приземлился, ко мне подлетел космофлотовец и помог размотать трос и спустить детей на снег. Я по очереди поднял их в ближайшее окно.

Детей принимал человек в майке со светящейся надписью на двух языках «Нарды». Он спросил:

– Знаете, чьи дети?

– Да, их мать – Иззир Локаза.

– Иззир Локаза, – сказал он кому-то в глубине помещения.

И когда я передавал ему последнего привезенного мной киззенка, увидел, что он вешает на шею ребенку табличку на шнурке, очевидно, с именем матери.

За несколько минут, что я занимался детьми, толпа у скальной стены увеличилась, а народ все подходил и подходил. Я включил комм:

– Пилоты, внимание! С этого момента пассажиров всех рейсов высаживайте в долине Занан. Будьте осторожны, на той стороне горы вы попадете в сильные восходящие воздушные потоки!

И уже через минуту я увидел, как два флаера поднялись над скалой и ушли за гору.

– Майор Лемех, как обстановка внутри? Нельзя ли ускорить заполнение пещер и переход в Занан?

– Каперанг, – ответил мне через несколько секунд майор, – делаем, что можем. Но проходы очень узкие, эскалаторы встали, а, главное, вентиляция не работает. Здесь становится жарко и душно. Киззы сейчас открывают все окна в своих жилищах, пытаются устроить сквозняки…

Я окинул взглядом долину. Флаеры летали, вдали по снегу двигались глайдеры с зажженными прожекторами, на дальних склонах мелькали светлячки нашлемных фонарей. На этот момент я организовал все, что мог. Теперь все дело было только во времени. Что я мог еще сейчас сделать? Я решил, что самое важное сейчас – выбирать из толпы детей, которых оказалось здесь на удивление много, и поднимать их наверх.

Кроме военных, детей поднимали в окна и туристы, – мужчины и женщины, на которых были надеты сбруи антигравов. Приемом детей в окнах занимались, в основном, участники турниров по настольным играм. В оконных проемах мелькали светящиеся надписи «Го», «З-Ш», «Занг-Зу», «Домино», «Сузали-Зон»…

Родители брали детей на руки и протягивали нам, парящим над их головами. Но вот я заметил в толпе туристку, которая прижимала к себе ребенка лет десяти в ярко-желтой куртке, и будто прикрывала его собой. Я завис над ней:

– Давайте сюда вашего мальчика. Или это девочка? Не бойтесь, я не уроню.

– Нет! Я своего ребенка никому не отдам! Он будет со мной!

– Вы не понимаете, там толпа, тесно, жарко, все движутся очень медленно. Может, в давке вам придется провести не один час. А так ребенок сразу попадет в нормальные условия. В Зане детей размещают с максимальным комфортом.

– Нет, я Сашу не отдам! Мы будем вместе!

– Саша, – я обратился к мальчику, – тебе сколько лет?

Мальчик поднял голову и посмотрел на меня:

– Восемь. Через месяц будет уже девять.

– Саша, ты боишься остаться без мамы? Совсем ненадолго?

– Нет! Я же в школе живу без нее! Я – самостоятельный!

– Вот. А мама не хочет тебя отпускать. А ведь в Зане ты мог бы помочь малышам. Знаешь, там, в Зане, есть совсем маленькие киззята, которые без мамы, наверное, никогда еще не оставались.

– Да, – сказал он, освобождаясь из материнских объятий, – я могу помогать, я уже совсем большой!

Мать уцепилась за него:

– Нет, нет!

Но Саша неловко поцеловал ее в щеку и сказал:

– Мам, я должен помогать тем, кто младше, ты же сама меня учила, – и протянул ко мне руки.

Подняв мальчика над толпой, я спросил его:

– Как зовут твою маму?

– Оля. Ольга Васильевна Крылова.

– Хорошо. Тебе дадут табличку с ее именем, чтобы тебя потом было легче отыскать, ведь детей очень много. А когда попадешь внутрь, скажи, что каперанг Комаров поручил тебе помогать самым маленьким детям. Ты понял?

Он кивнул головой, и гордо подтвердил:

– Да, каперанг. Во имя Земли!

Еще какое-то время я переправлял детей в окна пещерного города, и вдруг оказалось, что детей внизу больше совсем не осталось. Я огляделся. Толпа под скальной стеной увеличиваться перестала и, даже, кажется, стала меньше. Кое-кто из зрителей еще походил, и время от времени кого-то высаживали глайдеры, но вновь прибывающих ко входам Зана уже было меньше, чем тех, кто за то же время входил в пещерный город. Хотя снаружи оставалось еще очень много народа.

В комме раздался голос капитана Самойлова:

– Каперанг, у меня уже практически все флаеры завершили задания. Ни на стадионе, ни у вагонов, ни на станциях монорельса никого больше не осталось. Последних зрителей флаеры сейчас переправят в Занан – и все!

