– Ну а сейчас они его не помнят! – закричала женщина.

– Что случилось?..

Его охватил незнакомый доселе страх. Он слышал голоса невдалеке от телефона. Да, что-то случилось… Наконец после того, как он заверил женщину, что его номер стоит в начале списка в блокноте с пластиковой обложкой, который его мать по какой-то причине держала в ящике кухонного шкафа, резкий женский голос согласился объяснить, что происходит, и он узнал, что у его отца случился сердечный приступ, а его мать выбежала на улицу, зовя на помощь. Почти все соседи с их маленькой улочки явились в «Фатиму», кто-то поехал в больницу, когда прибыла «скорая», а другие остались, чтобы приготовить чай для бедной Мауры, которая была совершенно не в себе и просто ничего не понимала.

– Я могу с ней поговорить?

– А почему бы вам просто не приехать сюда? – неприятным тоном ответила женщина.

В этом был смысл. Тому надо быть более добрым к отцу и менее нетерпеливым… Он схватил ключи от машины и куртку. Помедлил секунду, прикидывая, не написать ли записку. Они с Марселлой часто оставляли друг другу письма на столе. Но ему не хотелось сообщать ей об отце. И более того, он не мог простить Марселлу за ее ложь. А он знал, что она солгала. Она выглядела слишком взволнованной, отправляясь в спортзал, она слишком хорошо пахла, у нее на глазах почему-то выступили слезы… Но, с другой стороны, она не должна думать, что он просто сбежал. И Том написал:

Отец приболел, еду к нему, надеюсь, ты насладилась приемом.

Это все ей объяснит. И Том поехал в больницу.

В отделении интенсивной терапии ему сказали, что, если приступ у его отца не повторится, прогноз вполне благоприятный. Компетентные, спокойные мужчины и женщины примерно его возраста, которые знали все о сердечных клапанах и артериях. Медсестра вежливо спросила, не хочет ли он посидеть снаружи. Том сообразил, что он, должно быть, торчит у всех на дороге.

– Он сейчас отдыхает, у него все хорошо.

– Да, знаю. Спасибо. – Том улыбнулся.

Она тоже просияла широкой, открытой улыбкой. Это была коренастая веснушчатая девушка с деревенским акцентом и слегка растрепанными волосами. Том узнал взгляд, который она бросила на него. Именно такой взгляд почти каждая женщина в Ирландии бросала на его брата Джо. Заинтересованный, понимающий и слегка влекущий. Том посмотрел на нее с пустым сердцем. Очень милая девушка, в белом кардигане поверх сестринского халата. Но конечно, он и за миллион лет не смог бы заинтересоваться подобной женщиной. В сравнении с его Марселлой эта девушка была словно с другой планеты. Абсолютно разные биологические виды. Том вышел в холодный вечер, чтобы глотнуть свежего воздуха и позвонить с мобильного матери.

– Он неплохо выглядит, мам.

– Что ты хочешь сказать, что значит – хорошо выглядит? Разве я не видела его собственными глазами, как он хватался за грудь и задыхался?

– Но сейчас он спокоен, мам, он нормально дышит.

Маура всхлипнула, и Том услышал, как соседка утешает ее.

– Я позвоню тебе через час.

– Зачем? – поинтересовалась она.

– Чтобы сказать, что все по-прежнему хорошо.

– Ему конец, Том, и ты это знаешь. Ему не следовало лазить по лестницам в его возрасте, он просто ужасно хотел сделать то место для тебя наилучшим образом!

– Это не имеет отношения к лестницам, так мне сказали. Это даже хорошо, так здесь говорят.

– О, так ты уже все знаешь о медицине? Парень, который даже десятый класс не закончил! Тот, кто отказался войти в бизнес отца, чтобы помогать ему! Ты вдруг все узнал о причинах сердечных приступов, да?

– Мам, я еще позвоню.

