– Ух ты, здесь телевизор!

Мод пожалела, что не заметила этого первой.

– Да, но сначала надо убрать все эти пальто и шарфы, – заявила Мод, равняя счет; они побросали все на стулья, но в основном на пол. – Смотри, у нее такая же косметика, какая была у мамы на туалетном столике, пока у нее не расстроились нервы. – Мод схватила один из тюбиков губной помады.

– А это черное что такое?

– Это для бровей.

Саймон немедленно нарисовал себе широкие черные брови и усы. Тут как раз зазвонили колокола, раздались приветственные крики, и карандаш сломался, так что Саймон взял другой. Мод намазала губы темно-красной помадой, потом нанесла на щеки розовые румяна. Обнаружив хрустальный пульверизатор, она принялась обрызгивать все вокруг.

– Эй, ты мне в глаз попала! – воскликнул Саймон, в отместку хватая то, что походило на большой баллончик с лаком для волос, но в нем оказалось нечто похожее на мусс, который размазался по всему туалетному столику. – Это еще что такое? – удивился Саймон.

– Наверное, пена для бритья, – предположила Мод.

– Наверное. Только зачем она ей?

Мод попыталась надеть длинные серьги, но у нее не были проколоты уши. Тогда она отправилась в ванную и нашла там пластырь. Прилепив им серьги, она пришла в восторг. Саймон же нашел короткий меховой жакет и надел его, а на голову нахлобучил мужскую шляпу. Дети восторженно прыгали на двух больших кроватях, накрытых белыми стегаными покрывалами, когда в комнату вошли две женщины.

Увидев одежду на полу, они разинули рот. Одна из них закричала, заметив на Саймоне ее недавно переделанный норковый жакет. Ее крик напугал Мод и Саймона, они завизжали, и Ханна с Джоком помчались наверх, а за ними небольшая толпа гостей, чтобы выяснить, что случилось.

Нил был в кухне.

– Что за кошачьи визги там наверху, черт побери?! – спросил он.

– Держись подальше от этого. Если начнешь выяснять, то сам во все впутаешься, – усмехнулась Кэти.

– Но ты послушай!

– Не суйся туда! – предостерегла Кэти.

– Мы отвезем Джонатана, когда время придет, ладно? – спросил Нил.

– Для меня время придет, когда все разойдутся. Тебе лучше самому отвезти его домой, а мне позволь вернуться самой, в фургоне.

Наверху еще громче зазвучали голоса.

– Мне действительно лучше пойти и выяснить, что случилось, – решил Нил.

Джонатан принес в кухню несколько пепельниц и протер их.

– Жуткие курильщики – это старшее поколение, – улыбнулась ему Кэти.

– Я бы предпочел сбежать сейчас. Как вы думаете, я смогу найти такси?

– Только не в новогоднюю ночь, но Нил все равно собирается отвезти вас домой.

– Мне не хочется еще больше утруждать его.

– Это его ничуть не затруднит, но он еще какое-то время не сможет уйти. Если хотите, воспользуйтесь мотоциклом, который стоит за домом.

– Думаете, можно? – Глаза Джонатана вспыхнули, в них явно читалось облегчение.

– Конечно. Он старый. Раньше принадлежал Нилу. Идите, Джонатан, пока наверху не разразилась третья мировая война.

– Полагаю, я мог бы еще ухудшить дело и спросить, нельзя ли мне остаться здесь на ночь, – с усмешкой произнес Джонатан.

– О, это мне бы хотелось увидеть, – ответила Кэти.

– А кстати, кто эти дети?

– Это длинная история. Они кузены, дети безнадежных дяди и тети Нила. Они здесь в первый раз.

– Он вполне может стать и последним.

От канала Том зашагал по георгианским улицам, потом по переулку, где никогда прежде не бывал. И тут он увидел это. Кованые ворота, ведущие в вымощенный булыжником двор и к чему-то похожему на старый каретный сарай, приспособленный под какой-то бизнес. Том распахнул калитку и подошел к двери, на которой, похоже, висело нечто вроде объявления – кусок картона с надписью «Продается». А внизу был номер телефона для связи. Над Дублином звенели колокола, наступила полночь, наступил Новый год. Том заглянул в окна здания. Он нашел то, что им было нужно.

Миссис Райан сообщила Кэти, что явно перебрала. Кэти ответила, что ей помогут три стакана воды и три маленьких, очень тонких ломтика хлеба с маслом. Миссис Райан послушно съела хлеб и выпила воду, а потом заявила, что теперь ей куда лучше. К полуночи Кэти наполнила бокалы шампанским, и как только над городом зазвонили колокола, все принялись поздравлять друг друга и запели «Auld Lang Syne». Ханна Митчелл, казалось, была почти довольна всем. Кэти решила воспользоваться моментом и быстро и тихо сбежала подальше от круга переплетенных рук.

Она чистила, мыла и вытирала в кухне. Она упаковывала корзины и коробки, аккуратно приготовила несколько маленьких тарелок со сладостями и поставила в холодильник, чтобы Ханна увидела их на следующий день. Она ходила из кухни к фургону и обратно; основная часть работы была сделана. Теперь ей оставалось позаботиться только о том, чтобы подать еще вина и кофе. Кофейные чашки она соберет позже. Кэти устала до мозга костей. Слава богу, она услышала телефонный звонок. Сестра Нила наконец-то позвонила им. Потом она услышала, как Ханна недоверчивым тоном произносит:

– Кэти? Вы хотите поговорить с Кэти?

Кэти поспешила в холл. Ее свекровь стояла там, держа телефонную трубку так, словно это был переносчик заразных болезней.

– Это тебя, – изумленно сказала она.

Пожалуйста, только не надо плохих новостей из дома, мысленно взмолилась Кэти. Пусть ее мать или отец не заболеют, переев цыплят в пабе. Или это какой-то ужасный звонок из Чикаго, куда так много лет назад уехали все ее сестры и братья…

– Кэти! – произнес Том. – Я нашел это!

– Нашел что? – спросила она, неуверенная, стоит расслабиться от облегчения, поскольку это не были плохие новости, или разозлиться из-за того, что он позвонил ей сюда.

– Помещение! – пояснил он. – Я нашел место, где обоснуется «Алое перо»!^[1]