Моей маме

© Martina Haag, 2005 First published by Piratforlaget, Sweden.

© Издание на русском языке. Storytel Original, 2022

© Перевод на русский язык. Наталья Банке, 2022

© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2022

1

Нет, ну что за идиотский костюм Деда Мороза?! И кому только пришло в голову сделать из него комбинезон?! Да еще эта чертова маска с отверстиями для глаз, через которые ни фига не видно. Как будто изготовители этих масок считают, что у всех нормальных людей должны быть глазки в кучку. Поэтому для того, чтобы хоть что-нибудь увидеть, приходится скашивать глаза к носу. А этот комбинезон с нейлоновым ворсом просто создан для Петера Харрисона^[1]. Сплошная синтетика, совсем не дышит. Смотрю на себя в зеркале в лифте – кругом одна пластмасса и красный ворс. Пытаюсь хоть как-то закатать рукава и штанины комбинезона. Потом перекидываю икеевскую сумку через плечо и звоню в дверь.

– Ой, кто это к нам пришел? Входи-входи, Дедушка Мороз! – наигранно верещит Лена. – Далеко, наверное, ехать пришлось?

– Далеко, ох, далеко. Уж так притомился, сил нет… – пыхтит Дед Мороз, держась за спину.

– Да ты входи, Дедушка, входи, вон на диванчик присаживайся, – отвечает Лена, семеня по паркету в маленьких шелковых шлепанцах.

Дедушка Мороз делает шаг и ударяется башкой о вешалку, так что маска окончательно съезжает набок. Теперь я вообще ничего не вижу, черт, вот больно-то, ай-яй-яй, прямо виском о какой-то крюк. Аж в ушах звенит.

– Входи, Дедушка Мороз, сядь, отдышись, отдохни! – кричит Стаффан, обращаясь вглубь квартиры, а потом шепчет мне на ухо: – Белла, а ты случайно не задом наперед костюм надела? – И снова орет на всю квартиру: – Та-ак, сейчас возьмем Дедушку под ручку и усадим на диван. Дети! Бегите сюда! В жизни не угадаете, кто к нам пришел!

Деда Мороза, температура тела которого уже приблизилась к ста градусам, втискивают между столетней бабкой Стаффана и захлебывающейся от восторга Леной. С трудом выглядываю из-под маски. Лена гладит Стаффана по щеке. Целует. Он поглаживает ее по спине, рука скользит вверх-вниз по светло-розовому шифоновому платью. Дедушку Мороза начинает тошнить.

– Дети! Дети! – кричит Лена. – Бегите скорее сюда, Дедушка Мороз пришел!

– Мы смотрим «Югио»!^[2] – доносится из-за закрытой двери.

– Ну, где тут у нас послушные детки? – сипит Дед Мороз из-под маски. – Идите скорей ко мне, посмотрим, что для вас припас Дедушка Мороз! Я приехал издалека… На своих косулях… Или лосях? Черт, как их там? Короче, такие темные мохнатые зверушки с большими глазами, которые запряжены в мои сани! В смысле зверушки, а не глаза. Бегите скорее!

– На оленях, ты, наверное, хочешь сказать – на оленях! – шепчет Стаффан. – И я бы попросил тебя не чертыхаться в нашем доме.

– Мы смотрим «Югио»!!! Потом придем.

У пышущего жаром Деда Мороза, температура тела которого уже достигла ста пятидесяти градусов, начинаются клаустрофобия и кислородная недостаточность, к тому же его мучает страшная жажда. Дедушке срочно нужно чего-нибудь покрепче. Дедушка приподнимает маску, хватает ртом воздух. Стаффан тут же убирает руку с Лениной ляжки и поспешно опускает маску на моем лице. Я успеваю сделать полглотка.

– Не дай бог дети тебя в таком виде увидят, – шипит он. – Ты же не хочешь разрушить все волшебство?!