Он уже замерз, но это было лучше, чем жара, и шум, и запахи лекарств в больнице. Том ушел под навес для велосипедов, прячась от ветра, забился в угол и мысленно пожелал отцу выздоровления. А когда отец поправится, они поговорят по-мужски, и Том не отстанет, пока разговор не выйдет за рамки обычных пожатий плечами. Он должен настоять на том, чтобы его родители регулярно бывали в Стоунфилде. Он будет готовить то, что они любят: жареных цыплят, картофельную запеканку с мясом… Он должен просить Марселлу говорить с ними о том, что им интересно. Марселла… Он вспомнил о ней с ужасом. Он стоял и смотрел, как люди приезжают и уезжают в своих машинах с большой уродливой парковки. Что за отвратительное место!.. Но если уж говорить о деньгах, которые тратятся на больницы, Том предпочел бы, чтобы они шли на аппараты, которые будут следить за сердцем его отца, а не на лужайки вокруг. Он увидел, как кто-то, очень похожий на Шону Бёрк, в дождевике и с сумкой через плечо, запер машину, а потом направился в приемный покой. Это и была Шона. Том шагнул было вперед, чтобы поздороваться с ней, но тут же отступил назад. Он не хотел говорить с ней об отце, так как пока сам не знает, что сказать. И еще он не хотел, чтобы она спрашивала о Марселле. Было бы нормально, если бы чья-то подруга оказалась здесь, ведь речь шла о жизни его отца. Но как же насчет Марселлы?.. Однако Шона сама его заметила и окликнула:

– Ты, похоже, замерз, Том.

– Да, но внутри уж очень жарко.

– Я все знаю об этом заведении, ведь я довольно часто здесь бываю…

– Мне жаль, это…

– Все в порядке, Том. – Она говорила мягко, но давала понять, что не стоит обсуждать, к кому она приехала. – Но ты выглядишь неважно. Пойдем внутрь ненадолго.

– Хорошо.

Поначалу они не задавали друг другу вопросов. Потом Шона повернулась к нему:

– Дело плохо?

– Я не знаю. У отца… боли в груди, стенокардия… Все зависит от этой ночи. Если он доживет до утра, у него будут хорошие шансы.

– Бедный Том, когда это случилось?

– Я узнал чуть больше часа назад. Настоящий ад разразился… Моя мать так расстроена, что я боюсь, как бы она не оказалась на соседней с ним койке.

– Ты хочешь сказать, что только что узнал?

– Ну да, и до сих пор не пришел в себя.

– Значит, Марселла еще ничего не знает?

– Нет, – безжизненным голосом произнес Том.

– Ох, бедная Марселла… Я предложила подвезти ее домой из спортзала, но она сказала, что поедет на автобусе и по пути купит тебе цветок в горшке в качестве сюрприза.

И тут на глазах всего приемного отделения Том Фезер поцеловал Шону Бёрк и восторженно вскрикнул:

– Так она была в спортзале? Вечером?

– Но ты же это знал, Том! Она сказала, что ты хотел, чтобы она осталась дома и вы бы отпраздновали то, что люди называют вас классными поставщиками!

Он ехал домой на бешеной скорости и сам удивлялся тому, что не слышит за спиной постоянного воя полицейских сирен. Он вошел в дверь – и она сидела за столом, а рядом с ней стоял большой папоротник в горшке.

– Марселла… – выдохнул Том.

– Как твой отец? – Ее голос был ледяным.

– С ним все будет хорошо, он под присмотром… Ты была в спортзале?

– Как я тебе и говорила. – Лицо Марселлы застыло.

– Марселла, если бы ты знала… Понимаешь, я подумал…

– И что же ты подумал, Том?

– Я предположил, что ты отправилась в клуб на вечеринку… – (Она склонила голову набок, словно задавая вопрос.) – Понимаешь, позвонил Рики, сказал, что приглашал тебя.

– Да, приглашал. Но я не захотела пойти, поскольку ты слишком занят и устал и я знаю, что ты ненавидишь эти приемы, а потому пошла в спортзал, как собиралась и как говорила тебе.

Том не смог удержать выступившие на глаза слезы.

– Прости. Понимаешь, я не предполагал… я не думал, что ты можешь любить меня достаточно для того, чтобы ради меня отказаться от чего-то такого…

– Да, конечно любила. – Она говорила ровным тоном, ничем не показывая, что видит, насколько он расстроен.

– Ты меня любишь, теперь я это знаю.

– Нет, Том, я сказала: любила, а не люблю.

– Но ведь это не изменилось? Нет?

Она взяла записку и протянула ему:

– Ты самый невыносимый, недоверчивый человек из всех, кого я знаю. Как можно тебя любить? – Она встала и ушла в спальню.

– Марселла, но ты же не уходишь… – Том смертельно побледнел.

– Если ты воображаешь, что я могу остаться на ночь здесь, с тобой, когда ты считаешь меня лгуньей…

Он встал в дверях спальни, глядя на нее.

Марселла сняла с себя все и потянулась к одной из тех микро-юбочек, которые он так ненавидел. Она достала из ящика комода колготки и направилась в ванную.

– И куда ты?

– У меня есть друзья. Найду, куда деться.

