6

Режиссера зовут Петер. Высокий поджарый мужчина лет пятидесяти с темными вьющимися волосами, в очках и белой трикотажной водолазке. На ногах у него черные деревянные башмаки на босу ногу.

– Изабелла, рад тебя видеть! – восклицает он на своем тягучем южно-шведском диалекте, открывая мне дверь служебного входа театра «Сёдер». – Входи, входи! Мы сразу поняли, что из тебя выйдет идеальная Матушка Театр! Тебя-то мы и искали! Сейчас поставлю кофе, познакомлю тебя с Луковкой и Плутовкой, и тебе дадут сценарий и расписание репетиций. Время поджимает, первое выступление уже на носу, сразу после школьных каникул, и график у нас будет напряженный, первую неделю мы играем по два представления в день, так что очень тебя прошу выучить большую часть текста к первой репетиции. Остальные-то актеры нашей труппы эту пьесу уже играли. Для Ани и Бьерна это будет третий сезон. А тут такая неприятность – за две недели до конца сезона пришлось срочно искать замену, да еще в разгар праздников, так как актриса, которая играла Матушку Театр…

Он умолкает.

– Ну, не важно, главное, что теперь можно снова возобновить представления. Как ты знаешь, мы платим минимальную ставку, больше платить нам средства не позволяют – кстати, у тебя водительские права есть?

Мы садимся за стол на кухне. Петер объясняет, что в театре «Сёдер» мы репетируем только первые два раза, для театра «Годо» это слишком накладно.

– Так что с четверга будем репетировать у меня дома, в гостиной. Думаю, нам это не помешает, места у меня много, – произносит он со вздохом.

Дверь открывается, и в кухню заглядывает маленький старичок в пиджаке горчичного цвета. Он сипло дышит.

– Здрасьте, я – Бьерн, – представляется он и застенчиво улыбается, демонстрируя не меньше сотни мелких зубов, и опасливо протягивает мне руку, которая на ощупь напоминает холодную селедку. Вслед за ним заходит крупная женщина лет шестидесяти.

Она обнимает меня, и я чувствую запах ванили, исходящий от ее кудрявых волос. Женщина спохватывается:

– Ах да, меня зовут Аня, я играю Плутовку, здорово, что мы снова можем играть, мне кажется, у тебя хорошо получится! Я тоже вчера сидела в зале и видела твою игру – уверена, что из тебя выйдет превосходная Матушка Театр!

Мы читаем сценарий от начала до конца. Это современный перевод датской пьесы «Плутовкин сад». Речь в ней идет о размножении и чувствах. Петер читает все ремарки, и, когда мы доходим до финала пьесы, я испытываю какую-то пустоту внутри, хотя, судя по всему, остальные просто в восторге. Даже не знаю, что делать. У меня нет ну ни грамма желания разъезжать по городам и весям, изображая Грустный Театр. Который может развеселить лишь звонкий детский смех. Не для того я все эти годы училась в театральных школах и брала дорогущие частные уроки. Я хочу быть настоящей актрисой в достойной пьесе достойного театра. Да, называйте меня неблагодарной, но мне кажется полным идиотизмом водить хороводы с сипящим Луковкой и бабищей Плутовкой перед толпой привередливых тинейджеров. Да нет, мы же, надеюсь, играем для детей? Ну конечно, для милых маленьких детишек.

Так, все, надо прекращать это нытье. Я получила настоящую роль, пусть и не в большом пафосном театре. Я ведь так долго об этом мечтала. Надо дать театру «Годо» шанс. Может, все не так уж плохо. И кто знает, может, меня заметят? По крайней мере, вероятность, что на тебя обратит внимание какой-нибудь режиссер, куда больше, когда ты стоишь на сцене, чем в очереди за продуктами. (Интересно, каковы шансы, что в толпе первоклашек в Густавберге окажется сам Колин Натли^[16]? А даже если вдруг он и в самом деле окажется там, он все равно меня не увидит, поскольку на протяжении всей пьесы я расхаживаю со здоровенным театром на голове. Впрочем, возможно, мне позволят его снять для выхода на поклон.)