Чего?! Может, стоило бы раскошелиться на костюмчик получше? Даже при очень плохом освещении и даже если б рядом стоял живой олень, ни один нормальный человек не поверил бы, что я – Дед Мороз. При очень большом желании меня еще можно принять за шатер Деда Мороза – в этом балахоне запросто уместились бы трое со спальниками, – короче, в лучшем случае я бы сошла за оживший шатер Деда Мороза. Которому вот-вот грозит самовозгорание. Кажется, маска уже начинает слегка оплывать.

Боже, ну и Рождество! Подумать только – я сижу на красном диване в гостях у моего бывшего и его девушки. Да еще наряженная в самый уродский костюм Деда Мороза во всей Северной Европе. Притом что я вообще не собиралась праздновать Рождество в этом году. Как-то я его переросла, что ли, не такой уж это для меня теперь и праздник. К тому же мама с Рольфом все равно на Тенерифе, и я решила просто-напросто остаться дома в своей маленькой квартирке. Забраться в ванну с душистой пеной и немного расслабиться, но тут что-то не заладилось с горячей водой; тогда я решила заварить себе чашку крепкого чая и завалиться на диван, но обнаружила лишь бесплатный пробник какого-то сомнительного кокосового чая, из тех, что приклеивают на страницы журнала, однако, по всей видимости, он оказался просроченным, поскольку вкус был, мягко говоря, странным; в довершение ко всему я не нашла у себя на полке ни одной интересной книги, и мне пришлось идти в «Олене» прямо перед закрытием, чтобы купить что-нибудь повеселее. Там-то мне и повстречался Стаффан, который предложил отпраздновать Рождество у них. Тут я представила, как сижу одна в канун Рождества с книгой Хокана Нессера – и так мне стало себя жалко. Тем более что книга оказалась про какого-то разнесчастного старика, который мотается по всяким богом забытым полустанкам, пытаясь разобраться в своем прошлом, – ничего не скажешь, очень жизнеутверждающее произведение!

– Господи, совсем все с ума посходили, – произносит древняя бабка Стаффана своим мерзким старческим голоском, – представляешь, решили с первого июля переименовать Налоговую инспекцию в Налоговую службу. Для меня инспекция всегда останется инспекцией. Служба – ха! От одного слова тошно становится. Вот, помнится, в мое время…

Она протягивает ко мне свою дрожащую руку, готовая вот-вот в меня вцепиться, но я успеваю вовремя вскочить с дивана, мчусь в ванную и лихорадочно шарю рукой в складках шатра Деда Мороза, пытаясь выудить мобильный из кармана джинсов.

– Привет, Кайса, это я.

– Что? Ты где? Чего это ты там шепчешь?

– Я у Стаффана. Заперлась в туалете.

– Какого еще Стаффана? Только не говори, что у того самого!

– Ага, у него. А еще здесь его ненаглядная Лена и человек сто их родни.

– Стоп, Белла, ничего не понимаю. Ты же сказала, что останешься дома на Рождество!

– Ну да, но потом я встала перед выбором – отмечать Рождество в гостях у знакомых под разную закуску или сидеть в своей конуре с разваливающейся мебелью – кстати, у моего дивана теперь еще и спинка сломалась – наедине с толстенной депрессивной книгой в придачу…

– А к нам ты не могла прийти?! Погоди, я-то чего шепчу? Совсем с ума сошла. Слушай, серьезно, это же садомазохизм какой-то, праздновать Рождество у своего бывшего с толпой его новой родни!

– Да знаю я, знаю, глупее не придумаешь, но не могу же я повернуться и уйти! Хотя здесь и правда невыносимо, эта дура Лена, вся из себя такая красотка, все время метит свою территорию – ну, на колени ему садится, демонстративно целует взасос, а я сижу как дура и знай приговариваю, какая они чудесная пара. Тьфу!