– Отлично! Так. Всем подразделениям, работавшим на стадионе и на монорельсовой дороге немедленно лететь к Зану. Пилоты флаеров! Высадив пассажиров в Занане, летите ко входам в Зан. Садиться будете вдоль скальной стены напротив входов в город, на расстоянии метров тридцати от толпы. Но с приземлением повремените, ждите моей команды. Капитан Самойлов! Будете руководить переправкой народа флаерами в Занан.

Вскоре стали прибывать завершившие свое задание военные. Я отошел подальше от толпы, поднял руку и включил громкую связь:

– Здесь каперанг Комаров. Космофлот, ко мне!

Через несколько минут меня окружило больше сотни военных. Отключив громкую связь, я перешел на волну П1, и теперь меня слышали только военные и пилоты.

– Ваша задача: стать в оцепление. Сейчас сядут флаеры, которые будут переправлять народ в Занан, сначала – только женщин. Вы должны обеспечить порядок при посадке. Задача ясна? Командиры, расставляйте ваших людей. Нас мало, так что можете на свое усмотрение привлекать в оцепление гражданских лиц. Выполняйте!

Из-за горы начали появляться флаеры, зависая вдоль стены Зана в ожидании моей команды на посадку. Я стоял и ждал, пока окончательно не сформируется живая цепь.

Мои внутренние часы дали сбой: я никак не мог понять, сколько времени прошло с тех пор, как Мелисса произнесла слово «ЦУНАМИ». Полчаса? Двадцать минут? Сорок? Или целый час? И где сейчас чужой корабль? Наверное, уже рядом с планетой. Сколько времени ему требуется, чтобы выбрать цель для нанесения удара? А, может, мы ошиблись, и никаких врагов нет? Может, все как-то не так, мы чего-то просто не поняли, и нам ничего не грозит?

Но, увы, на самом деле я прекрасно знал, что если бы мы действительно ошиблись, и никакого нападения из космоса не было, это давно бы уже прояснилось, и Мелисса уже давно дала бы нам «отбой» тревоги.

И еще. Я заставлял себя не думать о Мелиссе: где она сейчас, что делает, что ее ждет. Но, чем бы я ни занимался, мысли о ней были постоянным фоном и заставляли тревожно сжиматься мое сердце. Потому что я знал, что она, как всегда, взяла на себя самую трудную и опасную работу.

Наконец, я увидел, что оцепление готово. Народ в толпе понимал, что что-то происходит, и волновался, но не знал, что же мы будем делать дальше.

Я включил громкую связь:

– Внимание! Сейчас флаеры приземлятся, и начнется посадка для переброски в долину Занан по воздуху.

Толпа качнулась и навалилась на оцепление.

– Стойте, – быстро продолжил я, – флаеры будут переправлять только женщин. ТОЛЬКО ЖЕНЩИН! Сохраняйте спокойствие и порядок! Нарушители порядка войдут в Зан последними!

– Пилоты, – сказал я в комм, – сажайте машины напротив входов в Зан, не ближе, чем в тридцати метрах от оцепления. Капитан Самойлов, руководите приземлением машин и посадкой!

Флаеры начали дружно приземляться, по три-четыре машины напротив каждого входа.

В толпе началось коловращение: женщины пробивались к оцеплению. Их пропускали охотно, но толпа была очень плотной.

Я опять заговорил по громкой связи:

– Женщины, проходите через оцепление по одной. Быстро, но без суеты, идите на посадку в ближайшие машины!

Вот уже первые флаеры поднялись в воздух и перевалили через гору…

И тут все залил нестерпимо яркий свет.

Вспышки следовали одна за другой, а потом до нас докатились громовые раскаты. Я опустил на глаза фильтр и посмотрел на восток. За дальними холмами вспухали ослепительные шары…

За моей спиной застывшая на мгновение толпа ахнула, дернулась, как единое целое, а потом опять замерла.

А на востоке, там, где находился космопорт, продолжались вспышки, грохот, взвивались языки пламени…

«Так, это – катера и яхты…» – понял я. Потом до нас донесся какой-то треск, и над холмами встало широкое оранжевое зарево. «Это – наземные постройки…»

И тут что-то чудовищно ухнуло, и к небу начал медленно подниматься огромный светящийся шар, под которым рос и ширился белый столб.

«Что могло там так страшно рвануть? – не мог понять я. – Это же космопорт, там спокойно садятся и взлетают настоящие монстры!» Но тут мне вспомнились сдвинутые плиты одного из секторов посадочного поля…

«Господи! Боже всемилостивый!»

