Туман

Осталась не в восторге, слишком много рассуждений на тему любви и почти половина книги - восхваление возлюбленной, действия мало, сплошные рассуждения. В конце книги как и в начале появляется сам автор, сообщающий главному герою, что тот не существует....... мне это в новинку и не очень пришлось по душе. Книга подходит, чтобы скоротать полезно вечерок, но интересной я её назвать не могу. Мне было скучно, на русском бы читать не стала.

Миге́ль де Унаму́но-и-Ху́го – испанский философ, писатель, крупная фигура «поколения 1898 года». В своем романе «Туман» (который он называл «руманом» или «ниволой») Унамуно продолжает традиции европейской философской прозы и вместе с этим стремится возвратить роман к его исконности, к свободному сервантесовскому духу. Именно Унамуно принадлежит идея литературы, как смерти. Смерти, в которой другие черпают жизнь. И тот, кто читает новеллу, может прожить и оживить ее. Например, перечитывая «Дон Кихота» мы заново создаем этот роман, вкладываем с веками в него все новые и новые смыслы. Главная метафора этого романа – туман, символизирует невозможность полного познания мира. Страх смерти довлеет над людьми, затерянными в тумане мироздания.
Сюжет «Тумана» весьма прост: молодой мыслитель Аугусто Перес влюбляется в двух девушек одновременно, пытается изучать женскую психологию, но философия расходится с действительностью. Дон Аугусто обманут. Чтобы утешиться, он отправляется к самому Мигелю де Унамуно, но и здесь его ждет разочарование. Аугусто узнает, что он не существует, вернее, существует лишь в воображении писателя Унамуно. Он вымышленный персонаж «Тумана». Более того, писатель замыслил его скорую смерть.
Этот литературный прием становится характерным для творчества Унамуно. Автор выступает в роли персонажа собственного произведения, предстает перед нами в роли творца. Персонажи контактируют с ним, как с Богом. Унамуно в «Тумане» признается, что ему необходим диалог для выражения идей. Таким образом, герои его произведений – лишь посредники в диалогах автора с самим собой. И диалоги эти, как вы успели догадаться, весьма занимательны.

Когда я вижу состоятельного молодого бездельника, который от скуки на ровном месте измышляет себе великую любовь и великие страдания, чтобы упоённо изводить ими себя и окружающих, то сразу начинаю подозревать в нём типичного героя классического романа.

И главный герой «Тумана» Унамуно именно таков, хотя сам «Туман» назвать классическим романом никак нельзя. Автор определил своё произведение как «nevola» – искажённое испанское «novela»; то есть, это роман, но как бы не роман, в переводе оказавшийся «раманом» – почему бы и нет?

Характерные черты рамана как жанра – обилие диалогов, скудость описаний, сосредоточенность на душевных переживаниях главного героя. И мне кажется несправедливым, что «Туман», являющийся первым в мире раманом, до сих пор считается единственным: раманов с тех пор было понаписано немало, да и сегодня многие писатели со всего света следуют заветам Унамуно. Я же как читатель, полагающий, что в приличной книге на каждые пятьдесят страниц текста должны приходиться по меньшей мере одно полуторастраничное описание пейзажа и три полустраничных, глубоко осуждаю подобную тенденцию.

Но если немного серьёзнее, «Туман» – это модернистский эксперимент начала прошлого столетия, в 2024-м году не выглядящий ни оригинально, ни хотя бы ярко. К тому же он попал ко мне в руки в неподходящее время. Будучи в другом настроении, я, может, оценила бы если не содержание, то стиль: остроумные афоризмы, искромётные софизмы, блестящие парадоксы – книга будто напрашивается, чтобы её растащили на цитаты.

Или чтобы с ней поспорили: любовь, брак, вообще мужское-и-женское – это в принципе исключительно богатая пища для пламенных дискуссий, а если присыпать экзистенциальными страданиями, так вообще пальчики оближешь, но для нашего века, пожалуй, несколько жирновато. Можно полюбоваться тем, с каким нарочитым, даже кокетливым, цинизмом автор сочетает слова в предложения, но воспринимать их всерьёз – увольте.

Чуть больше интереса вызывает тот отрезок сюжета, когда автор вписывает в роман, простите, раман самого себя. Это тоже давно не ново (хотя в 1914-м, возможно, и выглядело свежо), но отношения писателя и созданного им героя щекочут читательские нервишки с тем самых пор, как Конан Дойл убил Шерлока Холмса.