– Но ты-то сама как? Переживаешь? Тяжело тебе видеть их вместе?

– Да нет, ты что, я бы к нему не вернулась, даже если б все человечество вымерло и мне пришлось бы выбирать между ним и Йораном Фристорпом^[3]! Бр-р, ну уж нет! Мы же друг другу совсем не подходили, со скуки подыхали, превратились в каких-то пенсионеров. И вообще, нельзя сходиться с кем попало только ради того, чтобы не быть одной, я же сама его бросила, просто почувствовала вдруг, что ни секунды больше не выдержу…

– Ну а ты не можешь сказать, что переела лютефиска^[4], и уйти?

– Да понимаешь, так получилось, что я тут единственная, у кого есть хоть какие-то актерские данные, вот я сдуру и пообещала изобразить Деда Мороза… Для детей. Чьи-то племянники, что ли, я толком не разобралась, кто здесь кто. Останусь еще на часок, больше не выдержу.

– Может, потом к нам зайдешь?

– Да нет, я уже совсем никакая, рядом со мной за столом сидела Ленина бабка, на редкость занудная старуха, да еще все норовила подсесть поближе – чуть со стула меня не спихнула – и весь вечер тарахтела о своей работе в налоговой. Два часа без остановки. Она, да будет тебе известно, проработала там всю жизнь. Окончила лицей для девочек – и прямиком на биржу труда. Тут-то ей и предложили работу в самой Налоговой инспекции – представляешь, какое везение?! А поскольку она была необычайно способной, ее почти сразу повысили с должности секретарши до ассистента, а уже через год она окончила курсы повышения квалификации и стала проверяющим, даже чуть было не дослужилась до замначальника! И представь себе, она всю жизнь проработала в одном и том же кабинете!

– Подожди секундочку, сейчас возьму блокнот.

– Во-во! Мне это было изложено во всех душещипательных подробностях, в то время как бабуля с аппетитом уминала селедку в горчичном соусе, не закрывая рта. Кажется, мне пришлось выслушать подробности жизни всех неплательщиков, которые прошли через ее кабинет за эти сорок три года. Такое ощущение, что я и сама там работала. Короче, мне нужно домой и спать. Сорок с лишним лет в налоговой кого хочешь доконают. Я тебе завтра позвоню, как проснусь. Если выживу.

Осторожно открываю дверь в комнату, из которой доносятся звуки телевизора. Крадусь, как самый настоящий эльф, – тип-топ-тип-топ. Перед телевизором лежат трое детей лет двенадцати и смотрят новости.

– С Рождеством! Хо-хо-хо! Это я, Дедушка Мороз!

Пацан в черной шапке и толстовке с капюшоном окидывает меня ледяным взглядом и прибавляет звук.

– Исчезни, чмо!

Я тихонько возвращаюсь в гостиную.

– Они хотели бы открыть подарки позже, – говорю я и протягиваю руку за своим джин-тоником. Стремительно, как кобра, бабуля перехватывает мою руку, вцепившись в нее своими цепкими пальцами пенсионерки на заслуженном отдыхе, и скрипуче произносит:

– Вообще-то обо мне стоило бы сделать радиопередачу. Я столько всего повидала за время работы в налоговой… – Она хватает меня за вторую руку и решительно тянет за собой на диван, затем набирает побольше воздуха в легкие и продолжает: – Мне видится что-то вроде субботнего интервью программы «Эхо», где два радиоведущих задают мне вопросы… У меня в запасе столько великолепных историй! Вот послушай: дело было поздней осенью пятьдесят третьего, сижу я как-то днем на работе и изучаю налоговую декларацию, а в ней…

От костюма Деда Мороза зуд просто адский. Я пытаюсь высвободить руку, чтобы сделать хоть один глоток, но старческие пальцы лишь крепче сжимаются на моем запястье. Смотрю в окно. За окном падают крупные хлопья. В этом году на Рождество выпал снег.