Я представил себе, как по подземным коммуникациям несется огненный смерч, плавя, испаряя и превращая все в горячую плазму… Как яростный шквал врывается в коридоры, в рабочие комнаты, на склады…

Успели ли люди укрыться на нижних уровнях? И спасет ли их это? Охваченный ужасом, я мог думать только об одном: «Господи, сделай так, чтобы люди остались живы…»

Тем временем на фоне пылающего неба стали появляться черные расплывчатые струи. Это горели деревья на восточных холмах, отделяющих нас от порта, – от того места, где раньше был порт, а теперь бушевал огненный шторм. Яростный свет стремился ввысь, и мне показалось, что где-то в небе, среди звезд, я вижу отблески этого страшного огня…

Открытую часть моего лица опалила жаркая волна, и это привело меня в чувство. Я оглянулся. В потрясенной толпе не было ни малейшего движения. Все взгляды были устремлены на восток…

Я заорал в коммуникатор, стараясь перекричать доносящийся в долину рев пламени:

– Скорее, скорее, бегом!.. В машины, в Зан!!!

Мой голос вывел людей из шока. Они, будто очнувшись от страшного сна, вяло зашевелились, плохо соображая, что надо делать.

Я отчетливо понимал, что отпущенное нам время стремительно истекает, и дорога каждая секунда.

– Давайте, давайте, быстрее! Женщины – в машины! Бегом! – опять закричал я в коммуникатор.

И тут в полусотне метров от меня из толпы, прорвав оцепление, вывалилась огромная мужская фигура и с каким-то звериным рыком ринулась к ближайшему флаеру, расталкивая женщин, ожидающих очередь на посадку.

Я взвился вверх и, за одно мгновение преодолев расстояние, обрушился на эту фигуру сверху. Женщины врассыпную бросились в стороны, и мы покатились по снегу. Я все-таки был сильнее того мужчины, и мне удалось прижать его к земле. Через секунду ко мне на помощь подоспели еще двое в скафандрах, и мы втроем подняли мужика на ноги и попытались его образумить. Но он вырывался и что-то злобно хрипел, вращая выпученными глазами.

Я поймал удобный момент и коротко ударил его в челюсть. Он замолчал и рухнул на снег.

В толпе раздался женский вопль:

– Гриша! Гришенька! Вы убили его, сволочи! Пустите меня! Пустите меня к нему!

Из толпы вырвалась женщина и, всхлипывая, опустилась на колени рядом с неподвижным телом:

– Убийцы! Гришенька, дорогой! Гришенька!

Надо же, «дорогой Гришенька» бросил ее в толпе, думал только о собственной шкуре, а она!..

Я поднес комм к лицу:

– Этот человек войдет в Зан последним! САМЫМ ПОСЛЕДНИМ! Соблюдайте порядок! Двигайтесь быстро, но без паники! Активнее шевелитесь, активнее!!!

Но народ уже не надо было подгонять. И преподанный мной наглядный урок не прошел даром: нарушить порядок никто больше не пытался.

Заполненные до отказа флаеры с визгом, на форсаже, уносились вверх, переваливали через гору, потом, возвращаясь порожними, резко пикировали, садились и мгновенно заполнялись новой партией женщин. Пропускная способность входов в Зан, до того казавшаяся мне предельной, неожиданно резко возросла, и толпа стала ощутимо уменьшаться.

Я с облегчением вздохнул, и подумал, что, может, все обойдется. Что, может быть, все успеют покинуть долину Зана…

Но в этот самый момент словно молния сверкнула совсем рядом, за северным холмом, и я понял, что настал черед Новозана…

Ударил гром, и раскаты его не прекращались. Под эту канонаду в небо над Новозаном взвивались огненные струи, поднималось облако то ли дыма, то ли пыли, и все выше и шире разливалось багровое зарево.

И вот в дыму стал заметен широкий луч, падающий откуда-то сверху. Луч двигался с востока на запад, и за ним взметались все новые языки пламени…

Нет, луч был не один! С неба город полосовали еще три луча!

Из тоннеля, соединяющего долину с Новозаном, вырвался огненный шар и, разбухая, понесся по долине. И в этом огненном вихре кружились какие-то черные обломки, лохмотья, палки… Высоко над землей летел, кувыркаясь, глайдер…

Когда огненный шар погас, я увидел, что на вершинах северных холмов пылают лозали. Деревья горели, как огромные черные свечи, их силуэты дрожали и расплывались в горячих воздушных потоках, и, что удивительно, эти охваченные огнем деревья, прямо на глазах стремительно росли!

Нет!!! Это таял снег на холмах!..

Мой скафандр обеспечивал режим термостатирования, и я не замечал, что в долине резко потеплело. Я посмотрел себе под ноги. Снег, еще недавно пушистый, осел, а во всех углублениях уже блестела вода…

И я понял, что сейчас на холмах практически сразу растает весь накопившийся за долгую зиму снег. Будет паводок, которого долина Зан не знала еще никогда! Вся котловина превратится в огромное озеро, и уровень его будет небывало высок. Вода поднимется выше входов в город Зан и затопит пещеры, – нижние уровни, где люди, киззы, склады, продовольствие…

Что делать!??

Закрыть герметично входы? Двери на это не рассчитаны, это ж не космический корабль… Да и народу снаружи еще немало… Освобождать нижние уровни? Не реально. Даже людей, спускающихся в Занан, не вывести, – эскалаторы не работают, толпа идет по узким лестницам и переходам медленно, очень медленно…