– Пожалуйста, Марселла…

Она вызвала по телефону такси и захлопнула дверь ванной. Потом, услышав дверной звонок, вышла.

– Мне так жаль, – пробормотал Том.

– Все правильно, Том, ты должен пожалеть, потому что я всегда говорила тебе правду, а если ты думаешь, что можно лгать тому, кого по-настоящему любишь, то у тебя серьезные проблемы.

И она ушла. Потом зазвонил телефон. Это была его мать.

– Ты сказал, что позвонишь через час, и мне пришлось самой звонить в больницу!

– С ним все в порядке, мам?

– Ты просто невероятно заботлив, Том!

– Мама, прошу…

– Он на грани. Том, что нам делать, если он умрет?

– Я сейчас приеду в «Фатиму», ма.

Но, прежде чем уйти, ему нужно было сделать еще две вещи. Он позвонил Джо в Илинг. Там был автоответчик.

– Джо, это Том. У папы сердечный приступ. Я оставлю тебе номер больницы. Нужно только сказать, что ты его сын, и тебе все объяснят. Надеюсь, ты что-нибудь предпримешь, Джо, но это твоя жизнь, не моя, так что думай сам.

Потом он сел и написал записку, чтобы оставить ее на столе.

Я надеюсь и молюсь, чтобы ты вернулась, и, если вернешься, дорогая, дорогая Марселла, просто знай: до встречи с тобой я не знал, что такое любовь, и я не вижу в жизни смысла без твоей любви.

Том не выключал мобильник всю ночь, а вскоре после рассвета поехал в другую строительную фирму, чтобы ему сделали рейку для фотографий, потом отправился в их собственный офис. Кэти уже была там.

– А как выглядит другой парень? – спросила она.

– Что?

– Это шутка. Так говорят тому, кто подрался. Ты надеешься, что противнику досталось больше. – (Он уставился на нее пустым взглядом.) – Боже, Том, это же просто шутка! Ты еще хуже, чем Саймон и Мод. Ты выпил лишнего или еще что-то?

– Нет, я всю ночь провел с отцом. У него сердечный приступ, а Марселла ушла от меня. – Он произнес все это странным тоном, словно припоминая два несущественных события.

Кэти гневно посмотрела на него:

– Том, что случилось на самом деле?

Она и верила, и не верила одновременно. Том уже готов был сорваться и зарыдать, уронив голову на стол, когда явился Рики с фотографиями.

– Боже, но неужели ты пропустил дикую ночку? – спросил Рики, держась за голову. – Однако ты поступил мудро, не придя именно на эту вечеринку, друг мой.

– Ну да, это я, мистер Мудрый Парень, – грустно произнес Том Фезер, беря рейку, которую не смог сделать его отец, потому что свалился с сердечным приступом еще до того, как получил размеры.

– Прошло уже больше суток, па, а значит, все будет хорошо, – сказал Том отцу на следующий день.

– Если бы ты знал, каково это, Том… как будто кто-то стиснул твои ребра. – Отец уже выглядел намного лучше. – Мне сказали, ты тут всю ночь провел?

– А где еще я мог быть?

– Но как же Марселла?

– Она шлет тебе свою любовь, па.

– Знаю, она замечательная девушка. Одна из сиделок сказала, что вы обнимались и целовались в приемной, когда ты услышал, что со мной все будет хорошо. Я этого не забуду. – (Том непонимающе уставился на него.) – Ох, та милая девушка, Кэтрин, была на дежурстве и все мне рассказала, а потом сказала, что очень огорчилась, узнав, что у тебя есть подруга.

Отец похлопал Тома по руке, и Том улыбнулся. Медсестра видела, как он целовал Шону Бёрк, узнав, что Марселла действительно была в спортзале.

Прием по случаю крещения оказался тем, что, как сказала Кэти, следовало бы назвать Адским Торжеством. Им сделали заказ на пятьдесят человек, но, судя по тому, что они увидели, гостей было не меньше семидесяти. И кухню не прибрали как следует, так что Кэти, Джун и Тому пришлось потратить первые двадцать минут, протирая поверхности и все дезинфицируя. Когда они открыли окна в кухне, чтобы выветрился медицинский запах, пришел отец младенца и заявил, что здесь воняет мочой. Когда они пытались накрыть стол для фуршета, две маленькие хозяйские собачки разыгрались и принялись стягивать со стола скатерть.

– Люди, которым не нравятся животные, – явно не мой тип, – заявила молодая мамаша, успевшая принять три порции джина, перед тем как все уехали в церковь.