7

Лежу в ванне уже почти час. Как минимум. К этому времени я успела прочитать сценарий «Плутовкин сад» несколько раз (горестный вздох). Похоже, мне придется не только скакать по сцене, но и одновременно произносить рифмованные стишки в стиле хип-хоп. С этой чертовой шляпой на голове. Хотя пальцы рук уже похожи на цветную капусту, я продолжаю отмокать, уставясь в пустоту, нет сил вылезать. Только время от времени подливаю горячей воды. Кажется, я так весь день пролежу. У меня даже не хватает энергии на то, чтобы сесть и сосчитать до десяти. Я просто лежу, вперив взгляд в потолок. По всему потолку идет длинная трещина. Представляю, как сосед сверху залезает в ванну и обрушивается прямо на меня. Мне и правда не мешало бы встать. Сосед у меня очень толстый (горестный вздох). Ничего, следующий год будет совсем другим. Просто обязательно!

Этот год был совсем никудышным. Почему-то я думала, что стоит мне уйти от Стаффана, как остальное решится само собой. Мне было с ним неимоверно скучно, и я полагала, что, как только мы расстанемся, начнется новая веселая жизнь, раз-раз – и все сложится не хуже, чем у других людей, достигших определенного возраста. Не понимаю, почему у меня-то ничего не получается?! К тому же я была совершенно убеждена, что карьера наконец пойдет в гору и мне предложат кучу ролей, особенно после того, как я целый год проработала в Театре округа Норботтен; вот теперь-то, рассуждала я, точно появятся блестящие роли и предложения сняться в кино. Правда, пару раз в этом году я все же снялась на телевидении, но это было совсем не то, что я себе представляла. А прошлый год был еще хуже. Я тогда как раз работала в Норландии и страшно страдала от одиночества. И хотя в театре ко мне относились хорошо, меня все время тянуло домой. А в позапрошлом году я сидела сложа руки и помирала со скуки со Стаффаном. Ну то есть он был милый и все такое, но это не имело ничего общего с моей истинной жизнью, так, пустое времяпровождение в ожидании настоящей жизни.

М-да, и многого ли я добилась своей рассылкой по всем театрам и кинокомпаниям страны? Так, посмотрим… Можно ли назвать эту операцию успешной? Хм… За исключением прослушивания на роль в гламурной пьесе «Плутовкин сад» я получила один-единственный ответ. От женщины в Эребру, у которой был кукольный театр одного актера. (Когда я надписывала конверт, то об этом понятия не имела.) В своем письме она сообщала, что гастролирует с вязанной крючком белой куклой по имени Клуша Кукарекуша, надевающейся на руку, но, если они когда-нибудь поссорятся, она непременно даст мне знать. А еще она вернула мне мою фотографию и пожелала успеха в будущем.

Такое ощущение, что жизнь, которую я проживаю на этой земле, не имеет ничего общего с моим истинным призванием. У меня есть все предпосылки для куда более содержательной жи зни. Но больше я ждать не намерена! Настало время перемен! С этой минуты я буду делать все, чтобы приблизить начало моей новой жизни. Я… Не знаю, начну хотя бы бегать раз в неделю. Минут двадцать, не больше, но обязательно. Плюс я приложу все усилия к тому, чтобы получить наконец эти чертовы водительские права. Не просто возьму пару уроков, а доведу это дело до конца. Надо будет записаться на экзамен по вождению – тогда мне волей-неволей придется взяться за ум. И любой ценой заполучить роль в каком-нибудь телевизионном сериале, чтобы не нужно было каждый месяц придумывать, чем платить за квартиру.

Ну вот и хорошо. Так тому и быть. Все, хватит тут отмокать. Этот год пройдет под знаком везения. Надо будет сделать список всего, чего я хочу добиться, и до конца года выполнить каждый пункт. Интересно, почему про тех, кому везет, говорят, что они в рубашке родились? Я слышала, что это пошло от младенцев, рожденных в плодном пузыре. Фу. Заворачиваюсь в новый темно-зеленый махровый халат (рождественский подарок от самой заботливой в мире подруги Кайсы) и сажусь за стол. С сегодняшнего дня я становлюсь успешным и интересным человеком с яркой и содержательной жизнью (не стоит стремиться к счастливой жизни, я это от кого-то по радио слышала, от Эвы Дальгрен^[17], что ли, удача – вещь преходящая; нужно стремиться к тому, чтобы жизнь была содержательной). Да! Сейчас запишу десять вещей, которые мне необходимо изменить в своей жизни, и не успокоюсь ни на секунду, пока все не выполню, – ну, на секунду-то, может, и успокоюсь, но, по крайней мере, сделаю все, чтобы следующий год не был таким отстойным, как этот. Кстати, про жизнь – это вроде Ральф Эдстрем^[18] сказал.

Итак.

1. Записаться на экзамен по вождению.

2. Познакомиться с новыми людьми. Не стесняться завязывать разговор с теми, кто располагает к общению. Может, записаться на какие-нибудь курсы?

3. Начать заниматься пилатесом^[19], или как там его. Обзвонить разные клубы и выяснить, сколько это сто…

Звонит мобильный. Кайса интересуется, не хочу ли я с ней поужинать сегодня вечером, у Пелле ночная смена, а ее мама хочет попробовать посидеть с Вильготом перед их поездкой в Питер. О-о, ну еще бы! Если она одолжит мне немного денег до тех пор, пока театр «Годо» мне не заплатит, я с преогромным удовольствием поужинаю с любимой подругой за бокалом хорошего вина в каком-нибудь милом ресторанчике.

Прекрасно. Чувствую, что моя новая содержательная жизнь уже началась.

8

Так, я уже прождала его двадцать четыре минуты. Жду еще максимум десять, и хватит. Мне становится жарко. Снимаю пальто. Потом шарф. Я сижу на скамье на станции метро «Карлаплан» и смотрю по сторонам. Не надо было мне надевать сапоги на высоком каблуке. Уже ноги болят. Он вот-вот должен подойти. Его зовут Иорген. Он архитектор. Мы знакомы ровно пятнадцать часов. Ужасно интересно! Или глупо.

Сначала мы совершим ознакомительную прогулку (?!) по парку Юргорден, а потом перекусим в ресторане «Таверна Уллы Винблад». На улице стоит прекрасная зимняя погода. Минус один и солнце. Правда, вся эта затея с ознакомительной прогулкой звучит несколько сомнительно – когда сегодня утром мы созвонились и стали придумывать, чем бы нам заняться, я просто-напросто открыла раздел «Досуг» газеты «Дагенс нюхетер», где и вычитала, что Клуб любителей активного отдыха проводит «ознакомительные прогулки вокруг минерального источника в парке Юргорден, тема: зимняя экология». Поначалу это показалось мне каким-то бредом, но уж лучше ознакомительная прогулка, чем «Аджилити кроликов» (по-моему, это что-то типа дрессуры, где кролики ползают по трубам, скачут по раскаленным решеткам и все такое прочее). Или еще одна чудесная альтернатива: выставка «750 лет жетону» в Музее нумизматики.

Короче, мы решили дать зимней экологии шанс, а пообщавшись еще, пришли к выводу, что это куда лучше, чем сидеть и пялиться друг на друга в каком-нибудь ресторане (вы когда-либо пробовали очаровать мужчину, поглощая спагетти?). По крайней мере, во время прогулки можно поближе познакомиться друг с другом, избежав излишней неловкости, – если вдруг тебе окажется нечего сказать, всегда можно порассуждать о том, к какому семейству принадлежит ива или в чем разница между «залечь в берлогу» или «впасть в спячку». Ну или что там обсуждают на таких прогулках.

Подъезжает еще один поезд. Так, на этом его тоже нет. Мы же вроде здесь договорились встретиться? Удивительно, насколько просто оказалось завести разговор с совершенно незнакомым человеком. Главное – решиться и набраться смелости.

Познакомились мы вчера в ресторане «Гриль». Смотрю – стоит. Мы с Кайсой только-только сделали заказ и теперь сидим в неудобных низких креслах из красного плюша в ожидании наших «асадо провансаль» (ягненок, жаренный на углях с козьим сыром, помидорами и оливками). Кайса подливает мне испанского красного, и тут у нее звонит мобильный. Она выходит, чтобы спокойно поговорить. И вот сижу я в этом лилипутском кресле и разглядываю публику – и вдруг вижу его. Стоит беседует с метрдотелем и смеется, и такое ощущение, что все вокруг на его фоне просто меркнет. Немного смахивает на Джуда Лоу, только брюнет. Я стараюсь не пялиться, но уж слишком он красивый. До безумия. Тут возвращается Кайса и кладет на стол несколько купюр.