Церемония продлилась на сорок минут меньше, чем говорили Кэти и Тому, так что у них еще не все было готово.

– А мне говорили, что вы – высший класс, – заявил отец ребенка. – Мы деловые люди, как и вы, а потому не платим за то, чего пока нет.

В качестве закуски они заказали кеджери на горячих тарелках. Это был хороший выбор, но, прежде чем гости принялись за него всерьез, мать ребенка начала говорить всем:

– Не спешите объедаться всей этой рисовой и рыбной ерундой, позже будет еще настоящее жаркое.

И многие послушно отставили недоеденные закуски. Том и Кэти в кухне переглянулись в ужасе. Они надеялись, что все увлекутся кеджери, и теперь ждали чуда с хлебами и рыбами.

– Бога ради, что нам делать? – спросила Кэти.

– Дать им выпить, – предложил Том.

– Это нечестно по отношению к ним, это же значит, что им придется заплатить за лишнее вино.

– А что честно, Кэти, скажи мне, что вообще есть справедливого? Что справедливого в том, что мой отец, всю жизнь тяжко трудившийся, лежит в больнице? Что честного в том, что у тебя появились двое детей, которые не твои, и теперь они переворачивают вверх дном и твою жизнь, и жизнь твоих родителей? Что справедливого для того парня, которого Нил пытался спасти от высылки из Ирландии? И что честного в этих двух красавчиках, которые говорили нам, что будет пятьдесят гостей, а пригласили семьдесят пять? Дай им выпить!

И они дали. Основательно.

Но, прежде чем они это сделали, Кэти Скарлет решительно подошла к отцу младенца:

– Могу я предложить кое-что? Ваши гости, похоже, весьма всем довольны, и вы выбрали очень хорошие вина.

– Да-да, и что?

– Но на случай, если возникнут какие-либо сомнения насчет того вина, которое вы предложили подавать, могу я просить, чтобы вы подписали разрешение выставить больше?

– Мы рассчитывали полбутылки на человека, – ответил хозяин, невысокий, очень полный мужчина с маленькими поросячьими глазками.

– Да, мы говорили об этом, но все идет так хорошо, что мы хотели бы просить разрешения выставить…

– Делайте что хотите.

– А пока вы всем довольны?

– Да, все в порядке… просто продолжайте разносить выпивку.

– Спасибо. Вы замечательный хозяин, – сказала Кэти сквозь крепко стиснутые зубы.

Никто никогда не предупреждал их, что дело может пойти именно так. Том протискивался сквозь толпу гостей, улыбаясь и говоря, что кеджери очень аппетитное.

– А ты и сам очень аппетитный, – заявила какая-то женщина с измазанным шоколадом лицом.

Выглядела она глупой и, похоже, глупела все сильнее. Том поблагодарил ее за комплимент.

– У вас такое чудесное платье, – сказал он. – Это дизайнерский заказ из «Хейвордса»?

– Да, верно. – Дурочка была польщена.

– У вас какое-то пятнышко на лице. Подойдите вон к тому зеркалу. – Том предложил ей влажную салфетку.

Женщина посмотрела на себя и, ужаснувшись отражению, поспешила стереть шоколад.

– Ловко ты с этим справился, – заметила Кэти.

– Да ладно, Кэти… Эти клоуны, которые дают прием, настоящие проходимцы. Интересно, где я мог раньше видеть этого типа? Что-то он меня раздражает. А та идиотка с рисунками Уолта Диснея на лице разве не готова всем напакостить?

– Да, ты прав. Боже милостивый, там еще люди входят! Им придется жевать обои.

– А чем он зарабатывает на жизнь? Я где-то встречал его, точно встречал, уверен.

– Возможно, в каком-нибудь баре, где мы подрабатывали. Послушай, помоги Джун. Я позвоню отцу, чтобы он начал подгонять такси.

– Матти? Такси?

– У нас самих есть на это время? А половина тех, с кем мой отец делает ставки, таксисты.

– Ты великолепна, Кэти! Может, мы и сумеем что-то спасти в конце концов. Знаешь, я, наверное, с ума схожу, но этот Риордан смотрит на меня так, словно в меня влюбился.

– Ну, ты сам не осознаешь, как хорош собой. Почему бы мистеру Риордану и не попытать удачи, как любому другому?

– Извините меня…

– Да, мистер Риордан?..

– Мы ведь знакомы?

– Ну, мистер Риордан, я же поставщик…

– Да будет вам, мы встречались на вечеринке пару месяцев назад, в новогоднюю ночь…