– Белла, позвонила мама, дома чепэ, Вильгот бьется в истерике, так что мне надо бежать. Прости, что так получилось, мы обязательно скоро повторим, все, я убежала, пока-пока, – выпаливает она и выскакивает за дверь. В ту же минуту официант приносит наши «асадо провансаль». Я пробую свое блюдо. М-м-м! Делаю глоток вина. Мне, в общем, и одной довольно неплохо – сижу себе, ем вкуснейшего ягненка и разглядываю публику за бутылкой отличного красного вина.

Доев мясо, я неожиданно для себя принимаюсь за порцию Кайсы. Вино тоже идет неплохо. Я доливаю остатки в свой бокал и снова устремляю взгляд на Джуда Лоу. Он смотрит в мою сторону и поднимает бокал в молчаливом приветствии. Я отвечаю тем же. Он машет мне. Я машу ему. Он жестом приглашает меня присоединиться к нему, но только я собираюсь встать со своего кресла, как парень, сидящий за моей спиной, поднимается и подходит к нему, они пожимают друг другу руки и начинают оживленный разговор. Но я и тут сохраняю присутствие духа (может, все дело в вине?). Я терпеливо дожидаюсь, пока они договорят, оплачиваю счет, допиваю вино и – раз уж я решила, что буду знакомиться с новыми людьми, – поднимаюсь из мини-кресла и направляюсь прямиком к мистеру Лоу.

– Привет, меня зовут Белла, – говорю я, протягивая ему руку. – Мне сейчас пора идти, но я бы с удовольствием с тобой еще встретилась.

Он усмехается, пожимает мне руку – и раз! – мы назначаем свидание на завтра!

Я выхожу из ресторана «Гриль», неимоверно гордясь собой. Смотри-ка, взяла и подошла! Вот это смелость! Потом я несусь домой, чтобы поскорее наступило завтра.

Еще один поезд. Ой, мама, вот он! Машет рукой. Черт, до чего же красивый! Он направляется ко мне… Что делать – пожать ему руку, обнять или просто сказать «привет»? Он обнимает меня (ур-ра!). Мы идем к эскалатору. На нем джинсы и синяя парка, и выглядит он сногсшибательно. При этом освещении он кажется еще красивее, чем вчера. Я лихорадочно придумываю, что бы такого сказать – ну, там об архитектуре или о зимнем оперении снегирей, а в голове крутится одно: «Боже, какой же он красивый! Боже, какой же он красивый!» Он смотрит на меня и радостно улыбается.

Все сразу кажется таким простым и ясным. Ну вот. Можно прекратить поиски, это он. Тот, о ком я мечтала, расставшись со Стаффаном.

Я уже вижу, как мы катаемся на горных лыжах в Альпах. На мне розовая вязаная водолазка, волосы заплетены в косички. Он, в солнечных очках, смеется всем моим шуткам. Я вижу, как мы сидим на ковре перед огромным камином, в котором потрескивают дрова, пьем красное вино из больших бокалов, и он целует меня в шею. Я вижу, как мы, смеясь, вешаем полки в гостиной нашей просторной дизайнерской квартиры, обставленной по его эскизам, с балками под потолком и с великолепным видом из огромных окон. Я вижу, как он встречает меня у служебного входа Королевского драматического театра с необъятным букетом роз, и Борье Альстедт^[20], который выходит вслед за мной, потрясенно говорит, что в жизни не видел такого букета. Я вижу, как мы прогуливаемся по парку Юргорден с детской коляской в горошек, – стоит прекрасный весенний день, цветут цветы, птицы летают парами, весело щебеча, и мы воркуем над нашим ребенком, вспоминая этот день: А помнишь, Белла, любовь моя, наше самое первое свидание, как мы гуляли по парку зимним деньком?

– Надо же, какая отличная погода! Белла, ты не замерзла?